– Скажите, а не было ли у вашего зятя каких-либо проблем? – спросил женщину Гена. – Может быть, ваша дочь вам рассказывала?

– Рассказывала! – энергично закивала женщина. – Еще как рассказывала! По бабам он большой ходок был. Все деньги на них спускал. Законной жене дай бог если половину всех денег, что зарабатывал, приносил.

– Разве они не в одном учреждении работали?

– Вместе работали. Верно!

– И ваша дочь не могла проконтролировать финансовые источники своего мужа? Чтобы знать точно, куда и на что он тратит деньги из их общего семейного бюджета?

Краем глаза Жаннин отметила, что в этот момент Гена взглянул на нее с большим интересом. Но проверить свою догадку не успела. Так как Ирина Витальевна неожиданно произнесла:

– А как их проконтролируешь, если он неофициально левые деньги делал?

– На чем же?

– Откуда я знаю! Может быть, пациенты благодарили. Соня говорила, что курс массажа в их санатории не всем полагается, только по назначению врача. И другие процедуры, к примеру, сероводородные ванны тоже. А кто их назначал? Как раз Варфоломей на этом местечке и сидел. Мог на этом подхалтурить. И еще что-то с лекарствами крутил. С этого тоже деньги ему капали, только моя Сонечка их не видела!

Жаннин заинтересованно посмотрела на мать Сони. Разумеется, заинтересовало ее не то, что муж обманывал жену. Эка невидаль, денег в дом не нес. Да ее папаша вообще всю получку пропивал. Мать и дочь вынуждены были на одной грече и макаронах сидеть, пока мама маленькую Жаннин в ясли не отдала и снова работать не пошла. Нет, Жаннин заинтересовало упоминание о лекарствах.

Конечно, работал Варфоломей не в больнице, доступа к наркотикам не имел. Тяжелобольные люди в санаторий лечиться не ездят. Так что запасов опиума у него в ведении быть не могло. Но все же… В те годы многое было в дефиците. В том числе и многие лекарства. Возможно, что и Варфоломей спекулировал лекарствами. Нет, чушь! За спекуляцию не убивают. Во всяком случае за такую мелкую. Ну, продал кому-то пару упаковок налево. И что дальше?

И все же что-то не давало Жаннин успокоиться.

– Извините, – перебила она мать Сони, которая уже говорила совсем о другом, о том, как прошел последний день пребывания четы Городовых в Ленинграде. – Извините, но я что-то не поняла, а разве лекарства в санатории были не подотчетные? Как Варфоломей мог их утаивать и продавать? Его бы обязательно разоблачили!

Гена кинул на нее хмурый взгляд. Кажется, ему эта история со спекуляцией лекарственным дефицитом не казалась достойной внимания. Но Жаннин решила не обращать внимания на его недовольную мину. Он вообще ею вечно недоволен. Так что, ей и рта не раскрывать?

– А как его разоблачишь? – ответила мать Сони. – Он же хитрый был! Без мыла к кому угодно в душу влезет! Небось соблазнил там пару медсестричек, они его и покрывали.

– Соблазнил? При живой жене? Да еще при такой жене, которая вместе с ним работала? Но это бы неизбежно наружу вылезло! Шила в мешке не утаишь!

Неожиданно мать Сони разозлилась.

– Что вы на мою дочь наговариваете? Она всегда была порядочная девочка. И знать не знала о махинациях своего мужа!

Это уже было интересно. А откуда же тогда мать Сони о них узнала? Жаннин задала ей этот вопрос, но внятного ответа не добилась. Женщина вообще поджала и без того тонкие губы и ядовито произнесла:

– Вы хотите убийцу отыскать или доброе имя моей дочери грязью поливать собираетесь? Если так, то убирайтесь вон! Слова с вами больше не скажу!

Гена метнул на Жаннин откровенно враждебный взгляд и кинулся успокаивать разгневанную Ирину Витальевну.

– Что вы! Что вы! Конечно же мы на вашей стороне. Как вы могли подумать о нас дурное? Вы простите мою знакомую. Она должна была понимать, что вы пережили огромное горе. И как вы смогли? Вы такая мужественная женщина. Я вами восхищаюсь.

