Ми́лан, увидел, как та самая Лалис Погорил вещала около пятидесяти студентам какую-то информацию на счёт их же будущих экзаменов. Ми́лан прошёл немного в глубь собравшихся и стал приблизительно по середине, чтобы удобно было смотреть. И совершенно не стесняясь ничего, он начал откровенно пялиться на неё. Но по большей части его интересовало только лицо. Это он пояснял и Диме, на тех самых консультациях, что конечно второму показалось странным, так как её лицо, по его скромному мнению, далеко уступало её формам, но не стал лишнего говорить и тем более спорить, ввиду своего отсутствия к этому интереса. Сегодня Лалис накрутила себе волосы на плойке, что было очень даже красиво и нанесла на глаза тушь в небольшом количестве. Губы… Ми́лан не успел рассмотреть точный оттенок помады, ему помешал чей-то грубый и громкий голос, но очень знакомый.

Ми́лан начал оборачиваться и смотреть на других присутствующих, стоявших около него и искать причину. Сначала ему на глаза ничего неприятного не попадалось, пока он не услышал опять этот, по его мнению, мерзкий звук и уже повернулся к источнику. Справа от него, около стены сидел на стуле ещё один преподаватель, тоже довольно молодой, лет двадцати девяти и вместе с ним двое студенток, выглядящих как первокурсницы, максимум второй. Его Ми́лан знал лично и прекрасно осознавал, что это учитель. Им был Александр Михайлович, именно ему Дима покрасил инструменты под конец третьего курса. А источником оказался смех этого мужчины, он видимо смеялся над шутками, которые сам же и «травил». А вот почему звук не понравился Ми́лану, большинство людей смеётся на выдохе, а этот человек смеялся на вдохе, вы можете сами попробовать и понять, что за звук будет исходить. Ми́лан нервно посмотрел на него и постарался абстрагироваться. Снова развернулся к Лалис лицом и боковым зрением увидел несколько студентов, зло смотрящих в сторону тех троих, что мешало ему не обращать внимания.

После, он решил просто отойти, чтобы не слышать. Не вышло. Теперь уже сами студентки начали громко смеяться, а тот хохоча продолжал рассказывать. И уже сама Лалис мельком обратила на них внимание, но не подавала виду что ей мешают.

После Ми́лан резко изменил свои планы, развернулся и подойдя к нему – не стесняясь и достаточно размахнувшись дал ему неплохого подзатыльника. Удар был не сильным и тем самым не громким, услышали и заметили это только те, кто был рядом. Студентки перепугались и раскрыв глаза на максимум, выбежали с коридора. Те, кому тоже «посчастливилось» быть свидетелем этой ситуации, медленно и незаметно для всех отошли с такими же выпученными глазами, не понимая, что будет дальше. Таких было не много, максимум человек пять, все остальные остались в неведенье. Ми́лан наклонился к его уху и обычным голосом, произнёс: – По тише, пожалуйста…

И ушёл, став поближе к противоположной стене. Внезапно, Лалис и все студенты начали расходиться, вся информация ею была дана и все узнали всё, что хотели. Тот самый преподаватель встал с места и был в ярости. Ми́лан услышал скрип стула, но ему было откровенно всё равно, это даже не заставило его оторвать взгляд от Лалис заходящей в лифт. Преподаватель не мог равнозначно отреагировать на случившейся. Стоя увидев, что сие момент почти никто не углядел, расчётливо посмотрел во все глаза на Ми́лана, левой рукой поправив причёску и с красным лицом от гнева направился к лифту.

Оставшийся студены перешёптывались, время от времени бросали взгляды на Ми́лана, а потом незамедлительно ушли. Потихоньку в коридоре людей ставало всё меньше и меньше. Ми́лан начал спокойно смотреть на уходящие спины.

– Милка! – раздался громкий зов, с правой стороны коридора.

Ми́лан понял, что это обращаются к нему и с ухмылкой повернулся.

На стуле около стены, сидел Марвин и улыбчиво махал ему. Марвин, только что пришёл и ничего до этого не видел. А вот Дэриэл, стоявший у самой стены и пришедший за долго, всё чётко наблюдал, но виду не подал, просто молча поприветствовал. Ми́лан подошёл и демонстративно замахнулся около лица Марвина рукой, на что второй отреагировал позитивно и ожидая этого. Прозвище «Милка», он получил естественно исходя из своего имени и понятное дело, оно ему не нравилось. Называли его так, только друзья или враги.

