– Кто является балластом? Директор школы?! – Стелла возмущенно вскинула брови.

Горшков аж вздрогнул.

– Ты что несешь, Солонина? – ошеломленно заморгал он глазами. – Ты вообще как можешь такое говорить?.. Да, не ожидал я от тебя такого!

– А чего ты от меня ожидал? – усмехнулась Стелла.

Все, нет больше мягкой пушистой тихони. Есть колючий ежик...

– Не понимаю я тебя, Солонина. – Ростик смотрел на нее совсем другими глазами.

Да он побаивается ее! И куда только делась начальственная спесь.

– Не понимаю, – с осуждением качал он головой. – Ты должна была проявить комсомольскую сознательность, а ты...

– Не буду я писать никаких писем. Не буду, и все! Сами со своим Кирсановым разбирайтесь, а меня приплетать не надо. Еще вопросы есть?

– Есть... Есть у меня вопросы... Что происходит с тобой, Солонина?

– Я не знаю, что со мной происходит. Но никакого письма ты от меня не дождешься, так и знай. Все, я могу идти?

– Иди, – растерянно кивнул Ростик. И уже вдогонку бросил: – Смотри не пожалей.

Жалеть Стелле ни о чем не пришлось. Ростик не стал поднимать вопрос о ее несознательном поведении, не стал требовать ее исключения из комсомола. Это было бы смешно с его стороны. Он просто забыл о ее существовании. А Кирсанова из школы все же выгнали. И ходатайство Горшкова здесь было ни при чем. Сергей попросту не посещал занятия. Не хотел, и все. А кому нужен такой ученик?

Жизнь продолжалась. Через три месяца после памятного разговора с Горшковым для Стеллы прозвучал последний звонок. Выпускные экзамены, аттестат с одними пятерками. И школьный бал, как первый шаг в независимое будущее. О Кирсанове она ничего не слышала. Да и слышать не особо хотела. У него своя жизнь, у нее своя. Если ему в самом деле светила тюрьма, то ее ждал институт.

В их Красномайске было всего два института. Архитектурно-строительный и горный. Стелла выбрала первый. Геологом ей быть вовсе не хотелось, а сидеть за кульманом где-нибудь в проектном институте – милое дело. К тому же она отлично рисовала. Даже художественную школу в свое время закончила. Так что за первый экзамен – рисунок – совершенно не переживала. И с черчением у нее тоже все в порядке. Сочинение также не проблема. Вот с физикой сложней. Вроде бы и пятерка в аттестате. Но реальный уровень знаний не очень высокий. Но ничего, она осилит этот экзамен. Стелла была настроена на победу. И решимости ей не занимать.

В институт она поступала не одна. Вместе с ней собиралась сдавать экзамены Алла Звонарева из бывшего параллельного класса. Свои одноклассницы Стеллу не жаловали. Для них она так и осталась синим чулком, недостойной внимания. А с девчонками из «А» класса она дружила. И Алку знала хорошо.

Звонарева была взбалмошной девчонкой. Симпатичная, фигуристая и модница. Училась так себе, школу закончила с тройками и четверками. Но архитектурный институт ей был нужен. И не только для самоутверждения.

– Ты знаешь, как наш городской архитектор живет? – рассказывала она. – Вот если ты дом хочешь строить, знаешь, сколько за проект нужно заплатить, о-о!

В этом «о» заключалась цель ее жизни. И если она хотела стать классным специалистом, то только для того, чтобы что-то с этого иметь... А в принципе, она права. Человек должен стремиться к лучшему. Это обезьяне ничего не нужно. Только пальмы и бананы. Потому она до сих пор остается обезьяной... Стелла так подумала. Но вслух ничего не сказала. Да и некогда было болтать. Она готовилась к экзамену сама и попутно тянула за собой Алку. Вот ее-то хлебом не корми, дай только языком почесать.

– Стелка, все, устала я от твоего черчения, – заявила Алка. – Надо передышку сделать. И так жарко, да еще эта зубриловка. Сгорю ведь. И ты, между прочим, будешь виновата. Да, представь себе!

– Уже представила, – улыбнулась Стелла. – Давай отдохнем часик.

– Какой часик? Тут одним часом не обойдешься. День, как минимум.

– Какой день? Послезавтра первый экзамен, а нам еще столько нужно пройти.

