— Голословное утверждение!

— Протестую, Ваша Честь! Подтвержденное несколькими звонками моего подзащитного жене с номера другого свидетеля: свой телефон он оставил в кабинете — он волновался о ее здоровье, но жена в это время была уже в больнице и не ответила на звонки.

— Суд постановил приобщить записи и материалы к делу!

— Ваша Честь, подозрения вызывает тот факт, что камеры наблюдения на офисном здании и на складе в тот день и в нужное нам время были отключены. По нашим расчетам времени выходит, что подозреваемый приехал на складскую территорию, пошел на склад, увидел его пустым, спросил у товароведа что случилось и не выслушав его объяснений стукнул его по голове монтировкой… неизвестно откуда взявшейся — запись эксперимента разложенного по минутам в деле имеется. Показания свидетеля, слышавшего ссору и видевшего момент убийства, вызывают сомнения… В виду многочисленных несоответствий, нарушений и сомнений, трактующихся в пользу обвиняемого, прошу, Ваша Честь, отправить дело на доследование!

Пока суд совещался и изучал материалы, Глеб смотрел на свою жену и понимал, что только для него она разыграла этот спектакль с переодеванием и ее преображением из скромницы-жены в жену-любовницу-секси. Она как бы говорила ему: «Смотри, Глебка, я все та же — твоя «сладкая конфетка», твоя ласковая киска! Только кошечка немного подросла, научилась выпускать коготки, страстно царапать спинку и стала вот такой секси-киской… Нравится тебе такая женушка?» и Глеб кивал головой, шептал одними губами «Люблю тебя!» и получал в ответ «Люблю тебя! Жду!»

— Суд постановил: дело возвратить на доследование!

Они выиграли еще время и постараются доказать невиновность Глеба!

22. Ирина

— Нам надо поговорить! — взял меня за локоть свекор и потянул к своей машине. — Ты должна меня выслушать!

— Простите, Илья Семенович, но наши с вами разговоры будут касаться только дел Глеба и вашего имущества! — предупредила и осторожно высвободила свой локоток. — Вчера, пока у нас с вами были доверительные отношения, у вас была возможность спокойно обсудить двойственную ситуацию, сложившуюся вокруг нас с вами, но вы посмеялись… надо мной! Впредь я намерена избегать двойственных ситуаций!

— У нас на плечах фирма Глеба! Или ты отказываешься на ней работать?

— Нет, не отказываюсь! А вот в состав вашей семьи со вчерашнего дня я не вхожу — место под плинтусом меня не устраивает.

— Ты не дослушала — ты главная для меня! — тихо выдохнул свекор, искоса поглядывая на стоявшего к ним спиной телохранителя.

Теперь настал очередь смеяться мне, и я рассмеялась ему в лицо.

— Опомнитесь, Илья Семенович! Вчера вы дали мне понять, что я не достойная жена вашего сына! Спасибо, за откровенность!

— Ты все не так поняла! Я говорил о том, что кто бы что не надумывал и не подозревал — это их трудности! Связь между нами невозможна!

— Это точно! Но невозможна не потому, что я не в вашем вкусе: вы предпочитаете грудастых и раскованных… А потому, что я люблю своего мужа, а вы его отец, и это было бы для него двойным предательством!

— Это была неудачная шутка! Чтобы разрядить обстановку, посмеяться вместе и серьезно поговорить!

— Моей честью и репутацией не шутят! Доверительного, сердечного отношения между нами больше нет — только деловое! Запомните это!

— Пусть будет так… пока ты не остынешь! Но жить ты будешь в моем доме, не смотря на всю двусмысленность ситуации, и это не обсуждается! Передвигаться только с водителем-охранником — это для твоей же безопасности.

Спорить не стала, но про себя усмехнулась, подумала: «Щас!» и приказала ехать к себе в коттедж.

Нашла коса на камень!

Даже не предполагала, что могу так жестко отстаивать свое право на самостоятельность!

