Но не повезло от слова совсем. Каждый раз отвечал женский голос, и я клал трубку. Похоже, муж у сестры Оксаны вообще телефон дома не берет, значит, так его не выщемить. Эх, беда, придется импровизировать! Позвонил в пятый раз, и попытался заставить Марию его позвать к трубке. Представился, как сотрудник районного комсомола, мол, необходимо обсудить членские взносы таксистов-комсомольцев. И был отправлен равнодушным голосом звонить на работу в понедельник, сейчас, мол, мужа дома нету.

Значит, нужно его ловить в будни на работе. Но в будни я не могу его поймать у таксопарка, у меня же эти долбанные лекции от рассвета до заката. И хотелось максимально быстро разобраться с этим вопросом, но понял, что мужа тётки Галии придется отлавливать после окончания лекций.

Остаток субботы и всё воскресенье молчал, делал упражнения и лечился. Галия обживала шкафы в прихожей, читала и ходила в гости к художникам. Лёха со Светой съездили на вокзал, взяли билеты до Брянска и обратный для Лёхи на Москву. Они решили-таки познакомить Лёху с отцом и братом Светы в эти каникулы и собрались завтра уезжать.

Утром в понедельник попрощался с ними, вернусь — они уже уедут.

Ездили мы со Сковородкой в Рузу. Очень волновался, как мои связки выдержат вторую неделю гастролей. Говорил медленно, тихо, стараясь не перенапрягаться. Правильно Дейл Карнеги писал — это делало мои выступления гораздо эффективней. Люди быстрее успокаивались и начинали вслушиваться, лучше осознавали сказанное и проникались уважением. Правда, на одном предприятии произошёл досадный инцидент.

Это было уже в конце дня, одна из последних точек. И я устал, и народ в зале уже домой собрался. Закончил благополучно лекцию, начались вопросы. Как вдруг какой-то сильно «уставший» гражданин в робе лет тридцати встал, пошатываясь.

— Товарисч, лектор! — поднял он руку как школьник. — А вот, нам всё время говорят, что коммунизм уже на горизонте. Это правда?

— Конечно, правда. — ответил я, вспоминая, что там за подвох с этим горизонтом. А! Вспомнил.

— А что такое горизонт? — хитро спросил меня работяга.

— Что такое горизонт? — ответил я вопросом на вопрос, не поддаваясь на провокацию. Хочет пошутить по идеологической линии, так пусть сам это и делает, а мне не с руки. Я-то помню, где живу.

— Горизонт, товарисчи, — торжественно оглянулся он на зал с поднятым вверх указательным пальцем. — это воображаемая линия, которая удаляется при приближении к ней.

Все ожидаемо засмеялись. Кроме руководства предприятия, сидевшего передо мной в первом ряду. Вот этих скорежило на месте.

— О, я смотрю, вы природоведение очень любили в детстве. — ответил я, когда народ в зале отсмеялся и замер, ожидая от меня ответный пас. — Похвально, похвально. А какой основной принцип коммунизма? От каждого по способностям, каждому по потребностям. Вот, сначала, положа руку на сердце, ответьте, товарищи, сами себе на вопрос: вы отдали обществу всё, что в ваших силах? Все свои способности используете в труде на благо общества? Конечно, нет. Ну а чего, тогда, удивляетесь, что коммунизм всё не наступает? Или вот лично вы, товарищ, что задали вопрос, так шатаетесь оттого, что на работе устали и все силы отдали?

Тут уже зал засмеялся над работягой, который, однозначно, задал вопрос, потому что осмелел от выпитого. Но не настолько, чтобы продолжать со мной дискуссию. Сел поспешно и прикинулся ветошью.

Парторг, сидящий в первом ряду, рядом с директором, несколько раз нервно оглядывался, этого бедолагу, однозначно, на карандаш взял. А после лекции меня директор лично пошёл провожать через свой кабинет и очень просил не принимать близко к сердцу пьяный бред их бестолкового наладчика.

— Покрасовался перед бабами, дурак. — с досадой проговорил он, вручая мне традиционную коробку с дарами. — Весь коллектив под монастырь подвёл.

— Ещё, пока, не подвёл. — принял я коробку с благодарным кивком. — Но профилактическую работу с ним провести надо, а то мало ли что.