Жаннин лишь презрительно фыркнула и отвернулась. Глаза бы ее не глядели на то, как унижается Гена. Но постепенно его откровенный подхалимаж сделал свое дело. Ирина Витальевна была из тех людей, которые обожают, когда перед ними пресмыкаются. Она подобрела, сменила гнев на милость. И принялась рассказывать дальше.

Оказалось, что последний день, когда она видела свою дочь, был богат неожиданностями. Начать хотя бы с того, что про круиз по Черному морю Соня и Варфоломей сказали только в то последнее утро. У Ирины Витальевны, которая собиралась дать дочери с собой кое-какое постельное белье, мясные консервы, посуду и пару чудесных пуховых подушек, взятых с боем в «Пассаже», даже с досадой вырвалось:

– Молодцы! А что же вы раньше молчали?

На этот закономерный вопрос молодые супруги дали несколько странный ответ. Дескать, они боялись, что родители станут их ругать за неразумно потраченные деньги. Примутся ворчать и отговаривать.

– Но это же была явная глупость! – произнес отец Сони. – С чего бы нам их отговаривать, если мы сами неоднократно предлагали им денег на какой-то круиз.

Следующая странность заключалась в том, что круиз был упомянут сразу же после телефонного звонка. По телефону разговаривал Варфоломей. И звонок – оперативники потом проверяли – был сделан неизвестным из города Симферополя. С телефона на главпочтамте. После этого разговора Варфоломей с женой уединились в своей комнате. А когда вышли, то и поставили родителей в известность о своей поездке.

– А потом дочь настояла, чтобы мы не ездили провожать их на вокзал, – сказал отец Сони. – И из дома они уехали порознь. Сначала Варфоломей с вещами. Это было еще около трех дня. А затем через час с нами попрощалась Соня. И ушла.

Голос у мужчины дрогнул. Даже спустя столько лет воспоминания давались ему с трудом. И поэтому Жаннин поторопилась задать новый вопрос:

– А когда Варфоломей приехал к вам, он каждую ночь ночевал дома?

– Где же ему еще ночевать?

– У своей тети, например?

– Нужен он ей! – хмыкнула Ирина Витальевна. – Да эта особа никогда не интересовалась племянником. И жили Сонюшка с мужем все время у нас. Тут же и ночевали.

Что же, теперь ясно, что при теще Варфоломей вел себя как верный муж. Ночевал дома. А на сторону к любовнице ходил днем. Наверное, Вера работала по сменам. Вот парочке и удавалось видеться.

– Лично мне кажется перспективной версия об убийстве из ревности, – сказала Инна, когда они всей компанией поехали в гости к Гене, который жил в отдельной квартире, где им никто не мог помешать обсудить ход расследования.

– И кто к кому ревновал?

– О! Как раз тут и есть богатое поле для предположений! Их у меня целая куча!

– Интересно будет послушать, хотя бы одно из них, – деликатно произнес Саша.

– Во-первых, Варфоломея мог убить кто-то из любовников Веры. А во-вторых, его могла убить собственная жена.

– Логично, – согласился с ней Саша. – Убийца мог быть как с той, так и с другой стороны. Но при чем тут шпага?

– Да, – пробормотала Мариша. – Шпага никак в схему убийства из ревности не укладывается.

– Черт побери, а когда хоть ее украли? Точную дату кто-нибудь знает?

– Я знаю, – сказала Мариша. – Тринадцатое октября 1978 года.

– А приезд Варфоломея в Ленинград состоялся тоже в октябре?

– В самом его конце.

– А-а-а! – разочарованно протянул Саша.

– И к тому же коллекция, из которой украли шпагу, находилась в Москве. В квартире моего деда.

– Никакой связи не вижу! – расстроенно произнес Олег. – Просто совершенно никакой. Варфоломей в это время был в Сочи.

– Должен был быть, – поправил его Гена. – Но был ли?

– Что?

– Я говорю, что он вполне мог съездить или слетать в Москву, украсть там некоторые экспонаты из коллекции Маришиного деда, а потом поехать в Ленинград и попытаться их тут продать.

Версия тоже заслуживала обдумывания.

– Хочу слетать в Сочи, – неожиданно произнесла Инна.

– Чтобы узнать, есть ли у Варфоломея алиби на день кражи шпаги?

– Не только. Хочу попытаться выяснить, что там за история со спекуляцией медикаментами.