Две недели «военных действий» со свекром пошли на пользу нам обоим — мы как-то «притерлись», постоянно находясь вместе — он начал слышать мои желания и возражения, я — отвечать на его звонки и обсуждать его предложения. Просто «Подписывай!» он мне уже не приказывал, и это меня очень радовало. Я многому научилась за это время: принимать решения (пусть даже не вполне самостоятельные), общению с людьми, абстрагироваться от ситуации и думать головой, не поддаваться эмоциям… по крайней мере на людях, хотя волновалась и за мужа, и за ребенка, который развивался вполне нормально и особых хлопот не доставлял.

Конечно, без команды профессионалов свекра, его адвокатов и, главное, его денег, фирму Глеба не удалось бы спасти, но потихоньку следователи разобрались, разыскали (с помощью детективов) следы кражи, и похищенные товары начали возвращаться, даже из-за границы. Затраты на перевозку взял на себя Илья Семенович — на свою фирму повесил транспортные расходы по доставке груза на склад Глеба, отшучиваясь от благодарности и обещаний сына все возместить заключением долгосрочного, а лучше пожизненного, контракта на перевозки.

Обвинение в мошенничестве с Глеба сняли, а вот в убийстве…

Но адвокат уверял, что дело движется в правильном направлении и скоро обвинение снимут.

Снимут и тогда… Глеб, наконец то, вернется ко мне! И мы вместе полетим за Снежкой…

Мечты! Мечты!..

23

В один из этих сумбурных перегруженных событиями дней новая секретарь (работающая на фирме Глеба до Веры — женщина глубоко за сорок) осторожно постучала в кабинет и прикрыв за собой дверь доложила:

— Там девушка… спрашивает Глеба Ильича. Беременная…

— Только от одной избавились… вторая на пороге! Сколько это будет продолжаться?!

— Может сказать, что Глеба Ильича нет?

— Она придет завтра. Нет, пусть заходит — узнаем, что ей надо.

— Известно, что — денег!

— А вдруг — нет! Приглашайте.

— Ирина Викторовна! Помните — вам нервничать нельзя!

— Помню, Ольга Владимировна.

— Я вам сейчас чай на травках заварю и таблеточку принесу.

Секретарша вышла, а Ирина в который раз пообещала себе не нервничать!

В кабинет вошла молодая, симпатичная беременная, невзрачно одетая и какая-то забитая — видимо беременность не шла ей на пользу (некоторые будущие мамочки, как например, Ирина, цветут, пахнут и излучают радость, даже не смотря на свою замученность).

— Мне нужен Глеб Ильич! — сказала девица и удивленно уставилась на сидящую за столом Глеба женщину — прошлый раз он был на месте и ей удалось убедить, упросить и получить нужную сумму.

— Мне тоже! Присаживайтесь! — Ирина кивнула на кресло. — Его нет и в ближайшее время не будет.

— А как же мне быть?

На что Ирина просто пожала плечами, внутренне готовясь услышать неприятные откровения. Нет! Она не будет ни на что реагировать! Это все неправда!

— Полтора месяца назад Глеб Ильич проплатил внутриутробную операцию одному из своих деток, теперь нужна следующая…

— Так, стоп! — встрепенулась Ирина, услышав такое заявление. — Вы сказали: «Одному из своих деток»?

— Да, я ношу его детей! — гордо кивнула головой беременная девица (девица была молодая — лет двадцать с небольшим).

— У вас есть документы, подтверждающие его отцовство?

— Нееет, но это его детки…

— Раз у вас нет официального подтверждения его отцовства — значит, вы не можете утверждать, что это его дети!

— Но я же знаю…

— Меня не интересует, что вы знаете! Предоставьте документ, подтверждающий его отцовство! — повысила голос Ирина и хлопнула по столу. — Если вы хотите продолжать беседу — больше ни слова о его неподтвержденном отцовстве! Или разговор окончен!

На стук тут же прибежала секретарша с чаем и «сердечной» таблеткой.

— Девушка, — недовольно качая головой, стала выговаривать женщина, — вы же знаете, что беременным нельзя волноваться.

— А я и не волнуюсь, ну, если только чуть-чуть…

— Причем здесь вы? До вас мне дела нет! Ириночка Викторовна, выпейте чайку успокаивающего…

— Вы тоже беременны? — удивленно открыла рот девица.