Я наконец замолчал, давая ей сделать первый выбор или позадавать мне вопросы, и достал трубку. И опять я немного не договаривал, так как более правильным было бы сказать ей сразу, как именно предстоит прервать процесс, чтобы у неё было полное представление обо всех нюансах. Но тем не менее она и так могла меня спросить сейчас о чём угодно и я бы ответил. Посмотрим на её интеллект. И я не ошибся, всё же возраст делает людей не поспешными в выводах, сперва она задала вопрос: “Ты говоришь, что некий Баланс, где я омолаживаюсь, но при этом теряю силы и память, является равнозначным. Так чем тогда я должна пожертвовать, чтобы не терять силы и память?”.
“Ооо… Тут на самом деле огромный список… Принципы, чувства, ненависть, любовь, часть памяти, которая тебе не нужна. А можно и что-то приобрести, что-то негативное, такое как страх, фобия, недуг… Пустяковое проклятье. Можно ещё сделать жертвоприношения… Заменить чужими жизнями… Этот Баланс – это энергия. И энергию надо возместить. Ты хочешь получить больше, предложи больше. И замечу, это не мне. Предложить нужно себе. Это было твоим желанием. Это происходит с тобой. Эта энергия сейчас в тебе. Ты должна договориться в первую очередь сама с собой, чем ты готова пожертвовать и что можешь предложить. И понять, согласна ли ты сама с этим. Равноценный ли это обмен. Но это лишь в том случае, если ты захочешь оставить свою память и силы, так как сам ритуал прерывания омоложения, это отдельное и обязательное действие.”, – я посчитал, что дал ей достаточно исчерпывающее объяснение, и достал флягу с вином, давая ей время на размышления. Но в её глазах горело пламя вдохновения, совсем не то, чего я ожидал от неё. Она завелась от какой-то идеей, словно стала одержимой, даже перестала держать одной рукой простыню на себе, которое опало, обнажив передо мной её полную и упругую грудь. И не давая мне и секунды на глоток вина, тут же несдержанно и горячо выпалила: “То есть, если я предложу на много больше, чем требуется, то я могу и получить больше?”.
Хотел бы я улыбнуться хищной улыбкой, потому что она уловила самую суть, да о которой я и не говорил, но она пропустила часть, где я сказал, что прерывание, это отдельное действие. Тем не менее я ответил: “Так и есть. В момент прерывания ты получишь возможность… частично заново сформировать себя. Но уж если сильно зайдешь в обмене, то станешь другой личностью.”. Это лишь подлило масла в её пылающий разум, и я теперь не сомневался в том, что она выберет прерывание, вот только мы медленно приближались к главному, к самому процессу, который я назвал хохмой для себя. И я до сих пор оставался в очень двояких чувствах по отношению к этому процессу. Я вздохнул, поняв, что она сильно ушла в другую сторону, теперь обдумывая, чего она хочет получить, и решил уж, что сам ей скажу всё как есть: “Галь… Скажи, правильно ли я понимаю, что пик молодости… тот, к которому ты хотела вернуться… это… где-то рядом… с тем временем… когда ты… потеряла девственность… вернее, до этого момента?”.
Я смущенно поднял глаза на неё и встретил спокойный взгляд старухи на личике милой девушки. Она же молчала с целую минуту и пристально смотрела в мои глаза, прежде чем сухо произнести: “Ты знал о предполагаемом конечном возрасте… Ты попросил о приватном разговоре. И ты все время ходишь вокруг да около… и до сих пор тебе неловко заговорить об этом. Что там за ритуал такой?”. Я махнул пальцами на стакан перед ней, намекая, чтобы она налила и мне, что она и сделала, пододвинув к моей руке. Сейчас она была собранной и с терпением ждала, когда я выпью эту огненную воду. Выпив залпом полный стакан и не почувствовав вкуса, я наконец заговорил: “Короче, чтобы не дать… процессу завершиться, надо… нарушить физическую оболочку. Нужно не дать телу прийти в исходное состояние… В твоём случае, с одной стороны, это сделать проще. Даже и не знаю, чтобы ты делала в других обстоятельствах, если бы не этот нюанс… И вот тут возникают два обстоятельства…”.
Я прервался, оглянувшись, чтобы посмотреть на открытую дверь на кухню, и прислушался к коридору, а затем продолжил: “Первое. Время трансформации растягивается, поэтому тебе придётся долго терпеть боль. Но зато это лучше, чем кинжал в животе. Или чем нанесение раны в нужный момент, который надо ещё и подловить. Второй…”. Я снова прервался, потупив взор, уж очень мне не хотелось этого произносить, но я нашел в себе силы: “Второй… ну тут ты бы могла и сама, по идеи, одна справиться без посторонней помощи… там… кхм…”. Тут она не выдержала, строго подогнав меня: “Да хватит мямлить! Говори уже! А то, словно ты девок никогда не щупал! Чего там такого, чего я за свою жизнь не знала?!”.
