16

– Дождь будет, – проговорила берегиня, – идя рядом со мной, – Ты замечала, что когда плачешь, всегда идёт дождь?

– Нет. Просто когда шёл дождь я всегда плакала.

– А ты и сейчас поплачь. Легче будет.

– Вера, – меня окликнул Сергей. – Ты прости. Я ничего сделать не успел. – Он низко наклонил голову, – самолёт деревьями оброс, будто лет сто там стоит. Дима и полез в кабину. Я и сказать-то ничего не успел. Да и тварь ту не видел. Всё быстро так. Тень чёрная мелькнула и вскрик Димы. Я туда, а там только кровь и шорох по кустам. Я следом, только голову и нашёл. Там она, – Сергей указал на машину. Похоронить надо бы.

– Надо, – согласилась я. – Маруську заменить надо, я сама ребятам скажу обо всём.

– Жалко, ребята теперь без отца. Но мы тебя не бросим, ты не переживай, – заторопился Сергей, – тем более я. Должник я теперь. Не уберёг.

– Не вини себя, не надо. – Успокоила я его, – и он им не отец. Хотя отношения у Димы с ребятами всегда хорошие были. Похоронить сегодня надо.

Я сделала два шага в сторону дома. В голове моей зашумело, в ушах зазвенело, ноги стали ватными и я больше ничего не помню.

– Тихо вы тут, – услышала я говорок Иван Иваныча, – пусть поспит. Проспится, на могилу придёт.

– Я не сплю, – сказала я, открывая глаза, – что со мной? Где дети?

– Все здесь, со всеми всё в порядке. Вам вставать нельзя. Это я вам, как доктор говорю. Похоронят без вас. Там не с кем прощаться. Я думаю, и Дмитрий Андреевич был бы со мной согласен. Вы детям здоровая нужны. Не оставите же вы их сиротами? Я поставил вам снотворное. Спите.

– Хорошо доктор. Я только по делам в кабинетик схожу, и спать, – глаза у меня слипались, сил встать, почти не было. Вот только мочевому на это было наплевать.

– Хорошо, – согласился доктор, – и не вздумайте бороться со сном. Вашу нервную систему я восстановить не смогу. Не те, знаете ли, препараты у нас. А фармацевтики здесь нет и в помине. Травник и то я.

– А обед? Ну, или как это после похорон называется?

– Не морочьте мне голову вашими пережитками. Кому он нужен? Диме? Спите! – Приказал доктор и закрыл дверь, предварительно выгнав всех из дома.

Сделав все дела, я прошла на кухню, выпить воды. Посуды в раковине не было. Маруська? Да конечно, и не Артём точно.

– Спасибо Ерофей Игнатьевич.

– А ты, как поняла, что я это? – Из-за холодильника выглянула мохнатая рожица. Как он туда поместился?

– Детей своих знаю, – ответила я и поплелась спать. То ли меня доктор наколол успокоительным, то ли я и вправду равнодушна к Диме. Нет, мне его жалко, очень. Но вот горя у меня нет. Прости Дима.

У постели стояла берегиня, с венком из трав на голове, в красивом ярко-зелёном сарафане и почему-то босиком. А может она всегда ходила босая, просто я не обращала на это внимания. Я и сама обожаю ходить босиком. Дима меня всегда ругал за это. Всё боялся, что я, где-нибудь на стекло наступлю.

– Ты спи, горе пройдёт, – положила мне руку на голову берегиня. Сон будет лёгким, лечебным.

Мне снилась берёзовая роща, щебет птиц. Мои волосы обдувал лёгкий ветерок. Замечательно пахло ягодой. Я удивилась, это же сон, запахов не должно быть. Мне на плечо прыгнула белка и что-то зацокала на своём языке.

– Не понимаю я тебя милая. Но я научусь, обещаю.

Где-то далеко прогудела электричка, по полевой дороге проехал автомобиль, обдав меня выхлопными газами. Блин, как же воняет. Я закашлялась и проснулась. На улице было темно. Ночь.

Встала, проверила спальни детей. Они мирно спали в своих кроватях. Интересно ужином их кормил кто? Завтра узнаю. Маруська беспокойно завертела головой. Я, как и давеча берегиня, положила руку на лоб дочери.

– Спи, пусть сон твой будет светлым, – Маруся чему-то улыбнулась во сне и мирно засопела.

Здравствуй новая жизнь.

– Егорыч, доброе утро. – Окликнула я мужчину в окно. – Сегодня с Вавилой собирались в Завидово ехать. Мы с вами. Сейчас на ферму подойду.

