За окном не на шутку разгулялся сильный ветер. Потоки от недавнего шествия тропического циклона в сотнях милях от Орловской губернии сейчас тревожат ветви осенних деревьев, шумно огибая людские дома. Газеты кружат в вихре по улицам Карачева. Листья танцуют в осеннем вальсе. Потоки ветра встречаются с лицами прохожих. Лёгкие до краёв заполняются тяжелым ветром, не давая дышать. Грядут перемены… вскоре на землю опустится белый снег, заполоняя всё вокруг. От осенней хандры и октябрьских муссонных ветров не останется следа, на их место придут сильные холода, тяжёлые морозы.

На гладко выполированной сосновой полке, окрашенной вишнёвой морилкой, стоит пыльное радио и вещает о политике, а вскоре переключается на предостережения о том, что в данное время не стоит без надобности выходить на улицу. Собственно, семейство Ковпак никуда и не собирается. Богатств хватает одним днём остаться дома и посидеть у тёплого камина в простудливую погоду. Прочесть пару газетных статей или же погрузиться в небылицы какого романа.

Геннадий Теофилович Ковпак поимел в наследство большую часть имущества в виде машиностроения. Он усердно работал, чтобы не загубить передаваемый из поколения в поколение бизнес. Трудился во благо своей семьи: молодой жены и двух дочерей. Чтобы те могли гулять в пышных платьях, носить лучшие украшения и ни в чём себе не отказывать. Для них был построен обширный двухэтажный домишко: неестественно высокий, из крайне крепкого кирпича. Внутри его стены покрыты мягкими обоями с рисунком пионов. Огромные окна украшают тяжелые бархатные шторы коричневого цвета с золотистыми оттенками. Такого же цвета окраса и старинная мебель с позолотой по краям. Дорогие вазы из цветного стекла разбавляют карие тона. Большую часть стен заслуженно занимают картины – пейзажи известных художников, в особенности Ивана Айвазовского, так излюбленного Феодосией Ковпак. Молодая женщина сидит пред большим круглым зеркалом, примеряя золотые украшения из шкатулки, периодически меняя помаду на губах. Милая мама увлечена своей красотой. Чем ещё заняться в буднюю непогоду? Чтение ей чуждо, женщине более интересно продумать наряд на завтрашний день, сделать укладку вьющихся волос или же подчеркнуть контуры лисьих глаз тёмной подводкой. Дочери знают, что, когда мама сидит за своим столиком, ни в коем случае нельзя прерывать её антураж.

По всей комнате протяжно летит приятная инструментальная мелодия. В дальнем углу просторной гостиной (где и собралось всё семейство), располагается еловое пианино, за которым сидит старшая дочка – Ядвига. Девочка одета в пышное платье, волосы раскинуты по плечам, маленький нос, а точнее его перегородка, поддерживает золотистого окраса круглые очки. Сидит девочка ровно, выпрямив спинку и подав грудную клетку вперёд. Для Ядвиги женщина появилась лишь спустя пару лет существования девочки в этом мире. Первый брак для Геннадия Теофиловича сложился неудачно. Благо вскоре он нашёл Феодосию, которая смогла родить ему ещё одну дочку и взять на воспитание старшую. С тех пор Ядвига не спускает глаз со своей мачехи. Иногда присматривается с недовольством, когда та пытается её воспитывать, но чаще девочка восхищается всей её женственностью и умением получать желаемое от своего мужчины. Феодосия очень проворна и хитра, какой и стремится стать Ядвига, пускай, как свою потенциальную мать, девочка её недолюбливает. Даже сейчас, ловко, словно порхая по клавишам инструмента, перемещаясь незаметно указательным пальцем с ноты «до» на «си», Ядвига успевает поглядеть на свою мать. Как та с интересом примеряет на светлую кожу шеи большие перламутровые бусы, красуясь своим отражением в зеркале. С малого возраста Ядвигу манили к себе блестящие украшения, как сорока, она всё тянула к себе маленькими ручками. Увы, мачеха не позволяет брать её украшения и прочие дорогие ей вещи. Девочка лишь со стороны наслаждается, мечтая быть такой же красивой, грациозной и умелой, как её названная мама.

