Огромные кучи снега на обочине не давали возможности людям быстро сориентироваться, и быстро возникла большая давка.

Метрах в двадцати от Антона внезапно появились ещё два персонажа: невысокого роста, но коренастый дедок, лет семидесяти, одетый в солдатский овчинный полушубок, времён войны, подпоясанный солдатским кожаным ремнём, таща за собой тележку на колёсиках, в которых обычно пенсионеры таскают продукты с рынков или магазинов, и хромая горбатая бабуся с двумя пакетами мандаринов. Парочка внимательно смотрела, как штурмуется подошедший троллейбус – гармошка стаей будущих возможных пассажиров. Наконец, дед мотнул седой бородой в сторону троллейбуса, типа «На штурм!» и сладкая престарелая парочка начала набирать скорость. Впереди мчался дед, выставив левое мосластое плечо, как таран, в правой руке деда была тележка, летящая вслед за стариком, уже не касаясь колёсами утрамбованного снега. За ним быстро – быстро хромала горбатая бабуся.

Дед подлетел к толпе как раз в тот самый момент, когда дверь – гармошка троллейбуса, злобно зашипев, стала закрываться прямо перед ними.

– А, ну, пустииии! – утробно заорал подлетевший пенсионер и, воздев над головой тележку с мешком, вломился в дверной проём. Его вопль был похож на призывный крик доминирующего бабуина. Нескольких, молодых людей, уже стоявших на нижней площадке, он легко снёс как шар кегли. Упавшая на снег чья-то початая бутылка портвейна «Крымский» принялась лениво окрашивать содержимым всё вокруг себя в красновато – жёлтые тона.

– Ах, ты гад! – крикнул один из парней и, ухватив уже прорвавшегося в салон опасного деда за большой воротник полушубка, потащил его наружу, – А ну, вон отсюда, падла! Щас, бородёнку вырву!

Подоспели остальные парни из этой компании, тут же устроив у двери свалку.

– Я ветеран! Я рейхстаг брал! – яростно отбиваясь от молодёжи орал дед, которого словно таракана, пытались выволочь из троллейбуса.

– Мы все тут ветераны! – вторила ему толпа, – мы тоже Зимний брали!

Но не так прост был фронтовик. Он повидал многое на своём длинном веку.

Держа одной рукой тележку, а другой он отчаянно отбивался от толпы острым старческим локтем. Потом он принялся лягаться артритными ногами, одетыми в большие валенки с колошами. Но кто-то вдруг схватил деда за бороду, хорошенько тряхнул, ветеран охнул и, через мгновенье, уже был выкинут из тронувшегося, было троллейбуса на снег, где, сидя на снегу, его ждала верная боевая подруга, вокруг рассыпанных яркими оранжевыми мячиками мандаринов.

Конечно, можно было бы досмотреть столь живое увлекательное зрелище, иногда с пикантными подробностями, которыми так насыщена московская жизнь, но подошла очередь Антона. Через минуту, выбрав большой букет из пятнадцати пахучих алых роз на высоких, шипастых стеблях, и обвязанных блестящими ленточками, зажав купленный букет под мышкой, он вернулся к выходу из метро. Идей больше не было. Правда, букет слегка выглядел вызывающим, но Шелестов шел на свиданье, а не на похороны. Уже хорошо, прости Господи!

Букет был тяжел – крупные бутоны медленно раскачивались на ходу, и сладкий аромат дразнил обоняние. Антон не стал эту красоту закатывать в обёрточную бумагу.

Он нес этот букет на встречу с такой же красотой с достоинством и даже торжественно. Шелестов пытался отстраниться от бутонов, не желая вдыхать их пьянящий аромат полной грудью, не хотел забирать из цветов наполнявшую их жизнь, до того, как он вручит эту красоту Анне.

Женская природа! Сколько сказано и написано, не счесть! Антон твердо был уверен, что разобраться в этом феномене нет никакой возможности. Как можно разобраться в полном бардаке? Да и надо ли? А вот против букета этих дивных роз бардак ничего иметь не будет! Вот так то!

Ровно в назначенное время из метро на улицу вышла Анна.

