– Я делаю ту же работу, что и вы!

Неправда. Он думает, что делает ту же работу. Кажется, наша компания с ним согласна: они наняли еще несколько Джо Ли, а таких, как мы, больше не нанимают, хотя аутистам найти работу непросто. Решения Джо Ли заурядны. Иногда эффективны, а иногда… Я хочу высказаться, но это сложно, потому что он выглядит сердитым и расстроенным.

– Ну ладно… – говорит он. – Может, вы с Кэмом поужинаете со мной? Я угощаю!

Внутри холодеет. Не хочу ужинать с Джо Ли.

– Не могу! – выпаливает Кэмерон. – Свидание!

Полагаю, что свидание у него с партнером по шахматам из Японии. Джо Ли поворачивается ко мне.

– Извини, – говорю я (надо извиниться, если отказываешься). – У меня встреча.

По спине течет пот; надеюсь, Джо Ли не спросит, что за встреча. Я и так прекрасно знаю, что до встречи успел бы поужинать с Джо Ли, а если еще придется врать про встречу, я буду переживать несколько дней.

Джин Крэншоу сидел в большом кресле во главе стола, Пит Алдрин и остальные – на обычных стульях по одну сторону. «Типичный Крэншоу! – подумал Алдрин. – Специально всех созывает, чтобы поважничать в кресле начальника». Третья встреча за четыре дня – столько времени потрачено впустую, у Алдрина уже накопилась куча работы. Как и у всех остальных.

Тема сегодняшнего собрания – сотрудники, которые создают «неблагоприятную атмосферу на рабочем месте», что означает: каким-то образом оспаривают авторитет Крэншоу. Эти люди должны немедленно «проникнуться общей концепцией», то есть концепцией Крэншоу, и целиком и полностью сосредоточиться на ней. Все, что не вписывалось, встречалось настороженно, а чаще сразу объявлялось неправильным. Концепция не предусматривала демократии. Это бизнес, а не организация домашней вечеринки, как любил говорить Крэншоу. Сегодня неправильным был объявлен отдел, которым руководил Алдрин (в компании его называли отдел «А»).

Алдрину стало дурно, до горького привкуса во рту. У отдела «А» была замечательная производительность, их постоянно хвалили. Что Крэншоу к ним прицепился?

Алдрин вскочил было на ноги, но заговорила Мадж Демонт.

– Знаете, Джин, мы всегда работали как единое целое. А вы пришли и не принимаете в расчет наши устоявшиеся и приводящие к успеху методы совместной работы.

– Я по природе лидер! – ответил Крэншоу. – Это мой тип личности – я не гожусь для члена экипажа, я капитан.

– Умение работать в команде важно для всех, – возразил Алдрин. – Лидеры тоже должны уметь сотрудничать.

– Это не мой конек, – ответил Крэншоу. – Мой дар – вдохновлять и быть сильным руководителем.

«Его дар, – подумал Алдрин, – командовать, не заслужив на это право!»

Однако кандидатура Крэншоу была настоятельно рекомендована высшим руководством. Скорее уволят их всех, чем сменят его.

– Люди с негативным настроем, – продолжил Крэншоу, – должны сознавать, что компания на них не держится. Нужно вливаться и делать то, для чего их наняли.

– А если кто-то из них тоже лидер по натуре? – спросил Алдрин.

Крэншоу фыркнул.

– Лидер? Среди аутистов? Смеетесь? Они на это не способны, они вообще не понимают, как устроено общество.

– У нас в контракте прописано! – поспешил выдвинуть аргумент Алдрин, пока гнев не лишил его способности связно выражаться. – По контракту мы обязаны создать им подходящие условия работы.

– Что мы и делаем! Разве нет? – Крэншоу чуть не трясся от возмущения. – Причем за большие деньги! Собственный спортивный зал, музыкальный центр, парковка и прочие радости жизни!

У высшего руководства тоже есть свой зал, музыкальный центр, парковка и еще ряд «радостей», например акции по льготной цене. Если это сказать, будет только хуже.

Крэншоу продолжил:

– Уверен, что и другие добросовестные сотрудники с удовольствием поиграли бы в песочнице, но они заняты делом.

– Как и отдел «А»! – сказал Алдрин. – Их показатели производительности…

– …приемлемые, согласен. Однако если сотрудники не тратили бы рабочее время на игры, показатели были бы гораздо выше.

