Нет, не истерика. А жаль. Было бы неплохо сейчас полностью отдаться чувствам, просто выплёскивая эмоции наружу, отключая мозги. А так… боль и обида бились во мне со всем присущими им жаром, но забвение никак не желало наступать.
Но зато я наконец-то смогла подняться с лавочки.
Домой не поехала. Сначала просто бродила по улицам, украдкой вытирая слёзы, которые продолжали наворачиваться на глазах. Потом, спохватившись, попросила у кого-то из прохожих телефон и по памяти набрала номер родителей. Они ждали. Сочиняла на ходу, мастерски мешая враньё и правду.
Нет, сегодня не заеду. Планы изменились. Да, телефон забыла у Паши. Нет, ничего не случилось. Да, всё хорошо. И вообще, я так вас люблю.
Парень, который так услужливо разрешил позвонить, с любопытством разглядывал несчастное выражение моего лица, хоть я и старалась выдавить из себя улыбку.
-Девушка, вам помочь? - неловко предложил он, когда я вернула телефон.
Отрицательно мотнула головой и, собрав все силы в кулак, выдавила:
-Спасибо.
Ноги сами собой вывели меня на набережную, здесь было прохладно и по-осеннему ветрено. Пряди волос разлетались в стороны, а тело тут же покрылось гусиной кожей, но вопреки всему, дышать стало чуточку легче.
На Пашу я не злилась. Не могла, хотя и понимала, что вроде как можно и, скорее всего, даже нужно, ведь у меня на это было полное право. Но каждый раз, когда я начинала заводить себя рассуждениями, что вот мол, Савицкий, сволочь ты этакая и гад, врал мне столько времени, внутри что-то обрывалось и безвозвратно падало вниз. Падало, падало и никак не могло достигнуть дна. Кто же знал, что отчаянье может быть бескрайним.
На улице уже наступила практически ночь, когда я добрела до родного двора. Вокруг было безлюдно, даже редкие прохожие давно разбрелись по домам, и лишь немногочисленные дворовые компашки продолжали кучковаться на лавочках, разбросанных по всему пространству средь бетонных коробок многоэтажек.
Я выворачивала из-за угла, ничего толком не видя перед собой и двигаясь скорее по памяти и наитию, вследствие чего совершенно неожиданно врезалась в кого-то, хорошенько приложившись об чужой лоб. Мы хором ойкнули и принялись потирать место ушиба.
-Извините, - выпалила я.
-Смотри, куда идёшь! - параллельно возмутился знакомый голос.
Я вскинула голову и уставилась на не менее изумлённого Изергина.
-Ой, Ксений Игоревна, извините…
-Вот скажи, почему передо мной можно извиниться, а на других нужно обязательно наезжать? - не упустила я возможности немного позанудничать.
-Потому что все кретины, а вы - нет.
-Это можно счесть за комплимент? - фыркнула я и тут же зажмурилась от яркого света, вспыхнувшего в окне рядом с нами.
Серёжка сначала заулыбался, развеселившись моей реакции, но затем вдруг сделался серьёзным.
-У вас что-то случилось?
Я сначала растерялась, а потом максимально небрежно пожала плечами.
-Ерунда.
Парень всматривался в меня так пристально, что я не удержалась и шмыгнула носом.
-Ксения Игоревна! - выдохнул Серёжка, комично взмахнув руками.
-Не обращай внимания, это так… день был тяжёлый.
-Он вас обидел, да?
-Кто? - испугалась я, поражённая тем, насколько всё на самом деле предсказуемо.
-Мент этот ваш, - жестко отрезал мой школьник, но увидев удивлённый взгляд, поспешил пояснить. - Мы вас в последнее время только с ним и видели.
-Его Павел зовут, - пояснила неизвестно зачем.
-Да какая разница! - с чувством возмутился Изергин и неожиданно обнял меня.
Так мы и стояли, остолбеневшая и несчастная я и Серёжка, который, вцепившись в меня мёртвой хваткой, по ходу дела, задался целью переломать мои рёбра, которые вполне натурально хрустнули. И всё было бы ничего, если бы из-за этого же угла не вывернула ещё компания из пяти человек.
-О, - обрадовался кто-то из них, с размаху одобряюще приложив Изергина по плечу. - Изя себе бабу нашёл!
Серёжка тут же отскочил от меня и смущённо опустил голову вниз. Меня же этим вечером уже было ничем не напугать.
-Валеев, я тебе сейчас такую бабу устрою! - рыкнула я на Даньку, который моментально вытянулся как по струнке, а после, признав мою перекошенную физиономию в ночи, полез ко мне обниматься.
