– Да уж, мороз и солнце, – невесело процитировала Алина, поправляя сбившуюся шапку.

Ей еще идти и идти, а силы как-то быстро начали покидать.

– Эй, Снегурочка! – вдруг раздалось откуда-то снизу.

Алина замерла, сердце ее быстро застучало. Из-под берега показалась голова космонавта. Присмотревшись, Алина увидела в скафандре большой шапки сперва улыбающееся конопатое лицо, а потом появилась и вся короткая, крепко сколоченная фигура парня, лет двадцати пяти.

– Куда путь держим?

Алине на мгновение показалось, что она попала в позапрошлый век, а перед ней какой-то крестьянский сын.

– Иду по делам, неужели не видно?

Она постаралась придать походке деловитости, но от этого увязла еще глубже. Ноги ее полностью утонули в сугробе, раскинулись полы ее белого, их искусственного меха, пальто. Из-под модной шапки с длинными ушами, выбились волосы. По спине вилась длинная, тоже несколько растрепавшаяся, коса. Рюкзак низко съехал, его ручки то и дело приходилось поправлять, но они все равно скатывались с плеч.

– Эх, деловая барышня, как я погляжу. Хотел вот предложить свой снегоход, по реке я вас домчу, куда угодно, минут за пять.

Предложение выглядело заманчивым. Алина поводила плечами для приличия, но потом все же сказала:

– Ну если вы так хотите, давайте. Хотя мне тут рукой подать, но все же.

– Подавайте лучше руку мне!

Но Алина руки не подала и скатилась прямо по сугробу кубарем. Парень со смехом подхватил ее, поставил на расчищенный лед, отряхнул пальто, снял с нее шапку и тоже отряхнул, потом снова натянул почти до самых глаз.

– Ну вот, так лучше. Мы здесь рыбачим, осторожно, здесь кругом проруби. Предлагаю все же руку.

Алина снова отказалась.

– Гордая, как я погляжу. Куда, в тот сказочный терем, что у кромки леса? Я знаю вас. Вы со своим папой каждый год лето там проводите.

– Ну да, – изумилась Алина.

– А чего удивляетесь? Мы тут всю жизнь прожили, всех знаем. Вы хоть и нелюдимые. Но не утаишься от народа. Меня Санек зовут. Ты Алина, знаем мы вас.

– Ну надо же.

– А то! Рюкзачок надо снять, а то назад кувырнешься.

– Мы уже на ты?

– Ну как угодно, можно и на вы, тогда пешочком! – засмеялся парень, жмурясь на солнце.

Он создавал довольно приятное впечатление – румяное веснушчатое лицо пышило здоровьем и излучало доброту и свет. Они уселись на снегокат и покатили по речной, заснеженной поверхности. Снег брызгами разлетался в разные стороны, и еще долго кружился в воздухе великолепными, переливающимися стрекозами.

– Держитесь крепче, барыня Алина Дмитревна.

– А я смотрю ты все обо мне знаешь, – кричала она ему в ухо.

– А сейчас покрепче держитесь, подыматься будем.

И он резко развернул снегокат в сторону берега. Алина вцепилась в его куртку на уровне талии, они стремительно поднялись по отлогому речному спуску и покатились по гладкой необозримой поверхности.

– Ну уже скоро ваши хоромы.

В голове Алины мелькнула мысль: "Вот это, наверное, останется в памяти на всю жизнь". Их мотор разрывал звенящую тишину полей и лесов. Пронзительно-голубое небо лишь кое-где разрезанное стальными самолетами за поворотом реки сходилось с белоснежным покрывалом, которым была накрыта земля. Алина любовалась новым видом своих любимых мест.

– Надо же, я ведь по этой самой тропке хожу купаться, а сейчас здесь все застыло в зимней спячке.

– Угу.

Санек доставил Алину к самому забору ее дома. Но что было делать? Как пролезть до калитки.

– Подожди, у меня лопата привязана к снегокату, иначе нельзя, вдруг застрянешь. А я думал, твой батенька позаботился, хоть бы наших парней попросил, трактористов. За утро уже дорога была бы как положено. Чего это он дочь выпустил в такие снега?

– Да я сама. И вообще, не вам об этом рассуждать. Довезли, уже спасибо!

– Ну ладно, мы не гордые. Поможем даже такой вредине.

Парень достал лопату и начал разгребать дорожку к калитке. Через десять минут со лба катились капли пота, от него самого пошел пар.

– Слушай, а чего я? Давай позвоним моему брату двоюродному, у него трактор, сейчас приедет и все сделает.

Не дожидаясь ее ответа, Санек набрал нужный номер:

– Колян, здорово! Тут нужно человека выручить… Ну понятно, у всех сейчас дела. Это не просто человек, – Санек хитро улыбнулся и бросил косой взгляд в сторону Алины, – ну этот человек – очень симпатичная девушка, которая утонула здесь в наших снегах… Ну спасибо! Жду! Это дом на выселках. Да. Тот самый. Ага! Да, давай!

