Минул первый день, отведенный на сыск. Об успехах говорить было рано, но пока об умышленном убийстве сотрудника милиции говорить речь не шла. Ни одного факта или мельком оброненного слова свидетелей, позволившего бы заключить, что Слава был убит. Быстро проведённые обыски у него дома и на работе, ничего не дали.

За поздним временем все столы и стулья в ленинской комнате были уже заняты. На ночлег расположились в служебном кабинете Антона. Разложили знаменитый красный диван: Борька улёгся к стенке, Шелестов – с краю. Чтобы диван не провалился от большого веса, в пяти местах под диваном подложили по три кирпича. Накрылись старыми шинелями, благо у старшины отделения их было полно.

Сашка Трубкин удобно устроился на столе, подложив под голову старые оперотивно – розыскные дела. На долю участкового Алексея Уварова достались три стула, поверх которых он бросил шинель и чей-то милицейский чёрный тулуп. Несмотря на относительное удобство, сон не шел.

– Антон! Ну, и попали мы, да? – начал беседу Уваров. – Мало того, что по горячим следам «мокруха» не раскрылась, так еще и с убойщиками из Главка поцапались. Теперь жди оргвыводов сверху.

– Да уж, – охотно поддержал Гудков беседу. – По убийствам прокуратура

должна работать, а тут, чувствую, на нас все повесят. Да и группу нам из ГУВД

прислали – оторви, да брось! Прислали самых безнадёжных.

– Антоша! Как ты думаешь, его по пьяному делу замочили, или любовницу с кем не поделил? – не унимался участковый.

– Не знаю, Лёша! Если Славка к нам на территорию нырял, потому что девчонку себе завёл, а мы не знали – значит, наша вина. Ещё надо выяснить с кем пил, и где? И пил – ли вообще. Самоубийство? Зачем мальчишке в двадцать пять лет прыгать с восьмого этажа? И у нас на земле к тому же? Прыгай на своей и вешай «висяк» своей канторе. Нам-то, за что?

– Да, удружил, сукин сын, – подытожил Алексей. – Действительно, если решил свести счёты с жизнью, так не создавай проблемы другим. Работал в 114 отделении, жил – в Свиблово. Полно места, чтобы повеситься или застрелиться.

– Верно, – подал голос Трубкин, – если по горячим ничего не нарыли, теперь

повиснет оно у нас как, сопля на стенке.

– Почему сопля, почему на стенке? – спросил Антон.

– Ну, не знаю! – пробормотал засыпая Сашка, – так, к слову пришлось.

Скоро кабинет наполнился вздохами и похрапыванием спящих мужчин в застоявшемся воздухе…

Утро началось не очень. За окнами слегка посветлело. Сквозь металлическую дымку уже можно было разглядеть очертания здания напротив. Потускнели уличные фонари. Небо постепенно принимало дневной темно-серый оттенок. Низкие плотные тучи почти не пропускали света. Воздух в кабинете оставался тяжёлым и спертым. Шелестову было трудно дышать. Он ослабил галстук, и расстегнул верхнюю пуговку на рубашке. Мучительно хотелось на улицу – вдохнуть тяжелой утренней прохлады, постоять расстегнутым на ледяном ветру, потом выпить горячего чая с парой бутербродов и идти к ребятам думать, что же случилось их коллегой.

В шесть утра, кряхтя и постанывая, милиционеры встали и начали приводить себя и кабинет в порядок. Затем всей толпой направились на троллейбусную остановку. В нужном доме были уже через пятнадцать минут. Ещё раз, обойдя квартиры, ранее не открывшие на звонки, вернулись в отделение, в кабинет Антона.

– Ну, что расселись? – раздался сзади недовольный голос Изверова.

Сидевшие обернулись. В дверях стоял, засунув руки в карманы, недавно назначенный зампорозыску.

– Свидетелей оставшихся опросили? Обход сделали? – продолжал он. – Вас что, все время подгонять надо?

– Да, мы только пришли, ещё две квартиры остались, там никто не открывает, ни вчера, ни сегодня! – пробурчал Марков.

– Заключение судебного медика привезли? Время наступления смерти и причину уже знаете? – не дождавшись ответа, начальник ушёл, хлопнув дверью.

