На станции в вагон ввалилась толпа мигрантов с востока, давняя беда толерантной Европы. К идеям толерантности и гуманизма прибавился «комплекс благодарности» за то, что ряд стран Ближнего Востока приняли у себя беженцев после КАТАСТРОФЫ. Теперь приехавшие в Европу требовали «вернуть долг», с процентами, разумеется. Толпа оттеснила берлинцев от одного конца вагона, «заперев» в углу пару немок. Двери закрылись, и из-за смеющейся толпы послышался женский крик. Ольга посмотрела на мужа, улыбнулась, но вдруг её лицо исказилось гневом. Она развернулась, и с криком «Скотина» влепила пощёчину ближайшему мигранту. В толпе мигрантов захохотали. Сергей взял жену за талию, отодвинул за себя, и, развернувшись к толпе, потребовал извинений. Но они явно не хотели извиняться, и жертвы, зажатые в углу, отчаянно кричали. Простые берлинцы сгрудились в другом конце вагона, затравленно смотря на все это.

Не получив извинений Сергей достал из кармана фляжку, открыл её, отпил два глотка, больше не надо, положил её в карман ветровки. В Берлине в этот день было прохладно. Снял ветровку, отдав её жене. Толпа смеялась до тех пор, пока не увидела его футболку. На ней был медведь, стоящий перед триколором. Перед толпой был русский. Нетолерантный, накаченный русский, и явно разозлённый. Наступила гробовая тишина.

Что он выпил? В СЕМЬЕ это называют «сжиматель времени». Хотя его мозг уже переключил организм в «боевой» режим. Его организм теперь был одной боевой машиной, но надо тянуть время. «Химия» ещё не подействовала. Размять пальцы, шею, ему нужны тёплые мышцы. На выброс ножа – «бабочки» он не отреагировал, лишь напряг мышцы пресса, остановить одежду. Всё, на него напали, камеры это зафиксировали, теперь можно ломать, по-другому его не учили. Их 17, он один, но вагон не даст возможность подходить более чем трём одновременно, и они будут мешать друг другу. Прямой в челюсть тому, кто ударил ножом, освободить пространство.

Человеческий глаз воспринимает 24 кадра в секунду. Его боевые рефлексы – 36 кадров. Первый сгрёб ещё двоих, улетел влево. Справа с кастетом, бьёт крюком, но слишком медленно. Ясно. У него 30 кадров восприятия, 45 рефлексы. Убрать голову с траектории, ударом ладони подкорректировать положение руки. Кастет влетит в поручень, и он сломает себе кисть. Третий делает шаг вперёд – опережающий в солнечное. Отдыхай. Второй орёт от боли – не опасен. Четвёртый далековато – шаг вперёд. Пошли молотить горох. Что-то они замедлились. Ясно, 36 на 60. Это максимум для рефлексов, больше только на боевом стимуляторе. Удары чётки и точны. Двоих сгребло сбитым в угол. По их лицам понятно – не бойцы. 42 на 60. Остались только на задней площадке, орут. А он улыбается, закусило. 48 на 60, 2G по восприятию, 2,5G по рефлексам. 12 вырублены, 5 прижаты на сидениях и не опасны. Прошло 2 минуты, стимулятор ещё действует.

Ольга подошла сзади, положила руки мужу на плечи, прижалась всем телом, прижавшись щекой к плечу. Так она всегда делала, когда он вставал раньше. Бить было не кого. Сергей подошёл к несостоявшимся жертвам мигрантов и подал им руку.

– Пойдёмте. Вам ни чего не угрожает.

Ольга перевела. Женщины робко встали и, опираясь на руку Сергея, вышли из угла. Пассажиры оставили незанятыми сидения между дверями вагона около толпы мигрантов. На них и посадили несостоявшихся жертв. Они плакали, повторяя «Данке шён». Зрители, очнувшись от первого шока, аплодировали.

На станции их уже ждала полиция. Мигрантов вынесли на перрон, вывели тех, кто мог ходить, вывели остальных пассажиров как свидетелей. Отвели в стационарный полицейский участок при метро, начали допрашивать. В распоряжении полиции были записи как с камер внутри вагона, так и с камер свидетелей. Через пару часов допрос был окончен. К Сергею не было вопросов, защита личной безопасности. Проба на алкоголь отрицательная, да и симпатии на его стороне, надоел произвол мигрантов. Формального основания задерживать его не было, всё было на его стороне.

