– О! Антон! Привет! А я к тебе собрался!

– Привет, Леша!

Шелестов достал связку ключей, открыл дверь и торопливо разделся, кинув куртку и шарф на диван.

– Сколько уже времени?

Уваров быстро взглянул на свои наручные часы.

– Уже 20.15 на моих.

– Чёрт, опаздываю! Слушай, подожди меня здесь, а? Я быстро, только доложусь Русикову и вернусь.

– Договорились, а то я не знаю, что делать с одной заявой.

– Разберёмся!

Через пять секунд Антон деликатно постучал в дверь кабинета зам. по розыску, из – за которой слышались громкие голоса, перебивающие друг друга.

Подождав пару секунд, открыл дверь, и смело вошёл в кабинет.

– Разрешите, Владимир Николаевич!

В кабинете его начальника собралось всё руководство уголовного розыска Октябрьского района. Руководство сидело вокруг стола Русикова, отчаянно дымило сигаретами и о чём-то спорило.

– Ты где лазаешь? Тебя одного ждём! – недовольно проворчал его прямой начальник зам. по розыску отделения Владимир Николаевич.

– Давай присаживайся к столу и доставай свои списки с телефонами! – ткнул пальцем на последний свободный стул начальник ОУР района Калинов. – В ногах правды нет!

– Все адреса переписал? – нетерпеливо спросил Снегирёв, зам. начальника РУВД по оперработе.

Шелестов положил на стол листы бумаги, исписанные установочными данными владельцев номеров.

– По выборке ЦАБ19 значится 685 номеров. Здесь выборка телефонов в количестве 340. Остальные завтра, товарищ полковник. Рабочий день у них заканчивается в 18.00, а в 17.45 меня попросили покинуть помещение.

Снегирёв передвинул пачку списков к себе поближе и, взяв остро отточенный карандаш из стаканчика на столе, принялся обводить кружками некоторые номера.

Калинов тяжело встал из – за стола, прошёлся вдоль стены кабинета, разминая ноги, подошёл к оконцу, забранного решёткой. Постояв немного, заложил руки за спину, затем повернулся.

– Шелестов! А сам то, что думаешь по делу?

– Мотив не ясен, Анатолий Иванович! Если были проблемы, связанные с профессиональной деятельностью Антонио Гонгора, то это по линии КГБ. А по нашей: стрелял кто-то проживающий или гостивший в этом доме, точнее, в одной из квартир подъезда, либо стреляли из – за семейных заморочек. Здесь надо раскапывать.

Снегирев перестал подчёркивать номера, бросил карандаш на стол и откинулся на спинку кресла: он занимал место Русикова.

– И что, это всё? Больше идей нет? – спросил он. – Как просто у тебя всё получается! Качан, наш следователь по этому делу, аж двенадцать версий рассматривает!

– Я знаю, товарищ полковник. Но вот интуиция моя подсказывает: в семье всё дело, я думаю.

В дверь кабинета осторожно постучали.

– Да, да! Открыто, входите! – Русиков встал и подошел к двери.

Дверь в кабинет распахнулась. На пороге стоял дежурный по отделению ст. лейтенант Воробьёв. Увидев Снегирёва, офицер козырнул, и обратился к нему, как к старшему по званию.

– Товарищ полковник, только что курьер из посольства Мексики доставил конверт на имя начальника РУВД. Вы приказали по делу Гонгора всю информацию сюда, в штаб доставлять.

– Да, верно, давай сюда, посмотрим, какой сюрприз их дипломаты нам ещё приготовили.

– Очередная жалоба, наверно? – предположил Калинов.

Конверт был девственно белый и продолговатый, европейского типа, с государственным гербом, обозначающим орла держащего в лапах змею, в левом углу. Прямо в середине конверта было напечатано несколько слов на испанском языке.

Снегирёв, аккуратно надорвав его угол, достал сложенный пополам лист бумаги, тоже с государственным гербом Мексики. Покрутив его так и сяк, положил на стол.

– Ни черта не понять, что там нам настрочили. Ладно, завтра переводчика вызовем, узнаем.

Письмо лежало напротив Антона, и он заметил английский текст.

– Товарищ полковник, разрешите перевести! – Антон встал по стойке «смирно».

Русиков хлопнул себя по лбу.

– Точно! Шелестов знает английский.

– Да? – уже с интересом Снегирёв посмотрел на Антона. В 96 отделении теперь даже такие опера работают, а я и не знал. Хорошо, валяй.

