Я шел по столичным улицам, задумчиво швыряя ногами листья и мусор, валявшийся на асфальте. Со стороны, наверное, я выглядел как праздный турист, который впервые в жизни приехал из своей глубинки в мегаполис и не может поверить, что все это он видит не по телевизору. Москва начала 90-х казалась мне знакомой и незнакомой одновременно. Вроде бы я хорошо знал центр города и безошибочно угадывал, на какой перекресток сейчас выйду. Но в то же время вид этих улиц был непривычен. Когда случайно видишь фотографии прошлых лет, впечатления не настолько сильны: взгляд цепляется за знакомое и упускает разные детали. А вот теперь я сам иду по родному городу в прошлом и хорошо вижу в том числе и то, что фотографы обычно стараются в кадр не брать. Впечатление, как будто попал в чужой город и внезапно наткнулся на похожий район: вроде бы похоже, а вроде и не очень.

А вот и Кремль виднеется, кстати. Хоть что-то осталось неизменным и выглядит привычно. Мне даже начало казаться, что все это было временным помутнением сознания. Точно же! Ну какие, к чертям, путешествия во времени? Тоже мне, голливудский блокбастер! Пить надо меньше, вот и все! Я с облегчением засмеялся, но уже в следующую секунду непроизвольно повернул голову назад – растяжка с Джексоном была на месте.

«Хрен тебе, Толя… то есть Вова», – усмехнулся я про себя. «Привыкай. Это не страшный сон и никуда не уйдет. Теперь ты – в другом времени, в другом теле, с другой биографией. Спасибо, что хоть город и страна остались теми же, могли ведь и здесь случиться сюрпризы. А поскольку то, как ты здесь оказался, ты даже под страхом смерти рассказать не сможешь, то и о том, чтобы вернуться в свое время, мечтать нечего. Да и куда возвращаться, если ты там погиб? На своих похоронах себя же помянуть? Так что придется обустраиваться здесь – благо, память парня, в чье тело ты вселился, тоже при тебе, может, с ней полегче будет или брат на какую мысль наведет, тоже будет неплохо. Надо думать о том, что делать. Ну и вообще планы на жизнь прикинуть бы неплохо».

Вообще, мое состояние было реально странным. С одной стороны, меня радовало мое новое молодое тело. О такой упругости, подвижности и дикой энергии я уже успел забыть, и теперь наслаждался этими ощущениями, как будто много месяцев передвигался в гипсе на костылях, и вот наконец мне сообщили, что я выздоровел и теперь можно без них. Шутка ли – я прошел уже, наверное, километров семь и даже не заметил, как! С другой стороны, ощущения тела были едва ли не единственным, что меня радовало: по всем остальным фронтам я объективно находился в полной жопе без малейшего понимания, где искать из нее выход. Хотя если посмотреть с третьей стороны, это и неудивительно: можно подумать, я каждый день путешествую на несколько десятков лет назад и обратно.

Я направился в сторону Тверской. Внезапно из размышлений меня вырвало скандирование какой-то толпы:

– Ешь ананасы, рябчиков жуй! День твой последний приходит, буржуй!

Я повернул голову и увидел несколько десятков пенсионеров. Вооружившись плакатами и красными флагами, они стояли на тротуаре с самым решительным видом. Мне стало их жаль. Они реально думают, чо митингами можно что-то поменять. Их внешний вид – как и их представления о жизни – резко контрастировали с окружающей реальностью. Для них невозможно было принять резкие перемены, произошедшие в стране, а уж то, что их прежняя жизнь больше никогда не вернется – тем более (уж я – то сейчас мог их понять, как никто другой). Наверное, если бы я был подростком, то такие крайние проявления несогласия с течением времени меня бы раздражали или вызывали насмешку. Да и некоторые из них, честно говоря, действительно выглядели почти карикатурно – особенно на фоне красочных рекламных плакатов, манящих в безбедную и беззаботную жизнь. Но теперь я на своем опыте знал, что такое резкие кардинальные перемены, а кроме того, я помнил и то, что произойдет в последующие годы – и ни высмеивать, ни ругать их мне совсем не хотелось.

