— Драконы свободно отдают свои слезы Мейе, — сказала она, игнорируя свой дискомфорт из-за отсутствия личного пространства, — даже зная, что они ничего не получат взамен. — Она собралась с духом и закончила, вернувшись к их метафоре недельной давности. — Разве это не делает вас — нас — подобными овцам перед волками?

Тело Эйвена сжалось. Его глаза вспыхнули от ее многозначительных слов, расширились в испуганном изумлении, прежде чем он сумел взять себя в руки.

— То, на что ты намекаешь, это не одно и то же.

— Ты так считаешь? — настаивала Алекс. — Драконы свободно предоставляют Мейе то, что ей нужно, чтобы продолжать развиваться как раса, продолжать процветать… Так же, как Мейя делает для смертных Медоры.

— Однако мы не хотим становиться драконами, — сказал Эйвен, его слова были странно сдавленными.

— Смертные не хотят становиться бессмертными, несмотря на то, во что ты веришь, — прошептала Алекс. — Ты сам однажды сказал, Эйвен: овца никогда не сможет стать волком. — Она протянула руку и приложила ее к его сердцу, отчасти для того, чтобы держать его на расстоянии вытянутой руки, а отчасти потому, что видела его смятение и хотела немного утешить его. — Что бы ты ни думал о людях, они не глупы. Они знают, что никогда не смогут приписать славу вечной расы. Биологически невозможно изменить то, что они есть, то, для чего они были рождены. Они только хотят, как и вы, процветать в этом мире. Неужели ты откажешь им в помощи, которую можешь оказать, когда это обходится вам так дешево?

В лунном свете он был неподвижен, как статуя, но она видела, как в его золотистых глазах боролись эмоции.

Взглянув на теперь уже пустую чашу, Алекс тихо сказала:

— Несколько слез — это не так уж много для драконов, но для Мейи они — все. — Обернувшись, чтобы многозначительно посмотреть на него, она процитировала: — От тех, кому многое дано, многого ожидают. — Ее пальцы крепче сжались на его груди, когда она прошептала, чтобы закончить: — Ты несешь ответственность перед теми, кто зависит от тебя, Эйвен. Так же как Драэкора охотно жертвует собой ради Мейи, так и Мейя должна следовать их примеру и поддерживать смертных.

Зная, что ей больше нечего сказать, Алекс ждала, наблюдая, как на его лице разыгрывается внутренняя борьба. Когда он, в конце концов, медленно выдохнул, то девушка почувствовала, как ее нервное тело расслабилось, но она снова напряглась, когда его руки обвились вокруг нее, притягивая в сокрушительные объятия.

— Ты защищаешь их дело, как мать боролась бы, чтобы защитить своего ребенка, — прошептал он ей на ухо. — Но в отличие от иррациональных побуждений родителя-опекуна, твои рассуждения… уместны. Спасибо тебе, Эйлия, за то, что поделилась своим пониманием. Думаю, теперь я понимаю это лучше.

В то время как Алекс ценила его благодарность и надеялась, что, возможно, то, что она сказала, проникло достаточно глубоко, чтобы он смог донести это до будущего, она также была встревожена своим нынешним физическим затруднением… и очень хотела сбежать.

Остро ощущая, как ее тело прижимается к его телу, она обнаружила, что понятия не имеет, что делать со своими руками; одна неловко свисала сбоку, другая все еще лежала на его груди, зажатая между ними. Она решила использовать это в своих интересах и усилила давление на него, благодарная, когда он получил сигнал отступить.

— Уже поздно, — сказал он, избавляя ее от необходимости придумывать способ заполнить зияющую тишину, оставшуюся после их тревожно интимных объятий. — Ты дала мне много пищи для размышлений, но завтра фестиваль, и нам обоим нужен отдых.

Она кивнула, и, прежде чем смогла увеличить расстояние между ними, он протянул руку и переплел их пальцы, активируя Валиспас и отправляясь обратно на землю. Все это время Алекс деликатно пыталась высвободиться из его хватки, но его пальцы только крепче сжимали ее.

Глава 33

— Ну, разве ты не воплощение видения?