— Полностью с вами согласен, товарищ лектор. — обрадованно поддержал меня директор, сообразив, что я стучать не собираюсь, куда следует. — Спасибо вам и будьте здоровы.

Разбирая мою добычу за этот день, Галия именно в этой коробке нашла потом пятьдесят рублей и с удивлением показала мне.

Рассмеялся тоже, немало удивлённый. Ну, допустим, коробку с дефицитом они мне заранее собрали, но пятьдесят рублей когда директор успел туда подсунуть? На глазах же у меня всё время был, фокусник.

Галия положила передо мной купюру. Смотрел на неё, смотрел, вспоминая растерянное лицо директора… Я и так бы никому ничего доносить не стал, зря он так… Но однозначно будет тупо ехать к нему на электричке на следующей неделе, чтобы вернуть. Сейчас-то Сковородка туда меня не повезет, у нас уже другие направления в работе. Ясно, что если я припрусь все же, директор сделает морду кирпичом, и скажет, что деньги не от него. Не осмелится забрать, вдруг я уже приехал от органов, и его тут же повяжут за дачу взятки.

Идея пришла в голову неожиданно. Но мне она понравилась. Взял трёхлитровую банку, бросил в неё купюру и поставил на подоконник.

— Это что? — не поняла моего перформанса жена.

— Это копилка с добровольными пожертвованиями на коляску и кроватку для малыша.

Галия улыбнулась. Видимо, идея пришлась ей по душе, потому что, выйдя из кухни и вернувшись, вскоре заметил в банке ещё один рубль.

На ночь опять нагрел себе вина, чтобы поддержать связки. Всё-таки не легка лекторская работа такими вот темпами. Вспомнилось, как я обрадовался, когда мне её только предложили, думая, что пронесет, не будет проблем с голосом. Как же я ошибался.

Бейрут.

Амаль и Фирдаус с женой вернулись в Бейрут. Родители предпочли остаться за городом. Когда Фирдаус уехал ненадолго по делам, Диане пришлось сидеть одной на террасе в городской квартире Эль-Хажжей. Вернее, Амаль был всё время рядом, но языковой барьер делал невозможным их общение.

Да… Придётся в срочном порядке учить арабский. — думала Диана. — Чтобы к лету, хоть что-то говорить и понимать.

Когда муж вернулся и предложил ей прогуляться по старому городу, она с охотой согласилась.

Они вышли из дома втроём с Амалем и направились пешком вдоль по улице.

Бейрут.

Резидент КГБ в Ливане решил лично посмотреть на нового перспективного агента «Скворец». Припарковав машину в сорока метрах напротив дома Эль-Хажжей, он дождался, когда семья вышла на прогулку. Диана ярко выделялась, сразу было видно, что она не местная. Местные даже зимой так быстро, порывисто не ходят — не принято. Климат обычно жаркий, люди привыкают передвигаться степенно, даже в молодом возрасте, чтобы не потеть.

Так-то у резидента имелась фотография агента, он был недавно в Москве на инструктаже, там и посмотрел дело. Имелось и мнение завербовавшего ее старшего лейтенанта, который всячески ее расхваливал. Но огромный опыт резидента не позволял полагаться на фотографию. И на мнение старлея, который, конечно, всячески стремился показать всем, что сделал очень важную работу. Этот что угодно напишет с этой целью, не понимая, что сам себе копает могилу, если ошибся. Разведка не место, где можно перехваливать совсем незнакомого тебе агента, разумный человек скорее опишет его в полутонах и выразит определенные сомнения, чтобы подстраховаться, если что-то пойдет не так. Вот что значит отсутствие опыта.

Внимательно посмотрев на семью, прошедшую мимо него, он завел машину и отъехал, сделав определённые выводы. Скворец — очень эмоциональна и взбалмошна. Это было видно по взглядам, что она бросала и на мужа, и на других членов своей новой семьи. Мимика девушки была очень выразительна, эмоции сразу же отражались на лице, скрыть их или замаскировать она даже не пыталась. За примерно двадцать секунд, пока семья проходила мимо его машины, выражение лица девушки сменилось раз пять. Скорее всего, эмоционально она еще незрела, серьезных секретов он бы ей доверять не стал. Значит, Скворца придется использовать только в крайнем случае, если совсем уже выхода не будет. И быть готовым к тому, что это будет одноразовый вариант.