– Вот поэтому и позови, будет над кем душу отвести. Хоть поржем.

Идея Вальке не понравилась, но спорить с Рыжовой было себе дороже.

– Эй, новенькая!

Маша оторвалась от книги.

– Иди сюда, – помахала рукой Валя.

Маша, широко улыбаясь, направилась в их сторону.

– И чего она вечно лыбится, точно малахольная? – прошептала Инка Потапова, неугомонная, непостоянная, переменчивая кокетка, интриганка и сплетница.

– У Вали завтра день рождения, и она тебя приглашает, – без всякой преамбулы, довольно грубо приступила к делу Рыжова – истинный демократ, убежденный, что все люди равны в своей готовности служить ей.

– Поздравляю, – улыбка стала еще шире. – Спасибо за приглашение.

– Вот адрес, – Валька нацарапала на клочке бумаги свои координаты. – Завтра в шесть.

– Извини, пожалуйста, но что я могу тебе подарить? – Маша не хотела попасть впросак.

– Французские духи, – заржала Инка.

– Замечательно, какие ты предпочитаешь? – не высказала удивления новенькая, чем вызвала новые сочувственные взгляды.

– Шанель номер пять, – злорадно ответила за подругу Рыжова.

– Я попробую.

Прозвенел звонок, девчонки побрели в класс.

– Нет, ну ты видала, строит из себя неизвестно что, – возмущалась Лерка. – Какие ты предпочитаешь? – передразнила она Машу.

– Не обращай внимания, эта лимита вся с претензиями, посмотрим, как она запоет завтра, – успокоила подругу Крайлер.

– Ну как? – Маша обернулась к матери.

Вся комната была завалена одеждой, девушка возбужденно вертелась перед зеркалом, уже битый час выбирая, что бы ей надеть.

– Прекрасно! – Надежда Николаевна с радостью и легким сердцем наблюдала за дочерью. С тех пор как девочка пошла в школу, она замкнулась, часто грустила и была задумчива, ее плечики опустились, и она стала похожа на испуганную черепаху в кабинете биологии, которая так и норовит целиком спрятаться в панцирь. На все родительские вопросы Маша отвечала односложно.

– Как школа?

– Замечательно.

– Учителя?

– Превосходные.

– Ребята?

– Лучше не придумаешь.

Родители тихо кивали в знак согласия, хотя сердце им подсказывало, что не все так гладко. И вот наконец у девочки опять загорелись глаза, и она превратилась в прежнюю Машу.

– Мам, ну у тебя все прекрасно, а надеть-то что? – Маша с надеждой посмотрела на мать, ее безупречный вкус ни разу не подводил дочь.

Надежда Николаевна еще раз бросила взгляд на разбросанные вещи и достала голубое короткое платье без рукавов, с открытой спиной. К нему прилагался легкий свободный жакет с серебристой отделкой. – Я думаю, все-таки это. Голубой, несомненно, твой цвет.

Маша ехала с отцом в его «Мерседесе» и немного нервничала. Как будто все в порядке, она шикарно одета, волосы собраны в высокую прическу, и лишь несколько тонких прядей кокетливо огибают нежную девичью шею, на лице совсем легкий, но умелый макияж. С подарком вообще оказалось проще простого, они с матерью зашли в ближайшую «Березку», и хотя самой Маше казалось, что эти духи больше подходят зрелой женщине, чем молоденькой девушке, но о вкусах, как говорится, не спорят. Надежда Николаевна также купила большой букет роз и огромный торт-мороженое. Маша еще раз посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна, но сердечко по-прежнему громко билось в волнении.

«Я спокойна, я спокойна», – она пыталась унять сердцебиение.

– Ты прекрасно выглядишь, – словно уловив ее тревогу, нежно сказал отец.

– Спасибо, – все сомнения как рукой сняло, Маша привыкла доверять своим родителям.

– Господи, как все-таки тяжело иметь взрослую дочь. Я даже твою мать так не ревновал. Смотри, будь хорошей девочкой, – назидательно попросил отец.

– Слушаюсь, сэ-эр, – дочь шутливо отдала честь.

Александр Валерьевич притормозил у большого старинного здания, стоящего в глубине обычного московского дворика, с двумя подъездами и сколотыми вензелями над входом.

– Давай я тебе помогу, – предложил отец, видя, как Маша пытается пристроить огромный торт на своих хрупких руках.