Антон взял письмо в руки.

– Письмо написано на имя начальника Октябрьского РУВД. Уважаемый господин генерал! Посольство Мексиканских Соединённых Штатов в Москве, в лице первого секретаря г – на Родриго Марио Джулиано и по поручению чрезвычайного и полномочного посла г – на Хосе Луиса Браво, в целях скорейшего расследования уголовного дела, связанного с трагической гибелью сотрудника нашего посольства, военного атташе г – на Антонио Переса Гонгора, предлагаем для Ваших сотрудников воспользоваться двумя нашими служебными автомашинами «Мерседес», с водителями и неограниченным запасом бензина. При необходимости, мы готовы согласовать данное предложение с МИД СССР. С уважением: Р. М. Джулиано. Число и подпись. Всё!20

– Вот дают! – ахнул Снегирёв и подозрительно посмотрел на Шелестова. – Ты там ничего не напутал?

– Никак нет, товарищ полковник! Всё точно!

– А когда ты успел язык выучить? Ты что заканчивал?

– Вышку. А английский изучал на спецкурсах, а потом сдавал государственный экзамен и получил диплом переводчика.

Снегирёв вопросительно взглянул на Калинова, и тот согласно кивнул головой.

– Старею! – вздохнул Снегирёв.

Калинов подошёл к Антону.

– Послушай, Шелестов. Про письмо забудь, ты его не видел и не читал, верно?

– Так точно, Анатолий Иванович.

– Вот и ладно! Давай его сюда! Завтра пятница, добьёшь адреса. В субботу в 10.00 утра чтобы был как штык. В воскресенье тоже работаем. Вопросы?

– Никак нет!

– Свободен!

– Есть!

Повернувшись через левое плечо, согласно, воинского устава, Шелестов вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собою дверь, и быстрым шагом направился к себе, где его ждал участковый Алексей Уваров.

Заявление гражданки Чкаловой В. С.

Вернувшись от начальства, Антон застал у себя, кроме Уварова, ещё и Александра Маркова, с которым делил кабинет, старшего опера Парнова, и Андрея Шишкина, сидящих на диване и весело хохочущих.

– Привет, Антон! – сыщики поздоровались с ним за руку, привстав с дивана.

– Привет, привет, баламуты! – Шелестов прошёл к своему сейфу и уселся за стол.

– … и, вот он этой ручкой крутит и крутит, крутит и крутит! Ни хрена не заводится. Васька Коронкин прибежал, водитель нашего начальника, тоже стал помогать. Ни хрена не заводится. Один в кабине, другой на морозе. Оба потные, злые! Витя Скрейдель ещё раз заводной ручкой крутанул, Васька подсосом качнул, ура! Затарахтела тачка. Слава тебе Господи! Двигатель воет, УАЗ весь трясётся как в лихорадке, от водителей, от их бушлатов пар валит, Скрейдель и Коронкин языки высунули, еле дышат. Ну, всё вроде бы, машина завелась. Скрейдель открывает кабину, убирает туда «кривой стартёр», садится за руль и … – Шишинов сделал эффектную паузу.

– УАЗ глохнет! – опередил его Парнов.

– Точно!

Кабинет взрывается хохотом.

– А посол ткнул пальцем в УАЗ и спрашивает у Дубова, нашего замполита, а что, говорит, – это модернизированный «Виллис»?21 Со времён войны с Германией остался, как трофей? Он в войне участвовал? И зачем, спрашивает, его перекрасили в жёлтый цвет и переделали? Он что, спрашивает, с крытым кузовом лучше смотрится?

Присутствующие снова весело заржали.

– Переводчик то, их, посольский, говорит по-русски хорошо, но с лёгким акцентом. Он всё и переводит дословно! А где, говорит, у вашего участка остальные милицейские машины? – пристаёт он опять к «Деревянному» – смеётся Шишкин.

– А он чего? – спрашивает «Дед».

– А как послу скажешь, что нет ни хрена больше ничего, ни машин, ни бензина! – парирует Андрей. – Вот «Деревянный» и мычит там, что-то. Руками размахивает. А ребята наши вокруг стоят, ржут, слёзы вытирают. Хорошо начальник наш выскочил, к себе в кабинет всю их делегацию завёл, Алевтина их чаем с вареньем напоила, а так бы со смеху все бы умерли.*