Она выглядела вызывающе: роскошные пепельные волосы до плеч, чуть зачёсанные набок, аккуратный макияж и убийственно – модная песцовая шуба пепельного цвета до пят. Такого же цвета дамская сумочка на сгибе локтя. Головного убора нет, шуба расстёгнута, чёрные сапоги на высоком каблуке, в них заправлены брюки серого цвета, аналогичного цвета жакет, улыбка до ушей и, самую чуть – чуть, наглые глаза. В нагрузку. До кучи. Чтобы мёдом не казались!

Шелестов разом выдохнул, чисто деловая встреча обещала перейти в лёгкое недоразумение, имелась в виду встреча двух возможных любовников.

– Это тебе! – он протянул роскошный букет алых роз.

– Спасибо! Мои любимые. Куда теперь?

– Идём через дорогу в во-о-он тот ресторанчик! – Антон ткнул пальцем в ярко горевшую вывеску «Софии» на противоположной стороне.

– Хорошо, пошли.

Через несколько минут они уже стояли возле высоких застекленных дверей, которые тут же предупредительно распахнул перед ними швейцар, и это, не смотря на то, что с внутренний стороны ресторана висела понятная каждому москвичу вывеска «МЕСТ НЕТ».

Раздевшись в гардеробе, Шелестов предусмотрительно забрал номерок из рук Анны и положил себе в карман.

Они прошли в просторный зал, практически весь занятый посетителями и остановились в поиске свободного столика. Мгновенно появившийся метрдотель широким жестом пригласил следовать за ним, и направился в самый дальний угол ресторана, где стоял уже сервированный столик на двоих с двумя горевшими свечами. Обстановка была уютная, располагающая к неспешным, обстоятельным беседам. Остальные столики, с небольшими букетиками живых цветов, располагались как в центре зала, так и возле окон. Стены были украшены разными по размерам и жанрам полотнами современных художников. Не громко, как будто издалека, звучала приятная музыка.

Антон, пододвинув стул, помог девушке присесть, а потом уже устроился сам. Уже за столом, Шелестов подумал о том, что впервые, по настоящему, имеет возможность, не торопясь, рассмотреть журналистку как следует.

Женщины всех возрастов любят, когда их рассматривают, но, не обращают внимание, а именно – рассматривают. Они это даже провоцируют, одеваясь в яркие одежды, либо раздеваясь, почти совсем, если молодые, и если есть что показать.

На правой руке Анны было небольшое золотое колечко необычной формы, в виде змейки, с бриллиантом, скажем так, не самым маленьким, такие же серьги и кулон на цепочке, удобно лежащим в аппетитной ложбинке, сами знаете какой. На левой руке – золотые часики квадратной формы.

Анна смотрела на Антона сияющими глазами и улыбалась.

В ожидании официанта он собрался было развлечь спутницу заранее припасенными весёлыми историями, но тут подошёл официант и положил перед ними карты меню.

– Оперативно! – Шелестов взглянул на официанта, молодого парня, с одобрением.

Раскрыв достаточно увесистое меню, Антон углубился в его чтение, незаметно наблюдая, как девушка также внимательно рассматривает его содержимое.

– Удивительно, какой выбор: и жареный угорь, и форель, и устрицы, и тигровые креветки с банановым соусом… Здорово! – она подняла глаза и весело посмотрела на Шелестова.

– Вот и славненько. Что закажем? – Антон приготовился переводить.

– Хочу карпаччо из форели с имбирем, оно мне очень нравится, потому что нежное, чашечку кофе и шоколадное пирожное.

Шелестов перевёл и проследил, чтобы официант записал.

– А шампанское?

– Я думала, ты сам закажешь.

– Хорошо! Бутылочку шампанского. Какое порекомендуете?

– Если ваша дама любит шампанское, тогда смею предложить «Martini Asti» – доверительно сообщил официант.

– Антон перевёл.

– Годится, – согласилась девушка.

– А вам?

– А мне стейк с кровью, на гарнир картофельное пюре, салат с сыром, пару бутылок «Нарзана», хлеб, ну, и что там ещё полагается. Так, а теперь выпивка. Так, мне триста граммов водки, «Сибирской». Я русский, знаете ли. И высокую вазу с водой для букета не забудьте!