– Я не переживаю. Но вот с Головченко ругаться не очень хочется, – призналась я.
– Он, что дурной с вами ругаться? У вас оружие. У него только горючие. А может он действительно почувствовал, что его лидерству конец, вот и бесится. Думаю, это у него пройдёт, когда он поймёт, что вы власти не хотите. Или хотите?
– Не, точно не хотим, нам и так неплохо живётся, – мотнул головой Дима. – Наш девиз подальше от начальства, поближе к кухне.
Мужчины весело рассмеялись.
– Так, что? – Сменил тему разговора Дима, – какой дом будете себе выбирать?
– Так тут одни многоэтажки, вы же не весь свой дом занимаете?
– Конечно, нет, нам и одной квартиры достаточно. В ней бы, что с отоплением придумать. – Почесал в затылке Дима.
– О, а чего думать, – весело отозвался Василий, – я знаешь, какую печку классную у нас в бараке сложил. И тепло хорошо отдаёт и дров по минимуму потребляет. Если все в одном доме поселимся, я в подвале котельную оборудую, с дежурством у печи зимой решим вопрос. Тепло будет.
– Вот здорово, – обрадовалась я, – а то меня этот вопрос очень мучил. Как представлю печь топить. А мы и не умеем. Да и печь то, где брать.
–Так я и говорю, – весело отозвался Антон, – вместе веселее. А то у меня эта общага в печёнках уже сидит. Я уже думал, себе сам дом строить. А тут вы. Вовремя.
– Я уже обратила внимание, что тут всегда всё вовремя. Главное подумать, – прошептала я тихо, чтобы никто не слышал. – Чудесный мир.
– Пришли, вот наш дом, выбирайте квартиры, располагайтесь. Соседями будем.
– Дим, давай съездим, самолёт глянем, – Обратился Морозов к нему, когда все разошлись по квартирам, – всё же родной он мне. Жалко, если пропадёт.
– Конечно, – согласился Дима. И повернувшись ко мне, сказал,– к ужину будем. Не переживай. Мы быстро.
– Да ладно, поезжай уже, – махнула я рукой. Во дворе наступила тишина. Благодать. Ну, как же оказывается, я шум не люблю.
– Отдыхаешь? – На лавочку рядом присела берегиня. – с мужчиной своим чего не простилась?
– Зачем? – Насторожилась я, – Не вернётся он. Или ничего не почувствовала?
– Как не вернётся? – Я уставилась нежити в глаза. Она была совершенно спокойна.
– Ну, у тебя же в груди. Ты сама чувствуешь
А ведь и правда, когда Дима сказал, что он быстро, у меня промелькнула тревога. Но я отогнала её.
– Что за бред! – Возмутилась я вставая.
15
– Не бред, – спокойно проговорила берегиня. – Артём, когда в школе руку сломал, ты почувствовала это. Маруська, после рождения в кувезе молоком подавилась, ты же первая туда побежала.
– Так я же мать, я обязана чувствовать своих детей. – Я опять приземлилась на лавочку.
– А цветы? Ты как к цветам относишься?
Я задумалась. Действительно, я могла выходить любой цветок. Коллеги приносили мне такие больные растения, я их выхаживала. Причём, не прилагая особенных усилий. Любую сломанную ветку, стоило мне, своей рукой воткнуть в землю, она пускала корни.
– И что? Просто я люблю растения.
– А как ты себя в лесу чувствуешь? – Продолжила берегиня.
Ооо! Лес я обожаю, у меня там второе дыхание открывается. К чему она клонит?
– Вот, вспомнила? Глупыми вы современные люди стали. Корни свои забыли. Себя слушать разучились. Вон, Головченко и сам не знает, чего злится на тебя. А всё просто. Семя, правнук он кощеев. Правда, семя кощеева у него мало уже осталось, но если бы он умел себя слушать. Не мучился бы сейчас.
– Какие кощеи? Мы, что в сказке?
– Почему в сказке? В мире, который ты себе сама выдумала.
– Стоп! Я себе ничего не выдумывала. И уж точно не мечтала вот об этом, – я обвела рукой вокруг.
– Мечтала, но мысль эту от себя гнала. Спать ложилась, а в мыслях было: «Вот бы в лесу жить». На работе, часто мысль посещала, вот бы одной остаться.
– Все об этом мечтают. Да только что-то города не проваливаются. – Меня начинал раздражать этот разговор.
– Не все имеют прабабушку берегиню, – вкрадчиво произнесла она. – Вон смотри, – она указала рукой на двери подъезда.