Алекс резко обернулась на слова Нийкс, ее глаза окинули его с головы до ног. Он выглядел как меяринская адаптация сказочного принца в темном костюме, элегантно одетый в черный ансамбль из куртки с воротником, похожей на жилет, брюк и ботинок. Даже дополнительные ножны с мечом на поясе не умаляли его общего утонченного вида… это только добавляло того, насколько впечатляюще и немного опасно он выглядел.

— То же самое можно сказать и о тебе, — сказала она с усмешкой, протягивая руку, чтобы поправить черную филигранную маску, облегающую его лицо, идущую от левой щеки к одному глазу и сворачивающуюся по диагонали вверх, чтобы закончить над правым виском. — Сегодня вечером ты должен идти с предупреждением: «Берегитесь, дамы, я на охоте».

Нийкс запрокинул голову и рассмеялся.

— Если мы хотим прийти с предупреждениями, твое должно было гласить: «Внешность может быть обманчивой».

Алекс рассмеялась в ответ.

— Туше.

Впервые с тех пор, как Алекс попыталась сыграть роль бессмертной, она действительно почувствовала, что у нее это получается. И это было во многом благодаря наряду, который королева и Кия выбрали для нее, и который превосходил все, что Алекс когда-либо видела, не говоря уже о том, чтобы носить. Когда она впервые посмотрела на свое отражение в зеркале той ночью, она с трудом узнала себя в платье, которое выглядело так, будто было сшито из самого звездного света. Серебристый лиф без бретелек с вырезом в виде сердечка плотно облегал ее талию, а затем волнами расплавленной жидкости стекал на пол. Нити невероятно тонкого Мирокса были вышиты завитками по шелковистой ткани, создавая иллюзию излучения света, когда она двигалась. К этому добавилась ее мерцающая кожа от связи с Ксираксусом, и Алекс почувствовала, что она светится, как звезда на верхушке рождественской елки. И все же она совсем не чувствовала себя безвкусной, особенно в той блестящей роскоши, которую носили окружающие ее люди. Она действительно вписалась в эфирную расу бессмертных, как если бы была одной из них, а не просто человеком, играющим в переодевания.

— Полагаю, ты еще не видела Эйвена? — спросил Нийкс, снимая с проходящего мимо подноса два стеклянных бокала с пузырящейся жидкостью и протягивая один Алекс.

— По-прежнему никаких признаков его присутствия, — ответила она, делая глоток, чтобы не прикусить губу.

Фестиваль был в самом разгаре, как и в течение нескольких часов, но в тот день никто вообще не видел Эйвена. После странно молчаливого возвращения во дворец прошлой ночью Эйвен с мягкой улыбкой проводил ее до комнаты, и с тех пор ни Алекс, ни кто-либо другой его не видели.

В то утро ее разбудили, как обычно, для утреннего спарринга с Нийксом, и он напомнил ей, что, летний банкет или нет, у них остался всего один день, прежде чем она вернется в свое время, и ей нужно максимально использовать его. Бабочки запорхали в животе от его слов, и она с готовностью согласилась, зная, что, хотя она уже так далеко продвинулась благодаря его обучению, всегда есть больше возможностей для совершенствования.

После окончания изнурительной тренировки она позавтракала с Ниидой и сыграла три партии в Стикс с Астофом, прежде чем снова вернуться к тренировкам. Алекс была особенно довольна собой, когда впервые в жизни ей удалось выиграть их спарринг-матч — матч, в котором Нийкс вообще не сдерживался. Одобрительный блеск, появившийся в его глазах, был похвалой, в которой она нуждалась; даже не имело значения, что ей пришлось обработать свои многочисленные раны лэндрой, чтобы залечить любые следы смертной крови, пролитой во время боя. Она сражалась с меярином должным образом… и победила.

К счастью, на этой высокой ноте он объявил, что они расстаются, отпустив ее, чтобы она могла пойти и насладиться вечерними уличными развлечениями, которые продлятся до самого маскарада.

Прогуливаясь по улицам, заполненным людьми, музыкой, едой и всем тем, чем должен быть общегородской праздник, Алекс была вне себя от радости. Она чувствовала себя такой живой, окруженной такой яркой энергией. Акробаты и огненные танцоры покорили публику, а меярины танцевали без стеснения, даже пригласив Алекс присоединиться к ним, их веселье было заразительным.