– Ага! Не хватало еще, чтобы я заявилась на вечеринку с папочкой!

– Я только до двери.

– Нет! А вон и мальчишки, – она заметила двух одноклассников у парадной двери.

– Не забудь позвонить за полчаса до того, как тебя забрать.

– О’кей! – девушка вышла из машины и чмокнула отца в щечку.

Федор стоял на крыльце вместе с Колькой Крыловым. Перед тем как подняться к Крайлер, они решили вначале перекурить.

– Смотри, какая тачка, – восхищенно ахнул Колька.

– Мерс!!! – глаза у обоих мальчишек возбужденно загорелись.

– Блин, а телка. Класс! – присвистнул Крылов.

– Да она с «папиком», путана небось. Шмотки импортные, и в руках чего-то тащит, – комментировал Федор.

– Ну и что, что путана? Я не прочь, они, говорят, даже очень ничего, – ухмыльнулся Колька.

– Так она тебе и дала!

Девушка уверенным шагом направлялась в их сторону.

– Привет, ребята! Помогите, пожалуйста. – И, не дожидаясь ответа, отдала торт Федору.

– Уф, тяжелый!

Мальчишки с нескрываемым любопытством разглядывали Машу, с трудом признавая в этой ослепительной красавице свою новую одноклассницу.

Девушка осталась довольна произведенным эффектом. Мама как всегда оказалась права, голубой – ей к лицу.

– Что это? – пересохшими губами спросил Федор, только для того, чтобы что-то сказать.

– Торт-мороженое. Ой, ребят, давайте побыстрее, его нужно срочно поставить в холодильник, – поторопила она.

Ребята вошли в подъезд, и Колька, не сводя с Маши восхищенных глаз, вызвал лифт:

– Классно выглядишь! А че ты в школе балду гоняла?

Маша смешно наморщила брови:

– Извини, я не знаю, как тебя зовут?

– Николай, а это Федор.

– Маша, – на всякий случай представилась она. – Николай, извини, но из твоего вопроса я не все поняла.

– Слушай, ты вправду дебилка или прикидываешься?

– Извини, наверное, это сленг, – обратилась она за поддержкой к Федору, и тот потонул в волшебстве ее глаз.

Лифт с грохотом распахнулся, и они оказались перед приоткрытой дверью в квартиру Вали Крайлер. На пороге их встречала сама именинница.

– Привет! А это кто? – она с интересом посмотрела на незнакомку.

– Угадай с трех раз, – предложил Крылов.

Маша сделала шаг вперед:

– С днем рождения, желаю тебе счастья, здоровья и счастливого окончания школы, – она протянула ей букет и красиво упакованную коробку с духами.

– Чего стоишь? Проходи, – Федор легонечко дотронулся до Маши. – А это тебе, торт! – он сунул коробку совершенно обескураженной Крайлер. И не успел Федор оглянуться, как Колька схватил Машу под руку и потащил за собой.

Комната, в которую они вошли, была достаточно большой, с высоким потолком, украшенным ажурными карнизами. На стенах висели картины в тяжелых рамах, посредине стоял большой стол, покрытый белоснежной скатертью, сервированный и полностью готовый к приему гостей. Темные портьеры и легкая музыка создавали приятную, интимную обстановку. Ребята, сменив свои невзрачные, школьные костюмы на демократичные джинсы и нарядные платья, смотрелись совсем взрослыми.

– А вот и наша Маша, – громко объявил Колька, нежно придерживая ее за талию, хотя мог бы и не стараться, десяток пар глаз уже и так поедали ее тонкую фигурку в умопомрачительном наряде.

Школа, в которую попала Маша, отличалась от других московских учебных заведений только углубленным изучением английского языка. Но это только на первый взгляд. Школа располагалась внутри Садового кольца, то есть почти в самом центре столицы. А в центре обычно проживала советская элита, ученые, писатели, художники и всякого рода «ответственные» работники. Поэтому детки по праву считали себя «золотой» молодежью, у многих родители бывали за границей и не только в «солнечной» Болгарии, поэтому удивить их было сложно. Маша удивила, теперь, в другой одежде, в ней чувствовался лоск и шик, непринужденное чувство собственного достоинства и врожденный аристократизм, – все те качества, которые должны быть чужды советскому гражданину и потому желаемы, но недосягаемы.