Савелию же – младшую дочку – не сильно волнует занятие матери. Ей больше по душе наблюдать за тем, как её папа читает книги. Часто во время чтения на его лице показываются разные эмоции: то удивление, то негодование. Тогда девочка усердно всматривается в страницы, полные текста, пытаясь увидеть всё то, что прочёл отец. Читать Савелия не умела до возраста девяти лет. Не шибко она тянулась к учёбе, плюс ко всему поставленное расстройство – дислексия – способствовало трудностям в учёбе. Но маленькую девочку это не сильно заботило. Родители старались сделать всё, чтобы та не комплексовала. Так что, с трудом освоив чтение, Савелия не часто пользовалась этим умением. Маленькая девочка умиляла всех вокруг своей больно милой внешностью: приплюснутым носиком, точно пятачком, карими глазками газели и миловидными пухлыми щеками. Светлая, белая кожа только подчёркивала кукольное личико. Став старше, юная дама ничуть не изменилась. Разве что щёчки немного втянулись.

Маленькие дочки Ковпак, с разницей в возрасте в пять лет, заметно контрастировали друг с другом. Несмотря на то, что родители более поощряли младшую дочку в виду её отклонения, Савелия старалась слушаться своих близких и по большей части перенимала сдержанное поведение отца. В то время, как Ядвига противилась всем воспитательным действиям. Отца она слушалась, но терпеть указы неродной женщины была не в силах. И хоть девочка мечтала подражать образу Феодосии, но саму женщину как человека она крайне не любила. Она сильно ревновала к мачехе своего отца, когда тот без повода дарил своей жене подарки. А как же ей были гадки моменты, когда любимый папа соглашался с упрёками жены, кричащей: «Не сутулься, Ядвига!» Отец только поддерживал е. «Ну как, как он может быть с ней заодно?» – спрашивала себя старшая в полном недоуменииДевочки росли под властью матери. Росли в соперничестве за внимание своих родителей. Ядвига хотела быть услышанной своей мачехой, которая только и делала, что ее воспитывала, а младшую дочь лишь лелеяла. А Савелия тянулась к отцу. Геннадий Теофилович домой возвращался поздно. На работе дел всегда хватало: подбор деталей, сборка частей автомобилей, весь контроль целиком и полностью лежал на нем. Приходил он в свой кабинет рано утром, а уходил поздним вечером, чтобы добиться в своей работе совершенства. По возвращению домой, глава семейства шёл к своим дочерям в первую очередь и целовал каждую в лоб. А после отправлялся к любимой жене. Почти каждый вечер приходя с работы, мужчина дарил своей супруге различные подарки. Он очень любил свою Феодосию: её красоту, её кокетливость и умение вести диалог. Интригующая тайна в ней манила Геннадия Теофиловича, посему он без раздумий взял её в жёны. И не ошибся. Эта женщина была с ним рядом в самые трудные минуты. В один из страшных моментов, когда мужчину известили о неизлечимом пороке сердца. Феодосия приняла новость мужественно, не подавая вида, что очень напугана. Дала слово, что только после его возможной скорой смерти расскажет дочерям о болезни. Геннадий Теофилович настоял на том, чтобы супруга сдержала слово. Женщина повиновалась и принялась трепетно ухаживать за супругом.

Геннадий Теофилович всегда был спокойным мужчиной и крайне терпеливым. Умалчивал о болях в , никогда и виду не подавал виду. Когда настал тот самый момент встречи с кем-то более властным, он молчаливо и гордо пожал руку смерти. Был самый обычный вечер. Феодосия находилась на кухне рядом с прислугой. Ядвига тоже была там. По приказу мачехи она с недовольством и малой долей упрямства помогала слугам в готовке, это делалось, «чтобы старшая дочь не разленилась». Савелия, завершив письменные задания, данные мамой, как всегда, мчалась к своему отцу. Тот всего пару часов назад вернулся с работы и по обыденной традиции занял место в своём кресле у камина с книгой в руках. Уже прошло восемнадцать лет, а Савелия продолжала с нетерпением дожидаться отца с работы, чтобы посидеть с ним рядом и наблюдая за тем, как он внимательно читает книги. Девочка с грохотом бежала по ступеням на первый этаж. На лице Феодосии улыбнулась, услышав характерный топот ног. . Конечно, она знала, куда направляется младшая дочка. Подбежав ко входу в гостиной, Савелия сбавила обороты и вошла в комнату будто в величественный храм. Лунный свет лился сквозь щели штор. По углам царил мрак, только лишь свеча на столе освещала строки из книги. Геннадий Теофилович сидел с вытянутыми вперед ногами. Голова оказалась откинутой на изголовье кресла, а руки… бледные руки закинуты вгору, будто мужчина поднял их в попытке потянуться. Глаза сомкнуты, массивная грудная клетка выдвинута вперёд. Увы, кровь перестала поступать в его сердце. Он ушёл тихо и, кажется, безболезненно.