Она снова вернулась в реальность, посмотрев на меня, но уже ожидая моего ответа. Я пожал плечами: “Если я приму решение за тебя, то это будет моим решением, а не твоим. Даже высказав своё мнение, сейчас со стороны оно будет выглядеть, как подталкиванием тебя к определённому действию. Я не хочу так поступать. Мне до сих пор, вообще, не по себе… И прости. Я виноват…”. Неожиданно в моих глазах слегка защипало, а губы задрожали, и пришлось помедлить пару мгновений, ожидая, когда это чувство схлынет, чтобы, не сорвавшись в голосе, продолжить начатую фразу: “…Перед тобой, что ты сейчас стоишь перед данным выбором… Что всё произошло не так, как ты ожидала…”. Ну нет, слезы так и наворачиваются. Ненавижу подобный момент слабости, особенно когда он возникает перед глазами других людей. Я опустил голову, пряча глаза, и снова ожидая, когда чувства отхлынут. Что со мной происходит? Опять какая-то бесконтрольная эмоциональность во мне. Ещё несколько секунд ушло на то, чтобы унять чувства вины и… Нежности? Чёрт знает что. Я поднял голову, продолжив говорить: “Если бы…”. В мои губы впились горячие губы девушки, а её ладонь легла мне на щёку, вытирая большим пальцем несдержанную слезу на ней. Вкус напористых губ смешался с её чарующим запахом. Она была мягкой и терпкой, словно розовое вино. Она была мягкой и успокаивающей, но затем приходило опьянение, что дурманило разум.
Она неохотно оборвала поцелуй, отведя своё лицо, но не руку, от моей головы и, мягко посмотрев мне в глаза, прошептала: “Я знаю, ты добрый. У тебя мягкое сердце, хоть ты и прячешь его. И пускай даже если ты будешь скрывать его под толщей непроглядной тьмы, пускай ты окружишь его неприступной колючей бронёй, остальные, все, кто вокруг тебя, всё равно смогут разглядеть его свет. У тебя настоящее сердце чемпиона. Тебе больше не стоит беспокоиться обо мне. Я сама решу. Просто…”. Она замялась, отведя смущенный взгляд в сторону и наклонив голову вниз, но затем скороговоркой ещё тише прошептала: “У меня примерно осталось часов 15… и я ещё не решила, но будь завтра во второй половине дня здесь, в деревне. Я сама тебя найду, если… решу так поступить. Хорошо?”.
Она с надеждой посмотрела на меня, но это подразумевало собой, что я нужен ей рядом больше для моральной поддержки, нежели она и в правду решилась на что-то конкретное. И я кивнул. Она убрала руку с моего лица и отступила на шаг назад, не став больше проявлять каких-либо чувств. Ещё раз быстро взглянув на меня, Галь резко развернулась и побежала к лестнице, потерев себе лицо внутренней частью кисти. Проводив её взглядом до второго этажа, я щёлкнул шейными позвонками. Это магия, вообще, какая? Что со мной опять не так? А с ней что не так? Она чего вдруг заплакала-то? Я пристально оглядел помещение вокруг себя, попутно вспоминая обстановку Дикея. Но ничего похожего на злой артефакт не было. Возможно гном чего наколдовал? Но ему-то это зачем? Мало вероятно. Но ощущение такое, что тут проклятье. Аура?
Я вышел из дома старосты и оглядел дом снаружи, что вызвало беспокойство у охраны. А затем, скрывшись от них за ближайшим домом, произнес одними лишь губами: “Шат’то.”. Фигуристая дева возникла мгновенно, но вот только в этот раз, когда темная струя дыма вырвалась из моей груди, причинила боль. На мгновение мои рёбра болью разорвало изнутри, словно чужой вырвался из груди. Маленькая месть, да-да. Подавившись слюной от неожиданности, я не успел откашляться, так как напор дьяволицы был шокирующим. Она сразу же схватила меня за грудки и тряханула разок, а как только я справился со слюной в трахее, получил сильную пощёчину. Затем она с особой жестокостью в глазах, нанесла мне удар коленом в пах, от которого я очнулся у её туфелек. И мне не особо хотелось отмечать тот факт, что один носков из её изящных лакированных туфелек был у меня во рту, которым она наступила мне на щеку изнутри, тем самым прижав меня лицом к земле. Боль между ног ещё не прошла, но она поймала мой взгляд на себе и, не опуская ко мне лица вниз, лишь её бесчувственный взгляд буравил меня, злобно процедила: “Ты! Вшивое порождение гнилых испражнений! Никогда в жизни я ещё не подвергалась подобному обращению! Мрак от Крови! Я, Леди Затмения, Древнейший Дьявол! НО ТЫ! Постоянно вытворяешь какую-то херню! У меня даже слов нет! Чтобы меня так постоянно унижали?! Ты заставил меня скакать! Я, мать вечной боли, весь город пробежала! С тобой, мешок ты семени, на своей спине! Да ты меня оседлал! Словно…! Словно…!”. Она сама не заметила, как уже перестала быть хладнокровной и надменной, и уже чуть ли не орала на всю улицу, склонившись ко мне и уперев руки в свои бока. Тем не менее в конце она замолчала, так как из-за возмущения не могла подобрать слова, и, ткнув в меня пальцем руки, сейчас тяжело дышала. При этом её грудь вот-вот должна была выпасть из глубокого декольте наружу. Ярость с неё не сходила и она продолжала разъярённо буравить меня своими золотыми глазищами, грозно раздувая ноздри изящного носика.