В дверях стояла кошка или собачка. Почему-то на двух лапках. Я потёрла глаза. Нет не кошка. Там стоял мохнатый человечек. Да-да, именно мохнатый. Весь покрытый шерстью, абсолютно весь. В моей голове зазвучала весёлая мелодия. Я зажмурилась, потрясла головой и опять взглянула на дверь. Существо помахало мне лапкой.
– Хочешь сказать, ты никогда его не видела? – Усмехнулась берегиня.
И я вспомнила, что эту игрушку, как мне тогда казалось, я встречала довольно часто. Но я воспринимала его, как игрушку.
– Да ты не переживай, – приятным баритоном заговорил, А кто заговорил? – Домовой я ваш. Ерафей Игнатыч. Ну, не мог я с тобой раньше заговорить. Не готова ты была. Да и не замечала ничего вокруг.
– Что не замечала? – Совсем обалдевшая, спросила я
– А ничего,– усмехнулся Ерофей Игнатович. – То чайник забудешь выключить, то молоко соберётся убегать, а я газ-то и уменьшу.
–Так я думала, что уже сделала да забыла. – Я вспомнила кучу таких мелочей. То вроде ключи от дома потеряю, а они вот, рядом лежат. То точно знаю, что свет не выключила, дверь открываю, а он не горит.
– Ну, да ну, да. – Хмыкнул Ерофей Игнатьевич.
– Так я кто?
– Берегиня ты. В тебе кровь земли нашей течёт. – Спокойно проговорила берегиня.
– А, как же дальше жить?
– Да, как жила, так и живи. Себя только слушай. Не иди наперекор себе.
– Мам, ты чего сама с собой разговариваешь? – Подошёл ко мне Артём.
– Сама, – опешила я, взглянув на берегиню.
– Не видит он меня, пока. Маленький был, видел. И домового видел и меня. А как разговаривать стал, мы ему на глаза не показываемся. Зачем психику ребёнка ломать. А вот Маруся видит. Она сильней тебя. Только понять не может. Ты ей объясни.
Я кивнула. Артём решив, что кивок предназначен ему, продолжил.
– Так это, дежурства-то между всех распределять надо. Дима где?
В моей груди опять шелохнулась тревога, только теперь я не стала её отгонять и явственно почувствовала, что на него надвигается беда. Но говорить это Артёму не стала. Не объясню я этого парню.
– С Морозовым уехал, самолёт посмотреть. – Взяв себя в руки, сказала я. Да и всё же не верилось мне, что с Димой может, что-то случится. Подождём. А что делать, если это правда? Да, ну. Жду.
– Странные вы люди, – тем временем говорила берегиня, – Чему надо верить не верите, а в любой обман верите с большой охотой.
Я решила промолчать. Пусть думает, что хочет. И какая ещё берегиня? Придумала то же. Прабабка ей была. Про прабабок можно хоть что, рассказать, я их знать не знала. Да и бабок тоже. Сижу, уши развесила, вот сейчас Дима приедет, посмеёмся вместе. Я постаралась заняться повседневными делами. Не смогла, всё валилось из рук. И эта назойливая мысль, что Диму я больше не увижу. Бросив посуду в раковине не домытой пошла на улицу. Всё равно ничего сделать не смогу, пока Дима не приедет.
У подъезда меня встретил Вавила.
– Ну, что яйца то куда девать будем? Они же бестолковые. Куры-то без петуха были. Так и нет петухов. Что за бестолочь растил курочек?
– Да, Вавила, я помню, ты говорил. Завтра с Егорычем поедете в Завидово. Решили же уже.
– А, где Егорыч-то? Куда делся? Я его и не видел. Ох, и тряхануло нас. Жуть. Думали, что с жизнью простимся. Только всё налаживаться стало. А тут трах. Жуть
– Я не знаю, в вашу сторону пошёл. Сейчас будет и всё тебе объяснит.
– А ты чего такая, пришибленная?
– Сам ты пришибленный, – обиделась я, – не знаю, на душе не спокойно.
– Ну, тогда ладно, пойду я, Егорыча найду.
Я стояла на углу китайки, ожидая Диму, минут сорок. Наконец появилась буханка Егорыча. Не доезжая до меня метров пятьдесят, машина остановилась. Постояла минуты две, медленно тронулась. За рулём сидел Сергей. Вот тут я и поняла, что Димы действительно нет. Не дожидаясь, когда Сергей выйдет из машины, развернулась и неспешно пошла домой. Слёз не было. Мне не хотелось рыдать, просто в груди, что-то лопнула. Какая-то струна. Как там берегиня сказала, я этого хотела сама. Я сама хотела остаться на необитаемом острове с детьми. Я тут и осталась. Только вот никого я возле себя видеть не хотела. Ни людей, ни домовых.
