Для изучения вопросов питания в условиях автономного существования в Арктике и энергобаланса организма нами были проведены специальные эксперименты, в которых участвовало 12 испытуемых. Одетые в зимнюю одежду с теплоизоляцией 3,96 ± 0,05 кло, они в течение 5 суток находились в неотапливаемых снежных укрытиях, покидая их лишь на несколько часов для выполнения физических упражнений и работы средней тяжести. При наружных температурах минус 16-32° температура в укрытиях удерживалась в пределах минус 5-10°. Испытуемые в течение всего времени питались аварийным рационом общей энергетической ценностью 3400 ккал при водопотреблении, ограниченном до 600 мл в сутки. Несмотря на неблагоприятные температурные условия, тепловое состояние испытуемых в течение эксперимента изменялось незначительно. Так, температура тела (под языком) удерживалась на уровне 35,9 ± 0,1°, а средневзвешенная температура кожи составляла 30,0 ± 0,4°. Вместе с тем теплосодержание организма постепенно снижалось, достигнув на пятые сутки эксперимента 83,9 ± 3,7 ккал (дискомфорт I степени). Особенно сильно охлаждались стопы и кисти. Испытуемые жаловались на «онемение» стоп, температура которых упала до 15-16° (рис. 31).
Рис. 31. Изменения температуры поверхности кожи (- - - стопа и — кисть) в 5-суточном эксперименте в Арктике
Поскольку энерготраты организма за эксперимент, определявшиеся с помощью газоанализа и хронометражем, составляли 12-12,5 тыс. ккал, а ценность пищевого рациона была лишь несколько выше 3000 ккал, калорический дефицит достигал примерно 9000 ккал. Его восполнение шло за счет внутренних, тканевых резервов. Об этом свидетельствовали потери азота с мочой (38,0 ± 2,1 г), соответствовавшие распаду 240,0 г тканевых белков, и увеличение содержания в крови неэстерефицированных жирных кислот (850 ± 100 мэкв/л). В результате потери массы тела испытуемых составили в среднем 5,4 ± 0,3 кг.
Как показали исследования углеводного обмена, в условиях низких температур организм весьма интенсивно использует свои углеводные депо, о чем говорило увеличение в первые сутки эксперимента содержания в крови сахара (со 105 до 122 мг%). В последующие дни наблюдалось постепенное снижение этого показателя, достигшее к концу эксперимента 56,0 ± 5,7 мг% (Волович и др., 1977).
В результате исследований Г.М. Данишевского (1955), В.В. Ефремова (1956), И.М. Каракалицкого (1959) было установлено, что в условиях низких температур значительно возрастают потребности организма в аскорбиновой кислоте. В связи с этим оказалось необходимым пересмотреть и увеличить нормы витамина С для Крайнего Севера до 100-125 и даже до 150 мг в сутки (Шворин, 1953; Немец, Лизарский, 1957).
На нарушения обмена витамина С и комплекса витамина В при низких температурах в Антарктиде указывают в своей работе H.Р. Деряпа и И.Ф. Рябинин (1977).
Поскольку аварийный рацион рассчитан на относительно кратковременное пребывание человека при низких температурах, вопрос о содержании витаминов на первый взгляд не имел существенного значения.
Однако исследования, проведенные нами в Арктике в 1972-1973 гг., показали, что при сочетании низких температур с субкалорийным питанием потребности организма в витаминах увеличиваются. Об этом свидетельствовало снижение экскреции витаминов с мочой. Так, например, содержание аскорбиновой кислоты в суточной моче у испытуемых уменьшалось почти в 4 раза. Отчетливо снизилось содержание в моче тиамина (с 1050 ± 265 до 600 ± 156 мкг), рибофлавина (с 720 ± 251 до 70 ± 12 мкг), пиродоксамина (с 2770 ± 252 до 840 ± 145 мкг).
Еще более интенсивно эти процессы протекают при большой физической нагрузке. У всех участников экспериментального 35-40-километрового марша по тундре при морозе 15-40° было обнаружено значительное снижение содержания в моче аскорбиновой кислоты.