– Домой идёшь? – спросил Дэриэл, держа в руках стакан зелёного чая, купившего себе, пять минут назад.

– Да, только я думаю после перемены… – зевая закончил Ми́лан и опёрся об стену, ввиду нехватки стула.

Резко вспомнив и воспользывавшись секундным молчанием остальных, Марвин легко пнул своей ногой ногу Дэриэла, чтобы обратить внимание и начал рассказывать: – Слу…шайте. И-история. Вчера на перемене хо… одил похавать. Стою в очереди, – Дэриэл услышав начало, заинтересовался, Ми́лан же хоть и не смотрел на него, а разминал кисти, но тоже слушал, – за мной стоят две подружки. Одна говорит: «Беру тут кофе на обезжиренном молоке, и есть больше не хочется и худею по не многу», – пауза, – А вторая говорит: «Да? Я тоже на диете. Ну тогда… Наверно, и я возьму. Дайте пожалуйста…», говорит продавщице, «Мне кофе на обезжиренном молоке… и пии-ирожок с мясом», – закончил и вместе с Дэриэлом засмеялся.

– Да, интересные люди, – Дэриэл.

– Но их не трудно понять, – добавил Марвин.

Ми́лан тоже хихикнул, а отсмеявшись Клынков сменил опорную ногу, на которую придавал груз всего тела и продолжил стоять. Дальше из той же аудитории, с которой вышел Ми́лан, появились ещё несколько людей и к ним подошли двое девушек. Алиса и Сабрина. И вторая сразу игриво попыталась сбросить Марвина со стула и сесть сама, она была весьма взбалмошной, но он был готов к этому и не дал себя так провести. Первая же подошла вплотную к Ми́лану и по-дружески положила на его плечё левую руку, а второй держала и читала буклет.

– Снова ты?! – спросил Ми́лан.

– Ну конечно! – Алиса.

– Что поставил, опять пять?

– Ну конечно! – уже с улыбкой.

– Ну тогда пошла отсюда, – Ми́лан легко толкнул её в сторону, а потом засмотревшись на буклет в её руках, потянул обратно и забрал его себе.

Увидев в нём пару картинок и название, Ми́лан незамедлительно поинтересовался: – Ты что себе татуировку хочешь сделать?! – не дав ей ответить, он решил додумать ответ за неё, – Ты лучше парня себе уже найди! Думаешь я не знаю, что ты ночью делаешь? Свет ведь горит, а окно находиться, если ты не забыла, прям напротив моего, – он поиграл бровями.

Все улыбнулись после слов Ми́лана и продолжили смотреть, что будет дальше.

– Нет парня – нет проблем, – Алиса отшутилась и постаралась забрать буклет, но Ми́лан отдалил руку.

– У парня! – резко добавила Сабрина.

Услышав это, Ми́лан одобрительно закивал головой. В ответ ему, Алиса смешно и демонстративно оскалила зубы, быстро ухватила и забрала буклет, ответив при этом: – Нет, это не я хочу себе татушку.

– Я хочу! – сказала Сабрина и снова попыталась сбросить Марвина.

Марвин начал уже руками держаться за стул и пытаться помешать ей ногами. Во время этой «борьбы», Алиса внезапно что-то углядела и заинтересовано подошла к Сабрине сзади, чтобы осмотреть её рубашку. Она провела по ней лёгкими касаниями и убедившись в своих догадках, отвела её на пол метра от всех и при этом, тихо, но нервно прошептала, чтобы никто из других не услышал: – Вчерашняя рубашка… Ты что опять дома не ночевала? – укоризненно.

– Не важно, – удивлённо и бегая зрачками.

После чего Сабрина Глависьна тут же обернулась к твроим парням.

– Кстати! – выкрикнул Марвин, обращаясь ко всем пятерым, – На счёт та-ату. Вспомнил, одну историю, отец рассказывал, – все опять начали внимательно слушать, особенно последняя, – Пару лет назад, мой отец ездил в командировку и познакомился там с одним мастером та-ату. Говорит, что у ни.. них была извечная проблема-а. Значит, постоянно приходят малолетки и просят сделать иероглифы. «Ка-какие иероглифы?» – спрашивает мастер. «Ну чтоб поприкольней!» – по-онятный ответ.

– Ну он додумался взять пару импортных консервов и с них брать эти символы. И вот самое интересное, уже как семь лет, по миру хо-о-одят люди с надписями в переводе, типа: «Съесть до ноября следующего года», «Со-сом», «Жирность», «Если просрочиться, присылать по этому адресу…» и т. д.