Она нахмурилась:

– Ты имеешь в виду мою силу.

– Я имею в виду твою силу.

Джанель ходила взад и вперед, сжимая и разжимая руки, словно настраивала себя на бой.

– Ну, я собираюсь кое-что попробовать – не используя свою силу, – так что все будьте готовы нырнуть обратно под фургон.

– Что ты собираешься делать? – Тераэт, казалось, был готов прочесть лекцию о безопасном использовании оружия. – Сейчас не время экспериментировать.

Джанель, не обращая на него внимания, склонилась над останками вьючных животных, зачерпнула кровь пригоршней и смочила ею заплетенные в лаэвос[31] волосы.

Я поднял бровь:

– Нет, правда. Не могла бы ты объяснить, что ты делаешь?

– Стой спокойно, – сказала она мне, подходя ближе. – Я знаю, это выглядит отвратительно, но просто поверь мне.

– Всегда верю, – заверил ее я.

Ее рубиновые глаза смягчились, когда она улыбнулась мне. Затем она протянула руку и нарисовала что-то у меня на лбу перепачканной кровью прядью волос.

Воздух перестал обжигать горло.

– Это ведь тот самый знак? Тот, которым мы пользовались в таверне? – Я глубоко вдохнул. На мне уже использовали этот знак раньше, когда ледяная дракониха Эйанаррик заморозила таверну, в которой мы находились[32]. Дым не мог выйти наружу по трубам, а мы не могли выбраться на свободу, пока снаружи ждал дракон…

Джанель ожидающе посмотрела на облака. Мы все подняли головы.

Ничего не произошло.

– Отлично, – сказала Джанель. – Отчего бы все это ни происходило, но, похоже, знаки не считаются за магию.

– Знак? – спросил Тераэт. – Какой знак?

– Это все глиф, – услужливо объяснил я. – Он то ли заколдовывает воздух, то ли очищает его. Я точно не уверен.

Турвишар потер подбородок костяшками пальцев.

– Тебя Сенера этому научила?[33]

– Научила? – Джанель рассмеялась. – Нет. Скорее Коун…[34] – Она вздрогнула, словно ей было больно произносить это имя. – Мы поняли, что она сделала, и скопировали ее действия. А теперь давайте нарисуем его на вас двоих, и вы сможете скопировать метку и нарисовать ее на мне. Не знаю, как долго она будет работать – скорее всего, до тех пор, пока символ не сотрется. А учитывая, чем она нарисована, вряд ли знак продержится долго.

– Возможно, если мы найдем, что сжечь, то сможем воспользоваться углем, – согласился Турвишар, когда она начертила знак на его лбу.

– Можно сжечь повозку, но мне не хочется таскать с собой доски, – сухо откликнулся Тераэт.

– Стой спокойно, – приказала Джанель. – Ты и так безумно высокий. – и, опершись ладонью на руку Тераэта для равновесия, она нарисовала уже знакомый мне символ у него на лбу.

С тех пор как я проснулся, я постоянно слышал один и тот же низкий гудящий звук. Похожий на пение. Его было достаточно легко игнорировать, пока мы боялись за наши жизни, но теперь, когда у нас была возможность отдышаться, шум стал просто невыносимым.

– Вы слышите это? – спросил я.

Они тупо уставились на меня.

– Слышим что? – спросил Тераэт.

Я указал в ту сторону, откуда, как мне показалось, исходил шум.

– Этот звук. Он как пение? Жужжание? Что-то в этом роде. Он доносится оттуда.

– Э-э, Кирин?.. – голос Джанель звучал взволнованно и отстраненно. Я обернулся. Они все стояли футах в пятидесяти от меня. Я заморгал.

– Эй, а почему вы все ушли… от меня?.. – рядом с ними стоял фургон, там же лежали мертвые вьючные животные, валялось оружие. Никто не уходил.

В отличие от меня.

Я оглянулся на звук. Я не помнил, как шел к нему.

Я услышал шаги. Тераэт взял меня за руку:

– Ладно, а теперь давай вернемся.

Очевидно, я снова куда-то пошел.