– С чего он такой злой сегодня? – спросил Сашка.

– А, – махнул рукой Шишкин, – сам подумай! Без году неделя как назначен, а уже труп нашего сотрудника повис на нём.

– Мне место предложили в Управлении собственной безопасности ГУВД. Думаю, пора отсюда валить, – немного помявшись, сообщил Марков.

– Я бы тоже свалил, только некуда! – опустив голову, сказал Андрей.

– А мне и думать не надо, выгонят наверно! – задумчиво произнёс Антон, глядя в окно.

Из дежурной части вернулся Борька Гудков.

– Телефоны двух квартир установили. Один записан на какого-то Саламандра Вячеслава Викторовича, второй – Машкин Павел Сергеевич.

– Ладно. Боря и Саша, вы оставайся здесь, начинайте им звонить, пока трубку не поднимут, а мы – в адрес, хотя вряд ли мы там что-нибудь новое выясним, но всё же. Приказ Меньшикова надо выполнить!

Через пол – часа Шелестов, Уваров, Шишкин и Трубкин уже в третий раз приехали на троллейбусе к нужному дому, благо остановка как раз, напротив. Войдя в подъезд, разделились: Шелестов и Уваров пошли в нужную квартиру на втором этаже, остальные поехали на лифте на пятый этаж.

Звонить долго не пришлось, дверь открылась сразу с первого звонка, и перед Антоном возникла хозяйка в строгом, темно – синем женском костюме со светлой блузкой с небольшим бантиком под горлом, лет пятидесяти пяти, обесцвеченные волосы которой были уложены в дорогую прическу. Шелестову, вдруг вспомнилась, что так, когда-то одевалась его директор школы, облик которой сохранился в его памяти.

– Доброе утро! Антон Шелестов, уголовный розыск! – раскрыв красные корочки перед глазами строгой хозяйки и представившись, как положено, произнёс Антон.

– С чего это вы взяли молодой человек, что оно доброе? – она усмехнулась краешками губ. – Ладно, проходите, коли пришли! – она сделала взмах рукой в сторону большой прихожей.

Их впустили, не задавая лишних вопросов. А вот милиционеры неловко затоптались – на полу красовался круглый роскошный ковер, по – видимому, совсем новый, чтобы шастать по нему в грязной обуви, а разуваться не хотелось. Поэтому Антон быстро соорентировался, и они и остались в прихожей, благо её размеры позволяли.

Из комнаты выглянул здоровенный ротвейлер, настороженно принюхался, мотнул головой слегка обнажив мощные клыки и уселся на полу, внимательно разглядывая гостей чёрными блестящими глазами. В прихожую так и не вышел, видимо, собака была отлично дрессирована. Двери во вторую и третью комнату были также открыты.

Шелестов и Уваров переглянулись.

Закрыв дверь на защёлку, она повернулась к визитёрам.

– Мы, пожалуй, здесь постоим. – быстро сообщил ей Алексей Уваров.

– Что ж, – с царственной непринужденностью кивнула хозяйка. – Как хотите…

– Итак! Я, Саламандра Любовь Михайловна, слушаю вас! – почти торжественно сообщила она, скрестив руки на поясе.

– Любовь Михайловна! Вчера рано утром здесь, у вашего подъезда разбился насмерть молодой человек, наш сотрудник. Он выпал из окна, но есть много неясного в этом происшествии.

– Понятно! Я знаю этого молодого человека. Я, правда, не знаю, как его зовут, и для меня новость, что он был сотрудником милиции, но я знаю, что он дружил с Кирочкой Шатских.

– Любовь Михайловна, так расскажите нам, что вы знаете!

– Пожалуй, – кивнула хозяйка. – Простите, а этот молодой человек в форме, кажется наш участковый? – она с улыбкой показала пальцем на Алексея.

– Да, так точно! Уваров Алексей Казимирович! – это я, ваш участковый.

– Отлично, вот вы мне как раз и нужны! – радостно сообщила Любовь Михайловна.

– Любовь Михайловна! – взмолился Антон, – нам нужна ваша помощь, а Уваров никуда от вас не денется, обещаю!

– Даже так? – дама приподняла бровь, похоже, одобрительно. – Прекрасно, я, поняла. Мне, как я понимаю, придется что-то подписывать?