1990 г. Тибет. Монастырь Тикс

– Я попытаюсь найти его, – задумчиво повторила Маша и вопросительно посмотрела на старого монаха. За все время, пока девушка рассказывала ему свои бесконечные сны, посещавшие ее с того времени, как она обосновалась в монастыре, старик не проронил ни звука.

– И что же тебе не понятно? – его взгляд был полон дружеского участия. – Ты увидела одно из своих прошлых воплощений, где ты была Эльзой Рошар, Федор – твоим сыном. А я, – он опустил глаза и слегка нахмурился, – я, к сожалению, был Клодом. Да, именно тем самым Клодом, который привел ваш корабль на мель и стал началом всех тех печальных событий, последовавшим за этим. Теперь ты понимаешь, что ваша встреча с ним не была случайной. Вся эта запутанная цепочка тянется из прошлой жизни. И ты должна распутать узлы и разорвать этот круг, иначе вынуждена будешь повторять забег опять и опять, а удары будут еще сильнее и сильнее, – он внимательно посмотрел на слегка поникшую собеседницу. – Ведь если в школе ты плохо учишься, тебя оставляют на второй год, а жизнь поступает жестче. Твой главный урок в этой жизни – Прощение.

– Но мы ведь простили друг друга? – она выразительно приподняла брови.

– А себя? – тихо спросил он. – Себя вы простили? Ведь это самое главное – доверять и принимать себя. Как часто мы врем сами себе. Почему? Ведь нет свидетелей и судий, а мы врем, один на один. Мы не можем простить себя, хотя прощаем других, находим оправдания, доводы, а для себя? Ничего нет? – его слова звучали, как приговор. – Почему мы так не любим себя? А ведь это самое главное – полюбить себя, простить себя. Только не загонять в угол. Иногда нам кажется, что мы избавились от своих страхов, ненависти, и всего того, что мешает нам жить, но нет – это просто уходит в потаенные уголки души и перерастает в партизанское движение в тылу врага, невидимое, но больно ранящее. Я ведь говорил тебе уже, что когда человек расправляется сам с собой, ему никто не может помочь. Заставь служить себе свою божественную душу, брось под ноги, терзай, но не пытайся убить, ибо она снова оживет и, представ перед тобой в новом виде, наполнит тебя ужасами и страхами. Избавиться от этого ты сможешь, только сделав ее своей слугой, ибо тогда на помощь к тебе придет сам Бог, – с притворной строгостью он посмотрел на девушку. – И куда бы ни забросила тебя судьба, путешествие необходимо.

– Мы с ним встретимся? – с потаенной надеждой спросила Маша.

– Не знаю, – честно ответил он. – Но твое пребывание здесь заканчивается, послезавтра ты должна будешь покинуть монастырь.

– Как? – в глазах застыл испуг. – Я не хочу!

– Ты должна.

– Позволь мне остаться, – с мольбой в голосе попросила она.

– Не могу, это не твой путь, и если ты останешься здесь, это будет очередной уход от проблемы, а не ее решение. Ну, – он приподнял ее за подбородок и ласково посмотрел в глаза. – Ты же не можешь играть с жизнью в прятки.

– Я буду скучать по тебе, – Маша отвернулась, пытаясь не расплакаться.

– Я тоже…

Прощание было тяжелым, Маша так и не сумела сдержать слезы.

– Это тебе, – старик преподнес ей свои четки, с которыми никогда не расставался.

– А как же я? – девушка оценила подарок. – Мне нечего тебе оставить на память.

– Ты подарила мне самое главное – возможность исправить ошибку.

– Можно я напишу?

– Конечно.

– А если я захочу тебя навестить?

– Я буду рад.

Маша еще раз обняла человека, подарившего ей вторую жизнь, и, не оборачиваясь, пошла навстречу судьбе.

«Мама, папа, бабушка… Какие они?» – покинув стены монастыря, Маша вдруг поняла, как сильно по ним скучает.

Мегаполис встретил ее шумом клаксонов, выхлопным дымом, суетой и какой-то напряженной нервозностью. «Неужели я здесь когда-то жила?» – после чистого, горного воздуха и звенящей тишины было трудно дышать, словно в избе, растопленной по-черному. Все было знакомо, но все вдруг стало чужим, и даже родители, такие родные и близкие, светились невидимой преградой непонимания.

2001 г. Россия. Москва

Константин Краснов прошел через широкий холл и свернул по коридору налево, направляясь в кабинет к главному редактору.