Я удивленно посмотрел на неё, но затем быстро выпалил: “Так как заклинание совершил я, то я и должен его прервать. Любым способом. Могу палец отрубить, вовремя финальной стадии. Но суть в том, что не угадав момент, он будет возвращаться к тебе. У тебя же обратный процесс идёт. Ты откатываешься во времени назад. Ну и плюс к этому, дотянув именно до финальной стадии, вероятность полной потери памяти выше, чем до неё. Ведь суть прерывания в том, чтобы долгое время поддерживать изменение в теле. Хотя я могу, наверное, и деревянную палку вставить в тебя и просто долго её не вынимать. Но не уверен, что это сработает, так как у тебя эмоционального момента не будет, всё же завязано на энергии обмена. Меньше потеряешь, меньше получишь. Если будешь страдать от клинка в животе, испытаешь боль сильней и больше, соответственно и получишь больше. Так что выбирай.”.
Мы долгое время молча глядели друг на друга, она обдумывая мои слова, а я ожидая хоть какой-то реакции от неё. Когда же она внезапно налила себе стакан самогона и выпила его в один глоток, в ней что-то преобразилось. Тело её стало легким, плечи расправились, и я бы сказал, что она сбросила внутреннюю ношу, если бы не вдруг возникший румянец на её щеках, а глаза хитровато заблестели. Она даже невзначай сбросила с себя остатки белого покрывала, что прикрывали её бёдра, а так как мы сидели по краям от одного угла деревянного стола, я мог видеть все места её превосходного молодого тела. Но я старался смотреть только в её лицо, не отводя взгляда. Только когда она немного потянулась, выгибаясь в пояснице и разводя свои ноги шире в стороны, я наконец закрыл глаза, так как уже не знал, куда их деть. Расслышав её легкий смешок, я закрыл лицо обоими ладонями и стал тереть глаза. Похоже я и в правду устал за сегодня. Но она игриво протянула: “То есть, весь твой план заключается в лишении меня девственности и долгом поддержании меня в состоянии, когда моя девственная плева не сможет срастаться?”.
Не знаю, смеётся ли она надомной, считая, что я развожу её на секс, или наоборот, решила раскрепоститься, раз тут такое дело намечается. Но я ответил сквозь ладони, положив локти на стол: “Это не единственный вариант. Ты можешь ничего не делать и стать собой из того времени, которое пожелала. Либо прервать процесс любыми озвученными способами.”. Я почувствовал, как она поддалась ко мне. Галь положила свою руку мне на плечо, а её голос стал ещё ближе: “Да? Но почему ты считаешь, что секс с тобой будет намного значимей, чем кинжал в животе?”.
Я вздохнул, не убирая ладоней от лица: “Моральная сторона… Эмоциональные чувства дают на много больше энергии.”. Я почувствовал её горячее дыхание возле моего уха, а она зашептала: “Ооо… Ты считаешь, что я буду кому-то изменять? Странно как-то выходит, я должна изменить, чтобы сохранить себя…”. Она внезапно замолчала, а через пару секунда, прямо-таки одернувшись, отсела от меня назад с протяжными словами удивления себе под нос, что не смогла сдержать: “Так во-от оно-о что-о… И сказать напрямую, я полагаю, ты тоже не можешь… Чтобы я не считала это обязанностью… хм!..”. Комната вокруг меня погрузилась в тишину, а через некоторое время после шуршания простыни со стороны Галь, она весело произнесла: “Да открой ты уже лицо. Всё, уже можно смотреть.”.
Но… Она подловила меня, так как, когда я послушно открыл глаза, убрав руки от лица, и взглянул на неё, она продолжала сидеть голой, да ещё и в придачу в очень развратной позе, лаская себя. Так что я потупил пару мгновений, наблюдая за движениями изящных пальце меж двух тоже столь изящных розовых лепестков, прежде чем, отвернувшись обратно, снова уткнулся лицом в ладони. Звонкий смешок развеял образ маленьких, продолговатых и набухших губок между её ног, что запечатлелись в моём внутреннем взоре, и она игриво заговорила, снова зашуршав простыней: “Так какой у тебя план? Эм… если я… соглашусь… с твоим предложением?”. Я снова принялся тереть ладонями глаза: “План? План прост. Как только ты почувствуешь, что ты готова, найдёшь меня. Вот и всё. А теперь извини, мне надо и с мэром ещё переговорить.”. Я открыл глаза, благо Галь в этот раз всё же накинула на себя простыню, и молча встал, направившись к двери в кабинет. Не понимаю, отчего я внезапно так устал? Вроде и не нервничал? Да и чего мне, в принципе-то, нервничать вдруг? Но всё равно, я чувствовал, что прошедший разговор с Галь морально меня истощил. Да и вообще, как так-то? Я должен переспать с ней? Зара… Надеюсь, что она в итоге не выберет этот вариант. Но тогда, с чего она так раскрепощенно себя стала вести? Маленькая месть?
