Моргнув глазом, Дорохов включил дополненную реальность – и мир расцвёл проекциями из информационной сферы. Контуры небоскрёбов прояснились, запестрели баннерами контекстной рекламы и всплывающими гиперссылками на сайты компаний, державших в них офисы. Посмотрев на карпа в тарелке, Геннадий увидел сразу несколько ссылок на Всемирную энциклопедию – о рыбе, блюде, и тарелке, на которой она лежала. Среди сидевших в кафе людей оказалось несколько «сетевых эксгибиционистов» – вокруг них плавало множество ссылок на их профили в социальных сетях, назойливо всплывали фотографии последнего места отдыха, работы, детей. Большинство имело инфосферные аватары, так что вместо обычных людей в дополненной реальности за столами сидели их альтер-эго – от своих улучшенных версий до исторических персонажей и фантастических существ.

На платформу вели два пути – один по эскалатору снизу, из парка, другой через дверь небоскрёба. Располагались они совсем рядом, и Ростерчер позаботился, чтобы в нужный их перекрыли: за столиком, стоявшим рядом с эскалатором, сидел вооружённый сотрудник Комитета охраны правопорядка в штатском, делавший вид, что пьёт кофе и просматривает на мультибоксе сводку новостей. Бармен тоже был коллегой Геннадия, а под стойкой у него скрывался контейнер с «пауками», небольшими роботами, предназначенными для поимки живых существ или механизмов целыми и невредимыми. Мало того, многие из поситителей парка уровнем ниже также либо работали в КОПе, либо служили в армии; к стенам небоскрёбов прилипли замаскировавшиеся транспорты Комитета и спрутооброазные «ловчие», готовые по малейшему сигналу сорваться со своих мест. И всё это – ради поимки одного единственного биора.

Дорохов тактично дождался приглашения, и только потом вошёл к Ростерчеру. Кабинет Гордона всем своим видом показывал, что его хозяин был не рядовым комиссаром, а отвечал за работу региональной ячейки Комитета охраны правопорядка. Просторное помещение располагалось на вершине одной из пяти башен старого административного здания, построенного ещё два столетия назад «Земным Синдикатом» – одной из крупнейших корпораций того времени. Несмотря на некоторые перестройки, оно всё ещё сохраняло следы корпоративного стиля.

Закруглённые, без единого угла стены, равно как и сферический потолок кабинета Гордона были прозрачными, но могли фильтровать разные частоты спектра вплоть до полной непроницаемости. По желанию обитателя кабинета они могли покрыться разноцветными узорами или создавать иллюзию открытого пространства – за все трансформации отвечала старая электронная система, установленная ещё строителями здания. Внутреннее пространство помещения напоминало оранжерею. На многоуровневых шпалерах произрастали растения со всех концов света, а в одном углу даже виднелся огромный белый с красными и фиолетовыми прожилками съедобный цветок с Софокла, распространявший в воздухе свой неповторимый аромат. Журчала вода, циркулировавшая по трубам гидропонной системы, встроенные динамики наполняли кабинет звуками природы.

В центре комнаты высоко в воздухе голограмма, изображавшая постоянно меняющиеся фракталы, изредка складывавшиеся в осмысленные силуэты. Прямо под ней стоял огромный круглый деревянный стол, настоящий антиквариат, к которому вела широкая ковровая дорожка. Наверное, примерно за таким столом могли проводить свои собрания рыцари короля Артура. Но сейчас за ним были другие люди: прямо напротив двери, в глубоком кожаном кресле с непомерно высокой спинкой сидел Гордон Ростерчер, грузный, высокий человек, со стороны казавшийся просто гигантом. Округлое лицо с мясистым носом, пшеничные, почти незаметные брови, плотно прижатые уши и полностью лысая, блестевшая от мелких капелек пота голова. Громадные, вечно сжатые в пудовые кулаки ручищи лежали на столе. Под мышкой у Гордона в кобуре висел табельный пистолет. Никакой нужды в его постоянном ношении не имелось, но это была часть создаваемого им образа сурового профессионала – такой же, как жилетка с идеально заправленным в карман накрахмаленным платком.

Справа и слева от Ростерчера лицом друг к другу сидело два посетителя. На одном из них красовалась серая армейская униформа с вертикально торчавшим из-под наглухо застегнутого двубортного кителя воротничком рубашки. Судя по погонам и шеврону на рукаве, это был майор, прилетевший аж с Мефисто. Дорохов невольно задумался, что же за дело могло привести его на Землю из такой дали.