Комиссар полиции смотрел им вслед и вспоминал прошлогодний «Октоберфест». Первый раз он прошёл без усиленных мер безопасности. До этого площадку праздника огораживали, подходы усиленно патрулировали, но посетителям приходилось подходить под прессингом толпы мигрантов-мусульман, которые диктовали свои правила. Поэтому посетителей было мало. Но однажды всё изменилось. Всё началось в Гамбурге. Туда зашёл русский военный корабль для срочного мелкого ремонта. Часть команды отпустили в увольнение, а тут праздник. Что там произошло, он видел здесь, в Берлине, через год после тех событий. Кто-то пригласил русских десантников на «Октоберфест». Мигранты прорвали оцепление и начали громить. Русские встали, и с криком «За десант» пошли навстречу. 10 потив 150-и. Когда 35-40 погромщиков уже лежало, остальные разбежались. А ближе к вечеру немцы потянулись на безопасный праздник. Приглашение русских стало традицией, народ ценит безопасность. Пусть они купаются в фонтанах, бьют бутылки о голову, ломают рукой кирпичи. Тем страшнее для тех, кто не любит этот праздник.

– Комиссар. – раздалось по рации. – Здесь толпа мигрантов и правозащитники.

– Сдерживайте толпу. Сейчас поднимусь.

Перед входом толпа мигрантов человек 150, сзади которых 5-6 правозащитников «подогревали» их нетерпение. Он попытался успокоить толпу, но без толку.

– Комиссар. – услышал он знакомый голос. – Может быть мы попробуем?

Перед ним стояла та пара и трое других, явно русских.

– Запугать их сможете? Вон там машины и автобусы. К ним надо оттеснить.

– Оттесним и запугаем.

Четверо встали в ряд. Толпа приутихла, но сзади не унимались правозащитники. Особенно выделялся один.

– Гер комиссар. – продолжила Ольга. – Вон тот человек разыскивается в Возрождённой Англии.

– За что?

– Был под подпиской о невыезде, но бежал по фальшивому паспорту.

– Задержим, проверим.

Толпа начала снова «разогреваться», оттесняя оцепление полиции. Русские начали.

Справа от Сергея стояли двое, слева один, все русские. Познакомились с ними в метро, пока выходили. Мигранты не пускали, а они с жёнами и детьми в колясках. Приехали в больницу Стромбир по направлению, фальшивому. Теперь не знали что делать. Зато Сергей знал. Созвонились. Их заберут в Лондон за счёт внутренних резервов. Всё равно все дети улетели в лагеря. Теперь стояли вчетвером, надо помочь полиции. 4 против 150-и, но они пуганные, по глазам видно.

– Ни кто, кроме нас! – прокричал слева.

– Там где мы, там победа! – ответили ему справа.

Дождь битого стекла полетел на бетон. И толпа «сломалась». Передние тонко завизжали, им первым достанется, и бросились назад, расталкивая тех, кто был сзади. Те тоже не желали попадать «под замес» и отходили, выталкивая вперёд правозащитников. Толпа шла в правильном направлении. Они пропустили правозащитников мимо себя, и их «сгребла» полиция, что ещё больше напугало мигрантов. А сзади полиция начала «паковать» мигрантов в автобусы.

Восемь человек сидели в кафе, и пили пиво за счёт заведения. Рядом в колясках спали дети. В Ольгиной сумочке лежали пустые флакончики из-под «Изумрудки». Разговаривали, ждали транспорт. В кафе стали заглядывать удивлённые посетители – немцы. Вечер, а в квартале ни одного мигранта. Примерно через час в кафе заглянул парнишка, вылезший из припарковавшегося микроавтобуса.

– Сергей, Ольга. Поехали. Ещё людей надо размещать.

Русские встали, расплатились за закуску, пиво за счёт заведения, и пошли. На прощанье морпех достал свой берет и повесил около кассы, подарок от флота. Они сели в микроавтобус и уехали. А в квартале праздновали хороший, хотя и не очень тёплый вечер.

Репортаж наделали шуму. Рынок замер. Все ожидали комментариев от Стромбир. Их всё не было, но СМИ крутили этот репортаж. Все в квартале поздравляли Вона с успехом, а он плакал. Его дочь почти здорова. Учится говорить, пользоваться руками, ходить. Все, кто был искалечен, уже переправлены в Лондон, но об этом знает только он. Для остальных они вылетают сегодня. Самолёт в ангаре, готовится к взлёту. Манекены привезут вечером в условиях «строжайшей секретности». А ему надо следить за одним шпионом ЦРУ. Репортаж снимал все вопросы к нему, простому управляющему прачечной. Его дочь и он согласились на эксперимент. И он прошёл удачно, осталось дождаться, когда снимут повязку с глаз. Но необходимо заниматься внутренней работой, восстанавливать старые правила. В первую очередь помочь Донгу с «черными правозащитниками». Полицейскому жертвы ни чего не расскажут, запуганы, а ему и его людям всё расскажут. Он передаст Донгу информацию, а тот прижмёт правозащитников. С доктором поговорили очень убедительно. Он согласен всё рассказать. Завтра им займётся Донг. Пока дал распоряжение своим собрать всех сирот в квартале, и свезти в 3-4 точки. Община их будет обеспечивать, обучать, растить. Это накладно, требует много средств и людей, но он найдёт. И больницу под контроль. Ещё бывших бойцов «Чёрной Обезьяны» надо устраивать. Но сначала найти тех, кто калечил девушек. Найти, и наказать, показательно.