-Мама Ксюша! - издевательства ради взвизгнула эта зараза.
Когда-то я была их классным руководителем, дети выросли, но первый выпуск, как первая любовь, - никогда не забывается.
Шутка про “маму Ксюшу” родилась ещё в их пятом классе, когда я - совсем молоденькая девчонка, распинаясь перед ними на нашем первом классном часу, пафосно пообещала, что буду им как мать родная.
Тут же из общей толпы нарисовался Вовчик и тоже с объятиями. В общем, как всегда, вся местная гопота оказалась моей. Пока длились восторженные приветствия, я даже успела позабыть о своём разбитом сердце и попранной вере в людей.
И всё-таки я выглядела ужасно, поэтому даже парни не смогли проигнорировать моё оплывшее лицо с потёками туши и опухшим носом.
-А пойдёмте с нами, - неожиданно изрёк Валеев, шокировав всех остальных. Мы замерли в полной тишине, и кто-то даже попытался шикнуть на него, намекая на то, что звать с собой училку вообще не вариант. Но Даня на то и был Даня, что чихал он на общественное мнение. К тому же его поддержал Вовчик и неожиданно Изергин, который всё ещё чувствовал себя слегка смущённым предо мной.
Мне это, конечно же, польстило, но тут я вспомнила, что я, собственно, взрослая.
-Дети, вы вообще видели, сколько времени?! Быстро все по домам.
-Вообще-то, на минуточку, нам уже восемнадцать, - хмыкнул кто-то из ребят.
-И Изергину?
-А Изергин сегодня официально ночует у меня, - самодовольно отозвался Данька. - Так что считайте, что я его усыновил.
Каким-то неведомым образом им удалось утащить меня за собой. Наверное, я была совсем плоха, потому что по мере приближения к пункту назначения, поймала себя на мысли, что хочу прожить эту ночь как минимум так. Дома меня ждали пустые стены, полные отчаянья и безысходности, парни же вели меня куда-то в ночь, полную тайн и загадок.
И можно было просто идти за ними, неловко спотыкаясь в темноте об выбоины, придерживая на плечах Вовкину куртку, которую тот настоятельно на меня накинул, отметя все возражения.
Так я и оказалась ночью в заброшенном здании недостроенного гаражного комплекса. У пацанов здесь был целый схрон - старые ящики вместо стульев, обложенное кирпичом костровище, гитара и банки пива, взявшиеся неведомо откуда.
Я бросила на Валеева неодобрительный взгляд, но тот лишь улыбнулся одной из своих самых приторных улыбок и пропел:
-Восемнадцать мне уже...
Думала уйти, но обидеться на мальчишек в полной мере у меня не вышло и в не полной тоже. В итоге мы с Изергиным сумели воздержаться от употребления алкоголя, и если я была вполне довольна таким раскладом, то Серёга явно страдал, сразу было видно, что у него на эту ночь были другие планы. Но пить в моём присутствии он так и не решился, к слову - и правильно сделал. Я бы тогда совсем распсиховалась.
В целом всё прошло спокойно. Парни всю ночь пели ДДТ и Сплинов, через раз не попадая в ноты, а я разглядывала костёр, что плясал на полу средь камней, отбрасывая причудливые тени на лица присутствующих. А в голове билось наивное: “Где же мои восемнадцать?”. Хотелось вернуться в юность, чтобы вновь верить в чудеса и светлое будущее. Оказаться бы сейчас в лагере, где-нибудь на берегу моря, чтобы те же песни под гитару, только без того груза разочарований, что пришёл с годами. Вот бы вернуться туда, где всё ещё хочется любить и верить в принца на белом коне, где ещё не познана вся ядовитость лжи и предательств, туда, где было лишь море, мокрая галька, гитара, костёр и тридцать пар таких же задумчивых глаз, что пели в разнобой.
Иногда слёзы подкатывали к глазам, и тогда я утыкалась лбом в спину Вовчика и жмурилась, заставляя себя думать о чём-нибудь другом. Спасали воспоминания о детях. О том, как Данька в первый же день моего классного руководства поджёг мусорку, а ещё через каких-то четыре месяца дарил мне самодельную открытку с ёлочкой. Или как я месяц кормила его в столовой за свой счёт, потому что его разведённые родители не могли решить, чья это обязанность. Вспоминались Вовкины синяки после ссоры с пьяным отцом и его первая влюблённость в девочку из соседней школы, когда он приходил в школу весь в засосах, а я, из раза в раз преодолевая своё стеснение, вела с ними разговоры “о том самом”, а по вечерам, уже дома, как мантру повторяла, что главное, чтобы никто не залетел раньше срока.