Он шел, держа кулаки сжатыми. «Только бы все получилось, только бы все получилось!» – словно это был его последний шанс в жизни.

– Можно? – он осторожно приоткрыл дверь.

– А, Костя, заходи, – добродушно махнул рукой мужчина лет пятидесяти, бледный, худой, с редкими жирными волосами, в помятом костюме, который, похоже, служил ему еще и пижамой. – Ну, чего ты там жмешься у стенки. Проходи, садись. Выпьешь? – главный редактор достал из сейфа початую бутылку виски.

«Начало хорошее», – отметил про себя Краснов.

– С удовольствием! – пить не хотелось, но отказывать начальству еще больше.

– Да, не ошибся я в тебе, есть нюх, есть! – хозяин кабинета подождал, пока гость устроится за большим полированным столом, и подал ему граненый стакан с янтарной жидкостью.

– Спасибо, – скромно поблагодарил подчиненный и, сделав глоток, преданно посмотрел в глаза.

– Я тут кое-что узнал про этих Морозовых. Занятная, хочу сказать тебе, история, почти детективная.

Костя напрягся. «Ну, говори же скорее!»

– Въехали в страну под видом дипломатов, но на самом деле работали на ЦРУ, – он поднял голову от нетронутого бокала и посмотрел на Костю. – Эти Морозовы еще те штучки! Засветились в Польше, Чехословакии, и везде после этого происходила смена власти. Ну, наши пока раскусили, то да се, пока решали, что с ними делать, Морозовы из страны смылись. Наши доблестные органы, сохраняя лицо, выслали ноту протеста, да еще парочку дипломатов из страны выдворили, – он сделал большой глоток виски. – Вот такая нехорошая история.

– Значит, их теперь не найти? – упавшим голосом произнес Костя.

– Почему не найти? – обиделся главный редактор. – Ты у кого работаешь?

– Так вы?.. – у Кости загорелись глаза.

– А ты как думал! – самодовольно усмехнулся мужчина. – Адрес, телефоны, все здесь, – он протянул ему листок. – По моим «разведданным», они уже давно в отставке, какие-то проблемы медицинского характера. – Так что, – уверенно заявил он, – оформляй командировку, и привет, Америка! Даю неделю. Справишься?

– Конечно! Спасибо! – Костя вскочил и стал с благодарностью пожимать руки, если бы он мог, он упал бы в ноги.

– Ну, ну! Я смотрю, ты парень с головой, – он по-отечески похлопал его по плечу. – Сработаемся!

Костя вылетел на крыльях Гермеса. «Получилось!» – он даже забыл о своем профессиональном любопытстве. Единственное, что его согревало, это еще одна пройденная ступенька по дороге мести.

Командировку выписали на двоих, на Краснова и на оператора Эдика. Командировочные он получил в бухгалтерии и, пересчитав, понял, что придется залезать в собственный «энзэ».

– Да, не разгуляешься, – вздохнул он.

– Сколько написано, столько и выдаю! – бухгалтер, женщина бальзаковского возраста, недовольно посмотрела на Красного. – Распишитесь, и не забудьте привезти все чеки.

– Привезу.

Эдичка с трудом пытался разместить свои немаленькие габариты в небольшом кресле эконом-класса.

– Могли бы и бизнес выписать, нет, все-таки жмот наш Петрович, – бубнил он. – Эй, девушка, водички можно? – крикнул он пробегавшей мимо стюардессе.

– Одну минуточку, – та мило улыбнулась в ответ.

– Нет, все-таки какой-то толк от этой демократии есть, воду она, конечно, принесет не скоро, но по крайней мере не хамит. Согласен?

– А, да, – Краснов согласно кивнул, продолжая думать о своем.

– Быстренько сюжетик отснимем и на пляж, – мечтательно улыбнулся Эдичка.

– Да, да, – Краснов закрыл глаза и вернулся в свое прошлое.

«Вера, Верочка! – от воспоминаний у него заныло сердце. – Ведь все могло быть по-другому. Я мог закончить театральный! Мог стать известным актером, а не посредственным журналистом! Да, да, это необходимо признать, журналист из меня никудышний, – он посмотрел на соседа, не догадался ли тот о его мыслях, но Эдичка о чем-то оживленно болтал с пожилой дамой, сидевшей напротив. – Федор Степанов! Мой злой гений! Кажется, я смогу выплатить свои долги! Я так долго этого ждал!»