– Что происходит? – Я позволил Тераэту отвести меня назад, но я чувствовал, что мои ноги пытаются идти прочь от остальных. Меня буквально тянуло туда.

– Не знаю, – ответил Тераэт, – но мне это не нравится. И, если быть честным, ты начинаешь меня пугать.

– Давай не пойдем туда, – предложил я, когда мы вернулись к остальным.

Джанель подняла голову:

– Слышите?

– Хоть ты не начинай, – не выдержал Тераэт[35].

Она раздраженно махнула ему рукой.

– Я не о том, что слышал Кирин. Прислушайтесь.

Я замер, стараясь не обращать внимания на напев, и почти сразу же услышал крики, вопли, низкий грохот камней.

– Битва, – сказала Джанель.

И как только она это сказала, я сразу же понял – кто-то действительно дрался. Слышались злые крики, выкрикивались указания, раздавался быстрый топот бегущих ног.

Джанель подхватила с земли одной рукой металлическое копье, а другой – меч и рванулась на шум.

– Подожди, – крикнул ей вслед Турвишар. – Разве мы не должны сперва выяснить, что происходит? – Он повернулся ко мне и Тераэту за поддержкой.

– Джанель, немедленно вернись! – крикнул Тераэт вслед женщине.

Она не обратила на это никакого внимания.

– Следовало сказать тебе, что это не сработает, – сказал я.

Тераэт бросил раздраженный взгляд на ее теряющийся вдали силуэт:

– Проклятье, женщина…

– Нам лучше последовать за ней. – Я решил не задерживаться.

Тераэт схватил меня за руку.

– Ты идешь не в ту сторону, – сказал он.

Я снова направлялся к источнику странного пения. И пусть сейчас я вдыхал чистый воздух, я вдруг почувствовал, что задыхаюсь. У меня было ужасное подозрение, что шум доносится из центра Пустоши, из Харас-Гулгота, где ждал Вол-Карот.

Я потрясенно кивнул и позволил Тераэту повести меня вслед за Джанель.

(Рассказ Талеи)

Когда магические врата открылись, на западе поднялась буря. Спиральный, заполненный глифами портал застыл ртутным стеклом, разбившимся на осколки, когда через него прошли трое: двое мужчин-куурцев и белокожая женщина. Талея узнала всех троих: Релос Вар, Коун и Сенера.

Коун и Сенера были одеты для холодной погоды, но Релос Вар попросту… проигнорировал холод, словно и не заметил ледяной йорской погоды.

Релос Вар всегда напоминал Талее верховного лорда. Не имело значения, что она ни разу не видела его в королевской одежде или что у него были совершенно нормальные карие глаза. Как и большинство членов королевской семьи, он двигался так, словно везде и всюду был самым важным человеком, но в отличие от большинства известных Талее верховных лордов, которые не обращали внимания на всех «низших» слуг и рабов вокруг себя, Релос Вар всегда замечал ее. Каждый раз, когда он наблюдал за ней, она чувствовала, что ее измеряют, оценивают.

А затем отвергают, с самой мягкой из улыбок, как нечто совершенно несущественное.

Талея не питала иллюзий относительно своего места в великой схеме всех вещей. Она не была ребенком Королевского дома или божества. Она не упоминалась ни в одном пророчестве. Она не была избранным кем-то героем и знала, что никогда не станет великим лидером. Но она могла служить великому вождю и гордиться этим. Это должно было что-то значить.

Релос Вар так на нее смотрит? Это было просто невежливо[36].

Второй мужчина, краснощекий от холода, поплотнее закутался в меха. Ученик Релоса Вара, Коун, так глубоко вошел в тень этого человека, что было легко не заметить его присутствия. Последним была бывшая подмастерье Релоса Вара, волшебница Сенера. Учитывая бледность ее кожи, можно было простить того, кто принял бы ее за йорку. Но если кожа большинства йорцев была снежно-белой, зимне-белой, иногда ледниково-голубой или серой, как грозовые тучи, кожа Сенеры была цвета сливок и свежевзбитого масла – наследие ее долтарских предков.