У Алдрина на лбу выступила испарина.

– Джин, их продуктивность не просто приемлемая! Она выдающаяся! Выше, чем в любом другом отделе. Может, стоит обеспечить такой же поддержкой все остальные отделы?..

– И свести прибыль к нулю? Держатели акций были бы в восторге! Пит, вы горой за своих – это похвально, но именно поэтому вы не стали вице-президентом и не повыситесь в должности, пока не научитесь смотреть шире, видеть общую картину. Компания развивается, и ей нужны нормальные продуктивные работники – люди, не нуждающиеся в излишествах. Мы избавляемся от жировой прослойки – пусть остается прочный и эффективный механизм…

«Старая песня», – подумал Алдрин. Примерно с теми же аргументами он столкнулся, выбивая для отдела «А» все эти «излишества», которые так повысили производительность. Когда возросла прибыль, руководители старшего звена изящно признали свою неправоту – так Алдрину показалось. И вот напустили на него Крэншоу. Они знают о его инициативе? Могут ли они не знать?

– Я знаю, что ваш старший брат страдает аутизмом, – елейно произнес Крэншоу. – Сочувствую вашему горю, однако поймите: это реальный мир, а не детский сад. Нельзя принимать корпоративные решения, руководствуясь интересами вашей семьи.

Алдрину захотелось разбить графин с водой о голову Крэншоу – чтобы кубики льда и осколки полетели во все стороны. Он сдержался. Крэншоу бесполезно убеждать, что его вовлеченность в жизнь отдела «А» объясняется далеко не только наличием брата-аутиста. Напротив, он чуть не отказался от работы, потому что Джереми сильно омрачал его детство: неожиданные приступы ярости и насмешки других детей по поводу «отсталого» брата. Джереми ему порядком надоел; уехав из дома, он поклялся, что отныне будет жить среди безопасных, здоровых, нормальных людей, а про брата постарается никогда не вспоминать.

И вот теперь Алдрин встал на защиту сотрудников отдела «А» отчасти потому, что они сильно отличались от Джереми (тот до сих пор жил в интернате, проводил дни в центре дневного ухода для взрослых и почти не мог сам о себе позаботиться). Однако что-то общее между ними все же было, и Алдрин с трудом сдерживал неприязнь. Так или иначе, работая с ними, он чуть меньше чувствовал вину за то, что навещает родителей и Джереми не чаще чем раз в году.

– Вы ошибаетесь, – возразил он Крэншоу. – Если вы лишите отдел «А» необходимой поддержки, производительность компании снизится, и вы не покроете этих убытков. Нам необходимы их уникальные способности; поисковые алгоритмы и методы анализа данных, разработанные ими, позволяют перейти от исходной информации к производству в кратчайший срок, что и дает нам преимущество перед конкурентами.

– Я так не думаю. Обеспечивать производительность их отдела – ваша задача, Алдрин. Надеюсь, вы справитесь.

Алдрин проглотил гнев. Крэншоу самодовольно ухмылялся: ему нравилось пользоваться властью и заставлять других подчиняться. Алдрин посмотрел по сторонам: коллеги старательно избегали его взгляда, чтобы не попасть в немилость вместе с ним.

– Кроме того, – продолжил Крэншоу, – в одной европейской лаборатории провели исследование. Через день-два о нем напишут в Сети. Результаты многообещающие, хотя и требуют подтверждения. Возможно, надо предложить им записаться.

– На экспериментальное лечение?

– Да. Я мало про это знаю, но у меня есть знакомый, который разбирается. Он в курсе, что я взял на работу аутистов. Посоветовал не пропустить, когда начнут испытывать на людях. Говорят, лечение восполнит основную недостаточность и сделает их нормальными. Будь они нормальными, не было бы повода покупать им эту роскошь.

– Будь они нормальными, они не справились бы с работой, – возразил Алдрин.

– И в том и в другом случае нам не пришлось бы больше тратиться на это… – Крэншоу неопределенно махнул рукой, как бы охватывая все: от зала до индивидуальных закрывающихся кабинок для отдыха. – Или они смогут выполнять свою работу, подвергая компанию меньшим тратам, или перестанут быть нашими служащими.