— Мне не потребуется жаловаться, отец, — мягко вставила она, уловив момент. — Я в надежных руках.

— Рад, что ты так считаешь, — вздохнул старик, — потому что граф только что попросил у меня благословения на тебе жениться.

В комнате наступила тишина. Лана смотрела то на отца, то на Кейна, пытаясь прочитать их выражения лица и понять, шутит отец или нет. Даже коты замерли в предвкушении то ли всеобщей радости, то ли грандиозного скандала — только кончики ушей подрагивали, улавливая малейшие изменения тона.

Воздух из комнаты будто полностью высосало; Эстер осталась в вакууме, наедине со своим оглушительно бьющимся сердцем. Где-то на фоне остались все испытания, долгие дороги, скрипящие несмазанные кости Принца, кровь и страх. Остались карие глаза с лукавой искрой и зеленая нить между двумя душами.

Два серых сердца — единственные в своем роде, связанные навсегда.

— Я не стану вам препятствовать, — отец явно сдерживался в выражениях, и Эстер ему за это была благодарна — не место и не время для споров по поводу идеологии. — Так что выбор остается за тобой, милая.

Кейн застыл в ожидании, натянутый, как струна; глупый, глупый, так волнуется, как будто возможен какой-то другой ответ. Невольно теребит рубашку над клеймом, и так лишь боль себе приносит, задевая заживающую рану. Где-то в глубине души все еще сомневается, способна ли Эстер его полюбить. Способны ли такого, как он, полюбить в принципе.

Не верит своему счастью так же, как она не верила своему проклятью.

— Что скажете, миледи? — не выдерживает он тишины и тревожно усмехается. — Готовы на вечные скитания в моей компании?

— Только на скитания? — она тянет время, удивленно вскидывает брови, делает вид, что совершенно об этом не думала и сейчас все стороны взвешивает. — Вроде бы и горе, и радость обычно обещают. Пока смерть не разлучит… разве не так?

— После смерти даже не надейтесь от меня избавиться, — Кейн делает шаг вперед и мягко берет ее за руку, опасливо, будто она от неосторожного движения на него нападет или расколется на несколько частей, как фарфоровая фигурка. — Я с ней лично договорюсь, и не дам вам совершенно никакого покоя.

Эстер смотрит на него, слегка задрав подбородок, и, как в первый раз, изучает правильные черты лица. Складку между темных бровей. Острые скулы. Болезненно-бледную кожу. Искусанные губы.

Как много он страдал… как долго искал пристанища рядом с непримиримым врагом.

— Конечно, граф, — наконец говорит Эстер. — Я согласна. Только никаких скелетов на свадьбе, прошу…

У Кейна перехватывает дыхание, он сжимает пальцы ведьмы в своих, даже чуть слишком сильно — но собирается и притворно удивляется:

— А как же Принц?

— Без Принца не получится, и правда. Тогда хотя бы большую часть гостей оставить живыми.

— Только ради вас, миледи.

И он целует ее — мягко и нежно, коротко, чтобы не устроить скандальной сцены перед стариком-отцом и маленькой сестрой. Нет в мире ни мрака, ни света, способного их ослепить, ни слова, ни лезвия, что сможет их разделить.

Коты хитро переглядываются, и, усевшись рядом, громко мурлычат, абсолютно довольные собственной работой. Исполнились все пророчества, намеки от матери-природы и странные расклады от сумасшедшей ведьмы — и все же ведьма и некромант выбрали друг друга по своей воле. Продолжали бороться со всем миром за право больше никогда не размыкать рук.

И одержали победу.