— Мне хотелось бы, чтобы она рассказала про эти вещи, пока была жива, — пробормотала она. — Я не думала, что между нами были секреты.

— Твоя мама была одной из самых умных людей, когда-либо живших в мире. Если она оставила шар в марле, может быть стоит провести расследование. Подумай об этом как о приключении. Это то, что сделала бы она. — Он бросил пустую бутылку от газировки в корзинку для пикника и снял свою соломенную шляпу. — Я собираюсь искупаться.

— Брукс? — Она приподнялась и дотронулась до его руки. Когда он повернулся к ней лицом, его волосы плюхнулись ему на глаза. Она потянулась, чтобы убрать их в сторону. Рана на лбу еще заживала; над глазами была всего лишь тонкая круглая корочка. — Спасибо.

Он улыбнулся и встал, расправляя плавки, которые хорошо выглядели на его загорелой коже.

— Без проблем, Каракатица.

В то время как Брукс отходил к воде, Эврика бросила взгляд на близнецов и их новых друзей.

— Я помашу тебе с прибоя, — крикнула она Бруксу, как и всегда.

Существовала легенда про речного мальчика, который утонул в заливе Вермилион днем поздним летом, прямо перед закатом. В одно мгновение, он бежал со своими братьями, плескаясь в мелководных участках залива; в следующее — возможно на спор — он плыл мимо прибоя и был унесен в море. Исходя из этого, Эврика никогда не осмеливалась плавать вблизи бело-красного речного прибоя, когда была ребенком. Сейчас она знала, история была ложью, рассказанная родителями, для чтобы держать детей в страхе и безопасности. Волны залива Вермилион едва считались волнами. Остров Марш отбивал настоящие волны, словно супергерой, защищающий свой родной мегаполис.

— Мы голодные! — крикнула Клэр, стряхивая песок с короткого светлого хвоста.

— Поздравляю, — сказала Эврика. — Ваш приз — пикник. — Она открыла корзину и выложила содержимое детям, которые прибежали посмотреть, что находилось внутри.

Она засунула трубочки в коробки для сока, открывая несколько пакетов чипсов, и вытаскивая все признаки помидора из бутерброда с индейкой Уильяма. Она не думала об Эндере уже целых пять минут.

— Как еда? — Она надкусила кусочек чипсов.

Близнецы кивнули с полным ртом.

— Где Брукс? — спросила Клэр между тем, как кусала бутерброд Уильяма, хотя у нее был свой собственный.

— Плавает. — Эврика сканировала воду. Ее глаза затуманились от солнца. Она сказала, что помашет ему; он должно быть находился у прибоя. Буйки лишь в ста ярдах от берега.

Не так уж и много людей плавало, справа только мальчики из средней школы, которые смеялись над бесполезностью своих буги-бордов. Она видела, как темные локоны Брукса подпрыгивали над водой и его длинную загорелую руку примерно на полпути к прибою — но это было некоторое время назад. Она приложила руку над глазами, чтобы закрыться от солнца. Она наблюдала за линией между водой и небом. Где он?

Эврика поднялась на ноги, чтобы лучше рассмотреть горизонт. На этом пляже не было ни спасателей, ни кого, кто бы следил за дальними пловцами. Она представила, что может смотреть вечно — мимо Вермилиона, к югу на Уикс Бэй, к острову Марш и далее к заливу, к Веракрусу, Мексика, к ледяным шапкам около Южного полиса. Чем дальше она смотрела, тем темнее становился мир. Каждая лодка была изодрана и оставлена. Через волны проплывали акулы, змеи и аллигаторы. Там же вдали свободным стилем плавал и Брукс.

Нет никакого повода для паники. Он был сильным пловцом. Но несмотря на это, она начала паниковать. Она тяжело сглотнула, тогда как ее грудная клетка напряглась.

— Эврика. — Уильям дотронулся ее руки. — Что случилось?

— Ничего. — Ее голос задрожал. Ей нужно успокоиться. Нервы искажали ее восприятие. Вода выглядела неспокойнее, чем раньше. На нее дунул сильный ветер, принося глубокий, мутный запах перегноя и выброшенных на берег щук. Порыв приплюснул черный кафтан Эврики к ее телу и разбросил чипсы близнецов по песку. Небо грохотало. Из ниоткуда накатило зеленоватое облако и поплыло за тонким банановым деревом на западном изгибе бухты. Плотное, тошнотворное ощущение чего-то плохо сваренного распространилось по ее желудку.

