— Никакого смысла?! — Зло выдохнула Сильвия, но Элладиэль уже повернулся к визитерам спиной, и казалось, слов не услышал.

— Вы еще не знакомы с Эль`Ниилом? Не сомневаюсь, вы найдете город восхитительным, особенно набережную. Полагаю, вам необходим сопровождающий, способный беседой влюбить в город любого. Я был бесконечно рад вас видеть, Сильвия. Процветания вашему роду, Лорд Алеон…».

Видение потухло. Оли раскинулась на кровати, разглядывая потолок сквозь полупрозрачный балдахин.

Нора хмурилась.

— То ли еще было с нашей княгиней ночью! — Посмеялась Оли, видя реакцию Реи, Нора вздрогнула.

— Ты присутствовала? — Неясные образы давних событий складывались в самую неприятную картину.

— Весь Поднебесный, считай, присутствовал… — усмехнулась Олейя. — После визита мне было приказано усилить болезнь Алеона. — Холодно, с едва скрываемой злобой, продолжила Олейя. — Нефрил должен был свести Алеона с ума.

— А если бы Алеон убил? — изумилась Нора циничной жестокости Владыки.

— Не знаю, — пожала плечами Олейя. — Наверное, я бы убила его.

Нора подсела к Оли и ласково провела по косам красавицы, по ее лицу, выхватывая кончиком пальцев и высокие скулы, и тонкий нос.

— Ты подчинялась приказу?

— Безумия там хватало и без меня. Я ушла, солгав, что задание выполнено. Думаю, последствия моего решения известны нам обеим. — Неожиданно Оли уклонилась от руки Норы и, спружинившись по-кошачьи, спрыгнула с кровати.

— Так что… не удивляйся, что с Драговой дочкой обходятся негостеприимно. Солео хотя бы не надо жить с буйно-помешанным! Ее бабке приходилось во сто крат хуже.

Оли поправила шаровары и короткую куртку, оставлявшие живот и спину голыми, затем быстро обулась.

— Тебе не холодно так? — спросила Нора, переживая из-за резкой перемены настроения принцессы.

— Тебя не поймешь: то я горю, то должна вдруг замерзнуть!

— Оли, я… — Нора протянула руку к тонкой, словно вырезанной из светлого эбена, эльдарийке, но Оли уклонилась.

— Элен, ты не со мной. — Нора не стала отпираться. — Мне пора. Как ты сказала? "Дела"!

Нора поняла, что Оли ждала ее слишком долго, а поговорить о важном для самой Темной Феи они не успели.

— Оли, останься… — попросила Рея.

— Это приказ?

— Нет. Это просьба.

— А я думала, желание. — Олейя вышла, не оборачиваясь.

Вечером на прикроватном столике Норы лежало несколько маленьких кристаллов. Сама Темная Фея не пришла.

Алион и воспоминания о походе с Драго.

Путник укутался плотнее в подбитый мехом плащ, в Мире Младших наступила осень. Он пошерудил веткой в углях костра, пытаясь отвлечься мыслями от ссоры с женой.

Отчего дети выбрали Хольспар местом поселения? Отчего пепелище так глянулось сестре-смотрительнице? Неужели ковыль так прячет все от близорукого глаза Младших? Место…проклято.

Лагерь маленьких переселенцев напоминал скорее птичьи шалаши, чем дома людей. Алион чувствовал смесь жалости и отвращения. Сиг был прав, работорговцы увели всех. Лирны Аэр'Дуна, пущенные по следу каравана, привели к едва зарытой яме, если так можно было назвать массовое детское захоронение. Один из сирот подцепил холеру, она унесла всех, включая и хозяина каравана.

Что это — кара Творца или его милосердие?

Как бы то ни было, Алион опоздал. Если б не провидение, или чертова Беруте, корчившая из себя цыганскую бродяжку, гнить бы его племяннице сейчас вместе с остальными в высоком кургане…

Только вот…на чьей стороне сама Беруте? Чью Волю она исполняет? Творца или Самуила? Или у Творца и Самуила одна Воля — второй, на самом деле, лишь претворяет Волю первого?

И тогда для миров было бы милосердней, чтоб хворь пожрала неразбуженного Лараголина вместе с несчастной последней принцессой Излаима. Это точно было бы милосердней для самого Алиона, ставшего стражем чужой тюрьмы.