– Уморила ты меня своими экзаменами... Знаешь-ка, а давай сегодня на дискотеку сходим, а?

– Какая дискотека? Заниматься надо.

– Вот ты зануда. И как тебя только земля носит!.. Ты ведь уже, считай, без двух минут студентка. И на взрослых танцах ни разу не была. Как узнают в институте, что ты белая ворона, заклюют... Э-эх, жаль, что институт в нашем городе. Хорошо бы в Москве учиться. Чтобы в общежитии жить. Что хочешь, то и делай, никто и слова не скажет. А здесь мать своими придирками уже достала...

В отличие от подруги Стелла из отчего дома уезжать не хотела. С матерью они жили хорошо. Бедно, правда, но на это никто из них не жаловался. Отца у нее не было. Мать говорила, что он был летчиком-испытателем и разбился, когда Стелла была совсем маленькой. Что-то не очень верилось в это. Но и сказку разрушать не хотелось. Пусть все будет, как рассказывала мать. Красивая ложь иногда бывает лучше горькой правды...

– Ну так что, на танцы идем? – напористо спросила Звонарева.

– Не знаю, – пожала плечами Стелла.

В принципе, Алка права. Надо быть как все. Ей уже семнадцать, а она еще ни разу не была на городской дискотеке – школьные вечера не в счет. А ведь она уже, считай, взрослая. Как бы в самом деле не засмеяли.

– Значит, идем! – решила Алка.

Стелла сдалась. В конце концов, нет ничего страшного, если она проведет этот вечер в парке на танцплощадке. От нее же не убудет. И интересно узнать, какой жизнью живут ее ровесницы. А то все дома и дома. Пора выходить в свет...

Звонарева пришла в ужас, когда увидела, во что нарядилась Стелла. А ей так нравилась эта розовая шелковая блузка с большим бантом, зеленая длинная юбка также смотрится на ней неплохо. И белые туфли с латунной пряжкой почти новые.

– Ну и что это такое? Что это за дурацкий бант? А цвет, а покрой? Мрак! Средневековье! А юбка? Ты что, в монашки записалась? И туфли не в цвет. Да и не носят сейчас такие... Какой у тебя размер?

– Тридцать седьмой.

– Считай, что тебе повезло. У меня тоже тридцать седьмой. И одежда у нас одного размера... Короче, поехали ко мне. Я тебя в порядок приводить буду...

Алка загорелась идеей сделать из Стеллы человека. Она повезла ее домой. По пути они заскочили в парикмахерскую. Долгих три часа ей делали прическу, разумеется, по проекту Звонаревой. Дома она усадила Стеллу перед зеркалом, сама напудрила ее, накрасила ей губы импортной помадой, тушью намазала ресницы, косметическим карандашом подвела брови. На это ушел целый час. А время уже восемь. Дискотека уже началась. Но Алка не торопилась.

– Платье у меня есть вечернее, – тарахтела она. – У-у, класс! Я с предками в ресторан ходила. Знаешь, как на меня смотрели! Я думала, мужики меня съедят... Только это не для дискотеки. Нечего бисер перед свиньями метать. Я тебе джинсы свои дам. Настоящий «Авис». В обтяжечку, все как положено. В общем, сама увидишь...

На дискотеке они появились в десятом часу. Если верить подруге, Стелла выглядела на все пять баллов. Модная маечка с какой-то иностранной надписью, фирменные джинсы, туфли на шпильке, с плеча свисает изящная дамская сумочка. И как приложение ко всему – модная прическа и косметика на лице.

На Стеллу обращали внимание. В глазах парней угадывалось восхищение, некоторые же девчонки смотрели на нее с неприязнью – верный признак зависти. Значит, она в самом деле выглядела на все сто. И наверное, впервые в жизни никто не считал ее синим чулком. Если, конечно, скинуть со счетов кое-кого из одноклассниц.

– Солонина! – окликнул ее знакомый голос.

Стелла обернулась на звук и увидела Оксанку Каплунову. Она шла от кассы с билетами под ручку с каким-то парнем. На губах ядовитая ухмылка, в глазах пренебрежение.

Она отделилась от своего ухажера, подошла к Стелле.

– Тебя и не узнать, – презрительно хмыкнула она. – Вырядилась-то как, а!

– Как?

– Неважно как. Все равно, как была клушей, так клушей и останешься...