Наконец боль поутихла и я смог немного расслабить позу эмбриона, убрав верхнюю руку с паха и протянув её к лицу Шат’то. Она замерла, став наблюдать за медленным приближением моей ладонью. Но внезапно она отвлеклась, резко присмотревшись ко мне, а её улыбка разрезала ей голову тонкой полосой, обнажая тысячи острых зубов. Присев на корточки и склонившись ещё ближе к моему лицу, она, хихикнув, иронично проговорила: “Да ты же опять умираешь… Ты просто смердишь от того, как твои яйца невероятно разрываются от семени…, может мне тебя наказать ещё раз?”. Не знаю, что на меня нашло, но я словно вызверился, и схватил её грубо за золотые волосы. Она тоже не стала сдерживаться. Мы сцепились, превратившись в пару диких котов, и стали валяться в пыли дороги, при этом мутузя друг друга. То она, душа меня, била мою голову о брусчатку, а я её под дых, то она начинала наносить по мне мощные удары кулаками по ребрам, а я её душить. При этом система Характеристик в этот момент явно не работала и боль была ощутимой. Уж не знаю, каким образом Система посчитала, что у нас с ней идут постельные утехи. Разве что – это садо-мазо.
Целых пять минут мы, как алкашня, прокатались по земле, прежде чем я первым перестал отвечать ей из-за глупости происходящего. И вот я уже лежал на спине, пытаясь понять, где мы очутились, так как мы были не там, где начинали. А она, распахнув свою пасть на максимальную ширину, обхватила своими острейшими зубами мою шею вместе с подбородком, но так и не решаясь прокусить меня дальше. Так она и лежала на мне, держа в своих зубищах. А ещё у меня болело всё. Так что, когда боль поубавилась и я стал чувствовать своё тело, не как отбивную, я осознал, что полулежу на каком-то мешке с кирпичами, а также почувствовал упругость её попки в своих пальцах. Даже пожамкал её, наслаждаясь маленькой формой круглых ягодиц, что помещались в ладонях, прямо, как я люблю, на что она сладостно простонала, но при этом чуть не прикусила меня. Маленькие острые зубки царапнули мне кожу, слега протыкая её. Что же относительно Шат’то, ведь она была выше меня, то она сидела на мне, обхватив меня бедрами так, что её колени упирались мне в подмышки, и, изогнувшись дугой в спине, словно кошка, прижималась грудью к моей, поэтому я и смог дотянуться руками до её ягодиц. И, поглаживая шелковую кожу столь маленьких и элегантных ягодиц на таких больших ногах, я прохрипел: “Ладно. Прости меня. В прошлый раз я был отравлен каким-то боевым зельем. Для меня всё было в диких глюках. Да я половину начисто не помню, что я делал.”.
Она убрала свои зубы, превратив рот в обычный, и приподнявшись на локтях на моей груди, чтобы увидеть моё лицо, возмущённо, но так по-детски, воскликнула: “Да ты!”. Но увидев мой спокойный взгляд, а я в свою очередь, когда она сдунула непослушную прядь с глаза, узрел грязное личико с подбитым веком, Шат’то искренне удивилась: “Что? И правда не помнишь?”. Она на мгновения пространно задумалась, но затем её лицо снова стало гневным: “Но это не отменяет того, что ты в очередной раз творишь дичь? Как было можно со мной драться, словно я портовая шлюха какая?! Это унижение! А ещё лапаешь меня.”. Она, поёрзав попкой, протянула одну из рук себе за спину и стала грубо отдергивать мои ладони в стороны. Но толи это у неё не очень получалось, толи она и не очень-то хотела, чтобы я убирал их, и в итоге это больше походило на то, что она перекладывала мои ладони на те места, которые она сама хотела, чтобы я потрогал. Грудь её, кстати, из декольте всё же выпала и сейчас услаждала мой взор своим размером, что два бидона, и её покачиваниями из стороны в сторону. Жаль лишь, что я был в броне и не мог почувствовать её своей грудью.