Алион пнул камень. Он ведь и сам тогда поменял историю, как Сиг. Отчего же тогда зол на брата? Или он зол на себя? Пришел бы он к степнякам, зная наперед, чем все обернется? А могло ли быть по-другому?

Нет, он не ошибся, спасая брата от смерти. Но когда же? Когда же он так промахнулся?

Закат догорал на руинах мертвого города. Отчего Сиг всегда был так безразличен к своей былой родине? Отчего никогда не приходил к Драго? Не учил того жить? Ведь он всегда помнил прошлую жизнь, но с Драго не встретился ни разу! Боялся, трусил? Отчего Владыка не уговаривал самого Драго стать частью стаи?

Тоже боялся?

Нет. Алион лучше всех других знал ответ.

Сиг всегда был Сигнорином. Жизнь в теле конунга была только ступенью. Необходимой мерой размена. Эль'Сигнорин просто скользнул из одной инкарнации в другую, походя проживая еще и пару коротеньких человеческих жизней. Сиг никогда до конца не был степняком, он был сыном Завоевателя и принцессы покоренных народов.

А вот с Драго все не так. Драго был сыном степняка. Словно бы не Сиг был тому отцом, а сам Сигезмунд, словно бы Воля Владыки никак не отразилась на детях. И оттого Драго выбрал Смерть вместо Вечности, предав так и стаю, и Латаила…

А теперь… а теперь выходило, что в мертвом, обгорелом пне спрятался живой росток. Росток, чья жизнь или смерть способны погубить все Миры, все Тварное, самого Творца…

Алион почувствовал тоску, почему место самой большой надежды и самого тяжелого разочарования никак не оставит его в покое? Он лег прямо на траву, и посмотрел в прозрачное сумеречное небо, ожидая первые звезды.

В ту ночь тоже были звезды и прозрачное небо… Новое воспоминание утянуло за собой.

«Вход в терем охраняли несколько воинов. Алион прижался спиной к стене. Почерневшее от воды дерево отдавало живым теплом, а вокруг было по-весеннему слякотно и зябко. К ночи подморозило и на влажной необработанной древесине выступил иней, от прикосновения он таял, выпуская запертую влагу.

Алион чувствовал дыхание Лилы совсем рядом, Лим и Драго должны были обойти терем с противоположной стороны. Полукровка скользнул рукой по шершавому срубу, сплетая сонную путу.

— Ал, давай я, — вызвалась Лила, видя замешательство еще очень неопытного чародея.

Девушка начала шептать слова, но на воинов это не произвело ровным счетом никакого эффекта. Она растерянно нахмурилась.

— Погоди, — одними губами прошептал Алион, доставая из-под рубашки кулон, камень в нем засветился нежно-сиреневым. Полукровка снова попробовал заплести чары в узел сна, но Лила дернула за рукав.

— Идем! — Алион недоуменно нахмурился, девушка сбила ему "каст". Потом удивился еще больше: часовые у дверей лежали без сознания, неужели Лим успел сплести клубок первым?!

Алион подумал, что настолько плох в чароплетении, что даже рыжий эльдар обошел его. Досадуя на себя, Алион поспешил за верткой Лилой. Но, подойдя ближе, понял, что ошибся: часовые не были оглушены или погружены в сон, они были мертвы.

— Они умерли? — изумленно спросил Алион у брата, пока Лим ловко вскрывал замок.

— Да, — безразлично пожал плечами Драго.

— Но…они же…

— Они предатели. Легкая смерть, считай, мое милосердие. — Драго подмигнул.

— Это…это меняет весь план, их могут заметить! — растерянно уперся Алион, до конца не веря в то, что часовые мертвы. Ему стало жутко, а еще жалко. Как бывает жалко кошку, погибшую под колёсами телеги.

— Создай фантом, ты ж говорил, что можешь, разве нет? Так даже надежней будет.

— Алион, не глупи, у нас мало времени! — фыркнула Лила, а Лим усмехнулся и походя добавил, так, чтобы Драго не услышал:

— Ал, твой папаша их пачками рубил.

Драго скрылся в темной утробе терема. Лила нырнула за юным конунгом, оба тихо окликнули Лима, его помощь была необходима — камеры заперты и нужны отмычки.

Алион повел плечами, снова достал камень и сплел чары-фантом, пряча мертвых часовых пеленой морока. Он последним нырнул в темное чрево тюрьмы.