Таким образом, полученные данные свидетельствовали, что даже кратковременные физические нагрузки в сочетании с низкой температурой окружающей среды и субкалорийным питанием могут привести к дефициту витамина С в организме[8]. Это обстоятельство нельзя не учитывать при комплектовании аварийных рационов и разработке питания участников арктических лыжных походов, санных экспедиций и т.д. При расчетах можно воспользоваться нормами, разработанными профессором В.В. Ефремовым (1963) для Крайнего Севера. По его данным, суточный рацион питания должен содержать: витамина А —2,5-3,0 мг, каротина — 5,0-6,0 мг, витаминов B1 и B2 — по 5,0 мг, никотиновой кислоты — 30-40 мг, витамина Д — 1,25-2,5 мкг.
Как бы ни был богат и разнообразен аварийный пищевой рацион, рано или поздно возникнет вопрос о его восполнении за счет ресурсов «кладовой» Арктики. Некогда В. Стефанссон высказал мнение, что это не столь сложно, поскольку «тюлени и медведи водятся в Арктике повсеместно и их надо только найти» (Stefansson, 1921). Действительно, тюлени и медведи встречаются в самых отдаленных от земли районах Центрального Полярного бассейна. Зимовщики дрейфующей станции «Северный полюс-1» видели белых медведей и нерп на 88° с.ш. (Папанин, 1938; Кренкель, 1940). Не раз появлялись медведи и даже песцы в районе полюса относительной недоступности (Толстиков, 1957; Яковлев, 1957). Во время дрейфа станции «Северный полюс-3», когда она находилась на 89° с.ш., белые медведи напали на научную группу, производившую промеры океана (Волович, 1957; Яцун, 1957).
Не раз сотрудники дрейфующих станций видели в разводьях тюленей. И все же большинство знатоков полярного мира не разделяет оптимизма Стефанссона. «Судя по нашему опыту, Стефанссон не прав в своих заключениях, — писал известный норвежский ученый X. Свердруп (1930). — Экспедиция, которая пожелала бы отправиться на север от Сибири, надеясь одной охотой добывать там пропитание, пошла бы навстречу верной гибели». Не менее категоричен в своей оценке рекомендаций Стефанссона Руал Амундсен. И дело не только в бедности арктической фауны, но и в том, что при охоте на морского зверя даже опытным охотникам требуется порой масса терпения и сноровки, чтобы заполучить желанную добычу. «Летом, когда полярные моря кишат зверем, — указывал известный советский полярник Г.А. Ушаков, — добыча дается здесь нелегко. Охота требует от человека много упорства, здоровья, тренировки, выносливости, наблюдательности и настоящего тяжелого труда» (Ушаков, 1953). Таким образом, в случае автономного существования на дрейфующих льдах запас продовольствия следует расходовать с максимальной экономией, учитывая вероятное время оказания помощи или выхода на берег.
На арктических островах, там, где располагаются «птичьи базары», терпящим бедствие не придется страдать от голода. В их распоряжении всегда будет вдоволь птичьего мяса и яиц.
Поскольку гнездовья расположены на карнизах отвесных скал, сбор яиц представляет определенные трудности. В целях безопасности собирать птичьи яйца должны два человека. Один из них, спустившись на гнездовый карниз и придерживаясь за укрепленную сверху веревку, собирает яйца, а другой страхует сборщика, подтягивая или ослабляя веревку по мере необходимости (Успенский, 1958).
Яйца, лежащие на труднодоступных участках, можно доставать с помощью сачка, сделанного из куска ткани и палки длиной 2-3 м. В теплое время года в островной и материковой тундре ставят силки на мелких грызунов — зайцев, леммингов. Особенно успешна охота в летние месяцы, когда гуси, утки во время линьки временно теряют способность летать и сотнями собираются на берегах водоемов, густо поросших осокой.
С помощью петель, установленных между карликовыми деревцами, даже в разгар зимы в кустарниковой тундре и на северной окраине лесотундры можно, охотиться на белую, или тундряную, куропатку.
Хотя растительный мир Арктики не отличается богатством, но вместе с тем в летне-осенний период в тундре на торфяных болотах, на склонах холмов и галечных осыпях можно отыскать немало растений, и в первую очередь ягоды, вполне пригодные в пищу.