Когда утром ребята вышли на кухню, завтрак у меня был уже готов. Я встала рано, ещё только начало светать. Укол, что поставил мне доктор, позволил мне отоспаться. Ребята зашли на кухню настороженно глядя на меня.

– Так, давайте поставим все точки над i. Я Диму уважала, даже где-то любила. Но я не собираюсь убиваться и рыдать. У меня есть вы. Это самое дорогое, что у меня осталось. И я очень вас прошу, не самовольничать. Договорились?

– Ага, – ответил Артём, – только я прошу учесть, что мне не пять лет. Я взрослый мужчина. Да-да мама, я мужчина. Тебе придётся с этим мириться, и учитывать моё мнение.

– Согласна, – я подошла к сыну и поцеловала его, – постараюсь, очень. Обещаю. Ну, и всё равно, прислушивайся к моему мнению.

– Так не честно, – возмутилась Маруся, – я тоже не грудничок.

– Но и не взрослая, – перебила я её. – Я твоё мнение тоже буду учитывать. Будем учиться жить по-новому. Вот вам первое новшество, я больше не стою круглыми сутками у газ плиты Завтраки, обеды и ужины готовим себе сами. И посуду соответственно, каждый моет за собой.

– Опаньки, это уже террор, – возмутились дети.

– А я не нанималась мыть посуду, вы уж сами. Раз взрослые. Закончили дискуссию и бегом на ферму, едем в Завидово.

До Завидово мы ехали полчаса, по хорошо укатанной полевой дороге. В машине Егорыч попытался поговорить со мной, успокоить.

– Егорыч, может, я и не правильно себя веду, но рыдать и убиваться на людях я не буду. Мне больно, очень. Жизнь продолжается. Живое живым. И что я точно знаю, так это то, что отпустить Диму надо, а мои слёзы будут только держать его тут. И я, и он будем, мучатся. Ни к чему хорошему это не приведёт.

– Молодец, хорошая девочка. – Только и сказал мне мужчина.

17

– Вавила, а тебя, что всё время Егорыч будет на базар возить? – Поинтересовался Артём.

– Так думаю, договорится, чтобы сами приезжали, забирали. Чего я-то буду кататься. Да и не умею я. А на лошадях весь день уйдёт, только чтобы в один конец уехать.

– Так учись, за рулём, сам, – подбодрил Вавилу Артёмка.

– Скажешь тоже, – смутился он, – сам. Тут же знать сколько надо.

– Да не много, – вступил в разговор Егорыч. – Я тебя научу. Машины есть. Вера, ты же не против?

– Нет, конечно, почему я должна быть против?

– Ну, вроде городок ваш.

– Наш! Мне кажется, вы с Димой всё решили? Я только бухгалтерию веду. И часть прибыли от вас всех получаю. Так? Я ничего не путаю?

– Так, – кивнул Егорыч, -тогда закрыли эту тему.

– Я её и не открывала.

Городок Завидово меня разочаровал. Собственно и городка-то не было. На берегу водоёма стояли два двухэтажных здания и половина шикарного особняка. Вот и весь городок.

Егорыч вышел из машины и на правах коренного жителя объяснил, где что находится.

– Вавила, тебе с яйцами в особняк. Там базар устроили. Я с тобой пойду. Вера, а вам вон в то здание из красного кирпича, это и есть администрация. Сами управитесь?

Я кивнула, взяла Артёмку под руку, и мы отправились прописываться.

На крыльце нас встретила довольно пожилая женщина со шваброй в руках.

– Постойте, вытру сейчас и пойдёте. Вновь провалившееся? С детками? Повезло. – Женщина не переставала махать шваброй, натирая пол. – А я вот сама. Ну, ничего привыкла уже, а по первой ох и ревела. Да вы проходите, я всё уже. Егорыч привёз? – И не дожидаясь моего ответа, продолжила, – хороший мужик. Ты за него держись. Или с мужем?

– Уже без мужа, – вздохнула я. – Нам куда?

– А вот по коридору и налево. Там табличка на двери. Найдёшь.

И действительно, заблудиться было негде. Табличка гласила: «Регистрационная», слово-то, какое откапали.

– Можно, – я постучала в дверь. Она оказалась пластиковой, и мой стук ушёл в никуда. Я приоткрыла дверь и заглянула в кабинет. Пусто.

По коридору приближалась ко мне всё та же бабулька.

– Уже иду. Вот ведро поставлю и зайду, писать будем. – Она открыла дверь шире, приглашая нас войти. – Я тут начальник. Сама отдел кадров, сама директор, сама техничка. Бухгалтер только не я. Первый этаж контора, второй жилые помещения. Рядом здание, столовая, а на втором этаже гостиница. Далеко живёте?