– Хлипкая конструкция! – небрежно пнув упавшую на землю помятую коробочку, горделиво сказала совсем не хлипкая Ирка.
Молниеносная победа над сигнализацией привела ее в хорошее настроение.
– Ну, что? Пойдем ломать дверь? – дева-воительница развернула могучие плечи.
– Уж так сразу и ломать! – воспротивилась я. – Хорошая ведь дверь, почти новая… Кстати, она бронированная, очень прочная, а у тебя ведь травма.
– А еще у меня ключи! – вспомнила Ирка. – Твои запасные – тревожный комплект, он у меня дома лежит. Поедем ко мне?
– Вот так, как есть?
Оглядев сверху вниз себя и снизу вверх – подружку, я решила, что выгляжу почти прилично: на мне, помимо тапочек, была старая мужнина футболка, которую я использую как пижаму.
Супруг у меня двухметровый, так что его майка на мне смотрится как платье. Маленькое черное платье, почти классика. Если не обращать внимания на надпись на спине: «Царь. Просто Царь». Ирка в своем плотном, как кожаная кираса, комбидресе и в развевающемся плаще тоже смотрелась весьма величаво – как крупногабаритная Жанна д’Арк. Что особенно интересно, проявив монаршее пренебрежение к условностям в одежде, мы обе не забыли напялить на дефектные физиономии темные очки! О, это женское тщеславие…
Жанна д’Ирк втянула живот и предприняла безуспешную попытку состыковать в районе пупка борта плащика.
– Порвешь, – предупредила я.
– Да, пожалуй, в таком виде я привлеку к себе слишком много внимания, – сдалась подруга. – А какие есть варианты? Может, ты оставляла ключи еще кому-нибудь из старых добрых друзей?
Я удержалась от бестактной реплики «у меня нет других таких старых друзей, как ты», но не от упрека:
– Ну почему же, выходя из квартиры, ты не взяла ключи?
Ирка сморщилась и потерла лоб, изображая напряженную работу мысли:
– А ты знаешь… Мне вот кажется, их просто не было в двери! Я имею в виду ключи. Я не взяла их, потому что не увидела. И подумала, что их взяла ты!
Я тоже напрягла память:
– Да неужели? Слушай… Я что-то не могу припомнить, когда я вообще в последний раз видела свои ключи!
– До завтрака они были на месте, – уверенно сказала подруга. – Утром, когда я приехала, ты долго возилась, открывая замки.
– А потом уже запирала только наружную дверь, одним движением – на задвижку, – вспомнила я и заволновалась. – Ирка! Неужели у меня украли ключи от квартиры, где деньги лежат?
– Какие деньги? – заинтересовалась подружка.
– Теперь только бумажные и медные, – вспомнила я. – Рубли, двушки и пятаки пропали вместе с копилками. Я подозреваю, что их унес томатный стрелец.
– Или рыжий мальчик, – сказала Ирка.
– Какой еще рыжий мальчик?
– Такой…
Ирка одной рукой изобразила буратинистый нос, а другой взвихрила воображаемые кудри.
– Я никакого такого мальчика не видела! Впервые о нем слышу! – удивилась я.
– А был ли мальчик? – пробормотала Ирка.
Она скосила глаза, подумала и решила:
– Нет, точно был, я же не сумасшедшая. Он пришел незадолго до появления томатного стрельца. Приятный такой юноша, вежливый и симпатичный. Сказал, что по важному делу. Получил по голове, упал, и тут позвонили в дверь…
– Ирка, ты что? Снова бьешь по голове симпатичных юношей?! – шокировалась я, вспомнив незабываемое начало романа подружки с Моржиком{Читайте об этом в романе Елены Логуновой «Принц в неглиже», издательство «Эксмо».}.
– Это не я, что ты! На него тарелка со стены упала! Огромная такая, с тележное колесо!
– Это было блюдо лиможского фарфора, я его из Лондона привезла…
Я не сдержала вздоха.
Мы почтили память антикварного блюда минутой молчания, а потом Ирка предложила:
– Может, Лазарчуку позвоним? У него наверняка найдется знакомый медвежатник, способный справиться с бронированной дверью!
– Недурная мысль, – уныло согласилась я. – Но давай оставим ее на крайний случай. Тем более, у нас с тобой и телефонов с собой нету… Пойдем-ка!