Затем она увидела гребень волны.

Волна скользила по поверхности воды, строясь вновь на себе за пол мили позади прибоя. Она каталась на них в виде фактурных завитков. Ладони Эврики начали потеть. Она не могла двигаться. Волна тянулась к берегу, как будто ее притягивал мощный магнит. Она была отвратительной и рваной, высокой, а затем еще выше. Она увеличилась до двадцати футов, совпадая с высотой кедровых свай, на которых стоял ряд домов на южной стороне залива. Словно размотанная веревка, она обрушилась на полуостров домов, и затем казалась поменяла направление. На пике волны пенистый слой наклонился в сторону центра пляжа — в сторону Эврики и близнецов.

Водная стена продвинулась, глубоко с мириадами синего цвета. Она озарилась бриллиантами солнечного света. Маленькие островки обломком мутили ее поверхность. Огромные вихри крутились так, будто волна пыталась поглотить себя. Она воняла тухлой рыбой и — она вдохнула — цитронелловами свечками?

Нет, она не пахла цитронелловами свечками. Эврика вдохнула еще раз. Но запах по какой-то причине сохранился в ее голове, словно она вызывала его из памяти другой волны, и она не знала, что это значило.

Взглянув на волну, Эврика увидела, что она похожа на ту, которая разорвала на части Семимильный мост во Флориде и весь мир Эврики. Она не могла вспомнить на что она похожа до этого момента. Из глубин шума волны она подумала, что слышит последние слова матери:

— Нет!

Эврика закрыла уши, но оказалась она слышала свой собственный голос. Когда она осознала это, ее одолела решительность. Ноги гудели, что означало она бежала.

Она уже потеряла мать. И не собирается терять лучшего друга.

— Брукс! — Она бросилась в воду. — Брукс! — зайдя по колено. И потом остановилась.

Земля содрогнулась от силы отступления воды. Океан бросился к ее икрам. Она приготовилась к отливу. По мере того, как волна отходила обратно в залив, она также убрала песок под ее ногами, оставляя лишь ужасную грязь, каменный осадок и неузнаваемый мусор.

Вокруг Эврики, волны оставили разброшенные, покрытые грязью ряды морских водорослей. Рыба плюхнулась на открытую землю. Крабы тщетно карабкались, чтобы поспеть за водой. В течение нескольких секунд, море полностью отступило на бурун. Но Брукса нигде не было видно.

Бухта была истощена, ее вода собралась в волну, которая, Эврика знала, вернется обратно. Мальчики бросили свои буги-борды и бежали к берегу. Удочки лежали брошенными. Родители хватали детей, что напомнило Эврике сделать то же самое. Она побежала в сторону Клэр и Уильяма и подсунула близнецов под каждую руку. Она побежала прочь от воды, через густую траву с огненными муравьями, мимо маленькой беседки и на горячий асфальт парковки. Она крепко держала детей. Они остановились, создавая линию с другими любителями пляжного отдыха. Они наблюдали за бухтой.

Клэр хныкала над хваткой Эврики вокруг своей талии, которая становилась крепче по мере того, как волна приближалась. Гребень был пенистым, болезненно-желтого цвета.

Волна сворачивалась, вспенивалась. Прямо перед тем, как рухнуть, ее грохот заглушил ужасающее шипение гребня. Птицы замолкли. Никто не издавал ни звука. Все наблюдали за тем, как волна бросилась вперед и обрушилась на грязную поверхность бухты, пронзая песок.

Волна поспешила дальше, подтопляя пляж. Зонтики были вырваны и носились как копья. Полотенца крутились в буйных водоворотах, измельченные об мышьяковые камни. Эврика смотрела, как их корзинка для пикники плавает по поверхности волны и всплывает на траву. Люди кричали, бегали по парковочной площадке. Эврика повернулась бежать, когда увидела, что вода начала прибывать и на парковку. Она текла по ее ступням, разбрызгиваясь на ноги, и она поняла, что никогда не сможет убежать от нее.

Затем внезапно, быстро, волна отступила от парковки обратно на поляну, унося почти все, что находилось на берегу в бухту.