Идя по Тверской, я то и дело замечал вульгарно раскрашенных и так же одетых девиц, которые подбегали к останавливающимся возле них машинам. Елки-палки, я же совсем забыл, что в 90-е Тверская славилась как улица для желающих платной любви! «Что же ты с собой делаешь-то, дуреха», – подумал я, наблюдая, как очередная «работница» воробьем вспорхнула к подъехавшей иномарке. Она была совсем юной – я даже сомневаюсь, что ей было хотя бы восемнадцать. Тонны макияжа на почти еще детском лице, мини-юбка и яркая майка на этой крошечной фигурке смотрелись не менее нелепо, чем попытки этой девчонки вести себя «как взрослые». Так иногда ребенок одевается в платье мамы и красится ее косметикой, крутясь перед зеркалом и воображая себя поп-звездой.

Только эта игра была совсем не детской и намного более жестокой. Видимо, разговор с потенциальными клиентами принимал не слишком благоприятный оборот: девчонка явно отказывалась садиться в эту машину, а кто-то с пассажирского сиденья пытался ее туда затащить. От стоявшей неподалеку компании угрюмых качков в спортивных костюмах отделился один, который подошел к машине и начал недовольно выяснять, что происходит. В воздухе запахло «конкретной разборкой».

Все это было до того противно, что у меня даже появился порыв отбить девчонку у «покупателей» и «хозяев» и увести с собой. Я – молодой, крепкий, парочку противников уложить смогу, бегаю теперь быстро (она наверняка тоже)… Но я вовремя остановил себя от этой авантюры. Во-первых, неподалеку стояли те самые «быки», которые явно следили за своими «телочками». А связываться с бандитской группировкой в моей ситуации было практически самоубийством.

Во-вторых: ну, допустим, мы бы убежали, да еще так, что нас не догнали бы (фантастика, конечно, но вдруг). Что дальше? Что мог предложить этой дурочке «спаситель», которого самого впору спасать? На панель вряд ли идут от хорошей жизни, так что либо эти девчонки – из неблагополучных семей, либо посаженные на наркоту. Еще как вариант, они оказались в совсем безвыходной ситуации. И тут – я: без дома, без денег и вообще в подвешенном состоянии. Супергерой нашелся! Да она первая бы меня и сдала своей «крыше»! Нет, все-таки пересмотрел я в студенчестве фильмов с хеппи-эндом…

Пройдя Тверскую, я начал прикидывать первые варианты дальнейшего развития собственной жизни. Вариантов виделось не так много, как хотелось. Может, устроиться в найм на первых порах? Парень я крепкий, зависимостей и проблем со здоровьем вроде нет. Уж грузчиком или в службу охраны, по идее, должны взять. Но, во-первых, найм – это последнее, что я рассматривал, имея в виду соотношение усилий и оплаты (а тем более в 90-е годы, когда кинуть ближнего считалось чуть ли не доблестью). Во-вторых, в ту же охрану серьезные конторы кого попало не брали. Они там все связаны либо с силовиками, либо с бандитами. Рано или поздно какие-то несоответствия во мне выплывут на поверхность, и что тогда? Нет, найм отпадает. Конечно, если уж совсем припрет – пойдешь куда угодно, но пока что нужно подумать еще.

Вспомнился мой кабинет в 2020-х. Там на любой вопрос у меня был под боком интернет и пара проверенных помощников. Если бы даже я засомневался в собственной адекватности, мне бы мигом нашли специалиста, который сказал бы, что происходит и что с этим делать. А теперь мне даже посоветоваться не с кем. Да что там посоветоваться – такие случаи вообще только в кино встречались. Но там все складывалось удивительно гладко. Мне бы так.

Чем ближе к адресу я подходил, тем больше вопросов у меня возникало. Брат то брат, вроде как родной. Только как я с ним разговаривать-то буду? Это ведь будет фактически мое первое долгое общение с кем-то после… «переезда». Как начну путать свои воспоминания «из будущего» с воспоминаниями этого Вовы – как бы Сергей чего-то не заподозрил. Хотя… чересчур накручивать тоже не надо. Родной брат из армии вернулся – тут не до расследований! Наверняка стол накроет, выпьем, расскажу пару армейских баек, начну его расспрашивать, как тут на гражданке – а там, глядишь, уже и ночь.