Второй носил свободную гражданскую одежду – светлые брюки, рубашка-хамелеон. На голове сидела нелепая панама. Руки покрывали старческие пятна, лицо избороздили глубокие морщины. Однако в его позе, в том, как он сидел на своём месте, виднелись остатки былой силы и твёрдая уверенность в себе. Хотя половина лица человека скрывалась за солнцезащитными очками, его внешность показалась Дорохову знакомой. Моргнув глазом, Геннадий активировал имплантат в хрусталике глаза и вышел в инфосферу. Используя свой привилегированный доступ комиссара он быстро отыскал нужную информацию. Оказалось, в кабинете Ростерчера находился Фридрих Вайс, в недавнем прошлом – одно из первых лиц в вооруженных силах. Несколько лет назад его имя крутилось у всех на устах в связи с чрезвычайными происшествие в отдалённой системе Шат’рэ. Земляне неожиданно для себя столкнулись с высокоразвитой цивилизацией мелькран, и возникшее в ходе первого контакта недопонимание чуть не обернулось межзвёздной войной. Генерал Вайс тогда взял всю вину на себя и ушел в отставку. Это утихомирило общественность, но Дорохов подозревал, что Фридрих добровольно примерил роль козла отпущения, защищая своих подчинённых.

Интересно, что отставной военный делает здесь?

– Садитесь, комиссар – коротко бросил Ростерчер, рукой указав Геннадию на вырастающее из пола кресло. По хмурому тону своего начальника и серым лицам его гостей Дорохов понял, что случилось что-то очень и очень неприятное. Он торопливо прошел к указанному ему месту и, усевшись поудобней, всем своим видом стал показывать, что готов внимательно выслушать всё, что ему скажут.

– Вот наш лучший сотрудник, старший комиссар Дорохов Геннадий Валентинович, – представил Гордон своего подчинённого. Затем он обратился уже к Дорохову – Комиссар, это майор Нахалетов, а это Фридрих Вайс.

– Генерал, – кивнул головой полицейский, давая понять, что узнал его.

– В отставке, – добавил старик. – Сейчас я просто консультант.

– Гена, выслушай этих людей как можно внимательней, дело действительно очень серьёзное.

– Да, именно так, комиссар, – взял слово отставной генерал, слегка повернув изборожденное морщинами лицо к Дорохову.

Гости Ростерчера говорили попеременно: в основном слышался голос Вайса, но иногда тот кивал майору, и Нахалетов подробно рассказывал о деталях, в которых был более осведомлён, чем старик. Комиссар слушал внимательно, при этом успевая проглядывать глазами проецируемую на сетчатку информацию о генерале и всплывающие инфосферные гиперссылки на термины, которыми периодически пользовались военные. Обрабатывать поток данные ему помогали мозговые имплантаты – вещь нынче вышедшая из моды но всё ещё незаменимая для людей, чья профессия не всегда даёт возможность подключиться к вычислительным мощностям интеллектуальных компьютеров.

О том, что впереди ждёт много головной боли, Геннадий догадался уже после того, как выудил дополнительную информацию об отставном генерале. Вайс до происшествия на Шат’рэ был значительной фигурой не только в армии, но и почти наравне с маршалом представляя военных в Мировом Совете. Хотя многие детали досье оказались закрыты даже для комиссара с его уровнем допуска, удалось понять, что Фридрих последние пятьдесят лет занимался «угрозами неопределённого генезиса». Уже это порождало нехорошее предчувствие. Но дальше всё стало только серьёзней.

Строго говоря, в начале двадцать пятого века дел у армии почти не осталось. Человечество не воевало больше ста лет и на горизонте не виделось причин, способных в корне изменить ситуацию. «Звёздных войн», которые начали мерещиться людям даже раньше, чем в космос запустили первый искусственный спутник, вести оказалось не с кем: все цивилизации, с которыми имело дело человечество, либо не могли обнаружить землян из-за разного уровня технологий, либо давно прекратили своё существование, оставив после себя лишь причудливые руины. Даже появление мелькран принципиально не изменило ситуацию: всё разрешилось миром, и большинство населения Обитаемых миров считало, что и конфликт и вовсе не возник бы, не спровоцируй его военные.