– Что это за дом на выселках? – изумилась девушка.

– Ну мы тут так промеж собой ваш теремок называем.

– Ааа, понятно.

Вскоре прибыл трактор – подъезд к воротам и двор были расчищены в два счета.

– Ну что, хозяйка? Принимай работу, – водитель трактора выглянул в окно.

Брат у Санька оказался таким же круглолицым, рыжеватым и в веснушках, только худощавый, и было видно, что он немного постарше.

– Ой, здорово! Сколько я вам должна? – Алина всегда старалась соблюдать дистанцию и скрывать свои эмоции от посторонних.

Но не удержалась, поддалась обаянию и веселому задору простых, открытых парней.

– Ну вот! Сейчас все засыплю, если еще такое услышу! – в шутку рассердившись, пригрозил молодой тракторист.

Братья переглянулись и по-доброму рассмеялись. Они оба излучали простое человеческое счастье. Конечно, это не могло не расположить и не подкупить.

– Ну простите, я, правда, не знаю, чтобы без вас делала, – сказала молодая хозяйка "теремка" с улыбкой.

И, подумав, Алина добавила:

– А знаете, что? Мы здесь небольшой компанией встречаем Новый год, Рождество, так что можете, если пожелаете, присоединиться. Ну если не в сам Новый год, то вот первого числа будем очень рады!

Братья с радостью согласились и умчались, скрывшись под берегом каждый на своем транспорте. Алина вошла в дом: хорошо, что благодаря дистанционной системе отопления внутри было очень уютно, словно она только вернулась с прогулки. На окне спальни как легкое напоминание о прошедшем лете улыбался маленький букетик полевых цветов, превратившийся в гербарий. На спинке кровати висело ее пляжное полотенце, тут же стояли босоножки. Ей вдруг стало немного грустно. В двадцать лет редко задумываешься о быстротечности времени, но в закрытом доме ушедшее словно законсервировалось. Ей даже показалось, что где-то рядом колыхнулось едва ощутимое дуновение летних терпких запахов, замешанных на ромашке и землянике. Потом она явственно ощутила, что ее лицо обдало легким летним ветерком, который по утрам ее будил. Алина вздрогнула, ей отчего-то стало жутковато. Но она быстро оправилась, начала распаковывать рюкзак.

Внутри у нее все играло и пело. Хотелось праздника, дружеской теплой компании. Предвкушая все это, она поставила чайник. Захотелось заварить его с травами, имбирем. В старинном деревянном буфете, который отец своими руками отреставрировал, стоял китайский сервиз. Она подошла к буфету, чтобы достать одну из фарфоровых чашек и заварочный чайник. Это был изысканный тончайший сервиз с прекрасным желтом-синим рисунком на охровом фоне. Как только она прикоснулась к чашке, вся посуда вдруг задребезжала, заходила ходуном, а из той чашки, которую она держала вдруг явственно повалил белый пар. Алина с ужасом откинула чашку, но та, вместо того, чтобы упасть, начала вокруг нее кружить в воздухе.

– Нет, этого не может быть. Мне всю чудится, – она закрыла глаза.

А когда открыла, все стояло на месте, включая ту самую чашку, а буфет был закрыт.

– Я что, схожу с ума? Да, все почудилось. Наверное, это на нервной почве, пересмотрела нарядов.

Алина убедила себя в этом, но все же решила не прикасаться больше к китайским чашкам. Впрочем, они с отцом никогда не пользовались этим дорогим украшением столовой. Этот сервиз, по словам Дмитрия Сергеевича, достался маме от ее бабушки. Там была какая-то странная история. Отец говорил, что бабушка мамы всячески пыталась от него избавиться. Один раз продала даже, но он потом, какими-то странными путями снова оказался в их доме. Мама порывалась сдать его в антикварный салон, но отец ее отговорил – все-таки семейная реликвия. Хотя никто толком и не знал, откуда он появилась в доме. Один друг отца как-то долго рассматривал клеймо на сервизе, даже под лупой, а потом заявил, что вещь эта "старенькая" и ее надо или беречь, или постараться подороже продать, но не перекупщикам, а выйти напрямую на ценителей. Отец отвечал, махая рукой: "Пускай стоит – каши не просит". Но у обоих, у отца и дочери, он вызывал какое-то благоговение. Когда Алина была маленькая, долго смотрела на рисунок. Этот сервиз был своеобразным пазлом: на каждом предмете находилась определенная часть дракона – лапы с когтями, шея со вздыбленным гребнем, кофейник украшала его голова с открытой пастью, источающей золотой огонь. Золотые всполохи были вкраплены повсюду. Маленькой Алине казалось, что этот дракон унес куда-то ее маму и заточил в высоком замке. В такие моменты она порывалась разбить все эти чашки. Ее останавливал лишь неминуемый гнев отца.