– Никита? – произнесла она. – Здравствуйте. Нет, вы меня не знаете. Я вам звоню по поводу картины. Какой картины? Ну той, которую я у вас хотела купить. Могу я прямо сейчас за ней подъехать?

Она рассчитывала на то, что Никита не слишком знаменит. И потому охотно клюнет на эту приманку. И оказалась права. Художник охотно продиктовал ей адрес своей мастерской.

– До пяти вечера я никуда не уйду, – заверил он Маришу. – Меня собирается посетить одна моя муза. А так как я ей кое-чем обязан, то буду ее дожидаться. Ах, вот и она! Девушка, можете не очень торопиться. Приходите через часок. Никак не раньше.

Мариша не успела удивиться странным отношениям художника и одной из его муз. И как это вообще получается? У него их, этих муз, что, десяток? Тогда Никита должен быть просто гениален. Или у художников, как у тех самых семи нянек, у которых несчастное дитя без глазу?

Но все эти подробности Мариша решила выяснить уже на месте. И потому по истечении двадцати минут поднялась из-за стола, ей было уже пора. Макс начал протестовать. Ему явно понравилось общество Мариши. Да и кому бы не понравилось общество хорошенькой девушки, да еще после двух часов, проведенных в салоне красоты?! Мариша и сама себе нравилась. И вполне понимала Макса, который никак не мог решиться и отпустить ее. А между тем за его спиной кружил уже настоящий осиный рой обозленных девушек. В кафе их набилось видимо-невидимо.

– Проводи меня до выхода, – предложила Мариша журналисту.

Хотя она и не хотела признаваться, но взгляды, которые метали на нее поклонницы Макса, заставили ее занервничать. Но проводить ее Макс успел только до половины пути. Дальше его перехватил толстый авантажный дядечка в дорогом костюме и увлек за собой. Тот только и успел, что шепнуть Марише на ухо:

– Это наш главный. Я тебе позвоню!

После чего Макс исчез, а Мариша оказалась в окружении раздраженных особей женского пола. Видя, что задерживаться в редакции газеты ей не стоит, Мариша поспешила к художнику. Но, видимо, двигалась она все же недостаточно быстро. Потому что, когда она позвонила в нужную дверь, ей никто не ответил.

– Ну вот! – расстроилась Мариша. – Ушел! И что за необязательный народ эти художники!

У нее еще оставалась надежда, что ушел Потемкин недалеко. Например, мог пойти в гости к своим соседям – таким же непризнанным гениям, как и он сам. Потому что проживал Никита Потемкин в хорошо известном всему Питеру странном доме по адресу: Пушкинская, 10. В этом огромном холодном доме в центре города обитала целая коммуна питерских художников. Тут были их квартиры, их мастерские и даже выставочные залы.

Дом представлял собой целый запутанный лабиринт из длинных узких коридоров с многочисленными дверями и редкими указателями, поясняющими, куда следует идти посетителям этого жутковатого местечка, чтобы выйти в нужном направлении. Впрочем, в ясный майский денек тут было совсем неплохо. Даже отсутствие электрического света, выключенного за неуплату, переживалось как забавная шутка. Зимой, когда тут частенько выключали отопление и горячую воду, наверное, было не так весело.

Но сейчас царила теплая весна, почти заменяющая лето, и в старом запущенном доме вполне можно было скоротать время. В ожидании художника Мариша прогулялась по коридорам, прокатилась на лифте, осмотрела две или три выставки и выяснила, что Никиту Потемкина сегодня никто из встретившихся ей на пути аборигенов не видел.

Тогда Мариша принялась обстукивать двери его ближайших соседей, надеясь, что поднятый ею шум заставит непунктуального гения выглянуть. Зряшное дело! Из дверей выглядывали кто угодно, но только не Никита Потемкин. Маришу не меньше пяти раз пригласили присоединиться к застолью, которое у здешних художников, похоже, заменяло собой сам творческий процесс.

– Заходите и сами увидите, что его у нас нет! – говорили ей доброжелательные бородатые лица.

Впрочем, как бы Мариша его узнала, если бы даже и увидела? Ей только оставалось верить другим художникам на слово. А все они в один голос твердили, что Никиты среди них нет. И они его сегодня даже не видели.