Я потянула Ирку в подворотню, на ходу объясняя свою мысль:
– Дверь захлопнуло сквозняком, значит, сейчас она закрыта на один английский замок. Изнутри его можно открыть без ключа.
– Для этого надо только попасть в квартиру! А окно на балконе открыто настежь! – подруга уловила мою мысль на лету. – А на первом этаже под вами имеется прекрасная пристройка, с нее можно дотянуться до веревок для белья!
– А для этого у нас имеется прекрасная швабра! – подхватила я.
Преисполненные энтузиазма, мы вынырнули из подворотни с другой стороны дома.
– Поднять тебя на плечи мне нынче не удастся, я после выстрела не в форме, – предупредила Ирка. – Но попробуем вот так…
Она под углом приставила к стене пристройки швабру. Я примерилась, шагнула на нее и тут же почувствовала могучий толчок под пятую точку – Ирка, даром что травмированная, мощно выжала меня вверх. Спустя секунду я уже была на крыше пристройки.
– Вот он, идеальный аксессуар для современной женщины, ведущей активный образ жизни! – подруга подала мне наверх бесценную швабру. – Подними ее, потянись повыше, зацепи балконную веревку и дергай, пока она не оторвется!
– Да она уже! – запрокинув голову, с удивлением заметила я.
Оборванная бельевая веревка игриво и призывно покачивалась перед моими глазами.
Любопытно, когда это она оборвалась? И почему это она оборвалась?
– Залезть-то сможешь? – с откровенным сомнением поинтересовалась снизу Ирка.
Я вспомнила, что рассказывала ей о своих детских проблемах с физкультурой. В шестом классе у меня не получалось забираться по канату, в восьмом я боялась прыгать через коня, а в десятом не могла метнуть металлическую чушку-гранату на необходимые двадцать два метра. С конем (а впоследствии и с жеребцами вообще) я тогда благополучно справилась. А зачет по гранатометанию сдала благодаря редкой самоотверженности учителя, который встал на нужной отметке и сказал: «Хилячка, целься прямо в меня!» Пришло, значит, время, покорить и канат.
«Лучше поздно, чем никогда!» – ободряя меня, сказал внутренний голос.
– Да лучше бы никогда! – возразила я, примеряясь к дистрофическому подобию непокоренного каната.
– И вдруг прыжок! И вдруг летит! – Ирка неожиданно проявила эрудицию и морально поддержала меня бессмертной строчкой Александра Сергеевича Пушкина.
Я послушно подпрыгнула и уцепилась за веревку.
– Стоять! Не двигаться! – пугающим басом сказал раскидистый сиреневый куст.
– Не будем двигаться-а-а, – сдавленным голосом пообещала я и тут же обманула – рухнула вниз.
– Летит, как пух от уст Эола… – явно на автомате закончила пушкинскую цитату послушно стоящая и не двигающаяся Ирка.
«Как Винни Пух от уст Эола!» – истерически хохотнул мой внутренний голос.
– Алле, Саш, это Боря! – деловито пробасил сиреневый куст. – Я взял двоих! Да, снова люди в черном! Да, получился мелкий опт!
– Сам ты мелкий! – обиделась могучая Жанна д’Ирк.
– Все-таки надо было звонить Лазарчуку! – тихо посетовала я, свесив ноги с края довольно высокой пристройки.
Совсем забыла: в десятом классе я не сумела завершить прыжок с парашютной вышки, так как зависла на полпути к земле, не одолев противовес.
Ну, лучше поздно, чем никогда-а-а-а-а….
– М-мо? – неприязненным басом спросил мордастый дворовый кот и медленно моргнул, не отрывая недоброго взгляда от лица Петруччо.
– Хороший котик, хороший! Иди отсюда! – прошептал рыжеволосый юноша и носком ботинка мягко вытолкнул упирающегося кота из подобия шалаша, образованного раскидистым кустом жасмина.
В этом романтическом убежище он сидел примерно четверть часа. Потом наконец лязгнул металлический засов, и бронированная дверь, которую Петя все пятнадцать минут безрезультатно сверлил молящим взглядом, приоткрылась. Четко обрисовав ступеньки крыльца, от порога до буйной зелени на клумбе косо пролегла расширяющаяся дорожка электрического света. Стройные девичьи ножки ловким футбольным движением подкатили под дверь половинку кирпича и сбежали по золотистому коврику прямиком в соседний жасминовый шалаш.