– Я к нему заходил, звал к нам, – сказал один из бородачей. – У меня сегодня юбилей. Да еще выставка в следующем месяце намечается. Вот мы и хотели это отметить.

Мариша решила не высказывать свое мнение. Хотя ей казалось, что четыре часа дня – это для праздника еще рановато. Да и если выставка только в следующем месяце, то заранее ее обмывать вообще странно. Но тут царили свои порядки.

– И Никиту я звал, – продолжал рассказывать сосед Никиты. – Стучал. И в стенку стучал, и в дверь.

– А он?

– Сказал, что у него гости. И что попозже зайдет.

– И когда это было?

Художники стали шумно выяснять и быстро пришли к мнению, что это было около двух часов назад. В принципе они Марише понравились. Милые интеллигентные люди, несущие в жизнь красоту. Жаль только, что несли ее лишь единицы, а подавляющее большинство просто филонило, изображая гениев, которые вот-вот что-то та-акое создадут, что мир содрогнется и возликует. Но время шло, а они так ничего и не создавали. Ни гениального, ни просто удобоваримого.

От размышлений Маришу отвлек чей-то голос:

– А вам, девушка, Никита сам нужен или его работы посмотреть желаете?

Мариша вспомнила, что по легенде она богатая покупательница, и охотно закивала головой.

– Так я вам открою, – предложил тот же симпатяга – хозяин соседской с Никитиной квартиры. – Будем знакомы – Борода. А ключ от квартиры Потемкина у меня есть. Пойдемте!

И взяв с вбитого в стену гвоздика ключ на серой унылой веревочке, мужчина грузно затопал впереди. Мариша скользнула за ним следом. И через минуту они оказались в квартире Никиты.

– Что-то тут темновато, – заметила Мариша, споткнувшись прямо в крохотном отсеке, который заменял в здешних квартирках прихожую.

И в самом деле, шторы на окне были задернуты. Свет, как уже говорилось, не включался. И пока бородатый художник не прошел к окну, Мариша стояла на месте, не решаясь сделать ни шагу. Наконец тяжелые покрытые толстым слоем пыли шторы разъехались в разные стороны. И солнечный свет залил комнату.

– Дьявол! – выругался Борода. – Никитка! Что тут притаился? Спишь, что ли?

Мариша расширившимися от удивления глазами смотрела на кровать, на которой лежал мужчина. Он был укрыт рваненьким одеялом до подбородка. Лежал он на спине, глаза у него были закрыты, в лице не было ни кровинки. Под глазами залегли такие глубокие тени, что Мариша сразу поняла: нет, не спит этот человек.

Борода подобной наблюдательностью не отличался. Даром что был художником. Он решительно подошел к приятелю и потряс его.

– Хватит притворяться! – воскликнул он. – Посмотри, к тебе тут красивая девушка пришла. А ты шутки шутить вздумал.

С этими словами он откинул одеяло и шарахнулся в сторону, прорычав сдавленное проклятие. После этого в комнате надолго воцарилась тишина, прерываемая только тяжелым дыханием Бороды. Мариша тоже молчала и смотрела на грудь Потемкина, из которой торчала рукоятка ножа. Кровь стекла по густым черным волосам на его теле на матрас, в который и впиталась. На пол не упало ни капли.

– Его уб-били? – заикаясь, спросил Борода почему-то у Мариши.

– Похоже. Если только он сам не вздумал покончить с жизнью.

– Никита? Потемкин? Да вы что! Никогда!

Похоже, Потемкин был большим жизнелюбом. Даже сейчас, когда смерть уже запечатала навеки черты его лица, он производил впечатление человека веселого. В углах глаз залегли расходящимися лучиками тонкие морщинки. Видно, что при жизни Никита любил повеселиться и побалагурить. Черты лица у него были правильные. И даже возраст и смерть не смогли окончательно уничтожить его привлекательности.

– У него было много женщин? – почему-то шепотом спросила Мариша.

– Да, – тоже шепотом произнес Борода. – Он их любил. И они его тоже.

Мариша окинула взглядом постель. Потемкин, насколько она могла видеть, лежал в ней обнаженным. Даже если на нем и были плавки, это дела не меняло. Похоже, он ждал, когда к нему присоединится прекрасная гостья. Но вместо нее получил удар ножом в грудь.