– Даже сейчас? – спросил кто-то из группы.

– Да, даже сейчас.

– А зачем вы повели нас сюда? – испуганно спросил тот же человек.

– А разве адреналин не щекочет вам нервы, не делает восхождение более интересным и запоминающимся? – спросила гид.

Я посмотрел на задремавшего Никаса, которому до вероятного извержения не было никакого дела. Он повесил голову и распустил слюни, убаюканный монотонным движением.

– А если мы погибнем? – не унимался трусливый турист.

– Так, я всё поняла. Вы останетесь здесь, а мы вернём вам деньги за часть маршрута, – произнесла гид серьёзным тоном. – Не принимаю никаких возражений. Нам паникёр на самом краю вулкана не нужен.

– Я читал, что вулканы – это врата в ад. Вот сами туда и направляйтесь, а мне в другую сторону. – Турист сложил руки на груди и отвернулся от всей группы.

– Столько топать в гору и испугаться за сто метров от цели, – усмехнулась Айрис, глядя на странного человека.

– Самодур или адвокат, – предположил я причину его странного поведения.

– Почему адвокат? – не поняла Айрис.

– У адвокатов, если вероятность события составляет десять в минус двадцать первой степени, оно всё равно является возможным. Они не понимают значения чисел.

– Мне показалось, что он просто боится загреметь в ад раньше срока.

– Тогда точно адвокат. Если на нём полно грехов, то вулкан может проснуться прямо сейчас. – Я поводил носом по ветру. – Вот, уже и серой запахло.

– Друзья, становитесь друг за другом, хватайтесь за верёвку и поднимайтесь за инструктором. Повторяйте за ним все движения. Ставьте ногу туда, куда ставит он, не раскачивайтесь, не паникуйте, если поскользнётесь. Думайте о тех, кто идёт позади вас, – проинструктировала гид нашу компанию и отошла в сторону.

Народ выстроился в колонну. Первым начал восхождение инструктор, розовощёкий крепыш, отдалённо похожий на Апанасия. Он ловко полез вверх, перехватываясь и ставя ноги точными движениями. Туристы, один за другим, последовали за ним. Со стороны дорога не казалась такой уж сложной, но горы умели обманывать. Айрис встала передо мной. Обернулась на меня и спросила:

– Давай я Никаса себе пересажу?

У неё сил, благодаря модификациям в обеих руках, было побольше моих, но люди этого не знали, и со стороны могло показаться, что я слабак и маменькин сынок, боящийся трудностей.

– Справлюсь, – вполголоса произнёс я. – Иди.

Гид услышала наш разговор.

– Супруга у вас что, спортсменка? – спросила она.

– Как вам сказать. Она работает аниматором на детских праздниках в торговом центре, а там нужна сила и терпение.

– Это как раз то, что нужно для альпинизма, – согласилась гид.

Подъём не отнял у меня силы. Я одолел его шутя. Несмотря на то что пейзаж на вершине был совершенно безжизненным, он всё равно выглядел красиво. Не в последнюю очередь благодаря бьющим сквозь трещины струям пара. Из-за них у меня было ощущение, что мы перенеслись в раннюю эпоху зарождения Земли, ещё до появления на ней жизни.

Мы поднялись на самый гребень, с которого открывался вид на круглую чашу жерла вулкана. Я ожидал увидеть глубоко внизу что-то вроде потухшей лавы или кислотного озера, из которого, бурля, выбиваются струи вулканических газов. Но всё оказалось совсем не таким. Перед нами, почти на одном уровне с краем гребня, чернела покатая «шишка» остывающей лавовой пробки. На внутренней стороне гребня желтели пятна серы и поднимался вверх пар, несущий сильный запах сероводорода.

– Во время последнего извержения лава поднялась до краёв и частично стекла вниз, на этом активность вулкана закончилась. Пробка до сих пор горячая, несмотря на то что прошло три десятка лет после извержения. Снизу она подогревается подпирающим плюмом.

– А это не опасно? – спросил мой отец.

– Что именно? – не поняла гид.

– Ну, я представил чайник, у которого заткнуты все дыры, а он продолжает подогреваться.

– Вы правы, пробка может стать причиной того, что извержение случится взрывообразно, но если порода в размягчённом состоянии, то взрыв будет слабее.

– Ага, понятно, такая же разница, как выстрелить из ружья пулей, сделанной из дерьма или из свинца, – привёл свою аналогию отец. – Эффект будет совершенно разным.

Мы с Айрис переглянулись. Мой отец всегда находил какие-то нелепые примеры.

– Вы правы, Николай, – согласилась гид. – Надо будет позаимствовать ваши примеры для себя. Вы не против?

– Нет, конечно, – расцвёл отец. – Пользуйтесь. Можете скидку в баре сделать, а то у вас такие камчатские цены, что праздник поперёк горла становится.

– Обещаю дать вам свою скидочную карту на всё время, – пообещала она. – Итак, друзья, прекрасное время сделать фотографии. Смотрите, какая огромная тень от нашего вулкана, какие облака внизу, какие величественные вершины рядом. Делайте видео и фотографии на память.

Айрис сняла нас с Никасом на фоне лавовой пробки, потом с обратной стороны, будто мы стоим на краю неба. Затем я пощёлкал её, потом родителей. Они выглядели счастливыми и старались узнать всё, что представляло хотя бы малейший интерес. Отец уже насовал в карманы ноздрястых вулканических камней.

– Это туф, – пояснила гид.

– Я спилю его ровненько и отдам супруге пятки тереть, – объяснил он причину своей мании к вулканическому камню.

– Николай, а тебе язык тереть, чтобы мозоли не было, – упрекнула его мать.

Гид рассмеялась.

– Не пойму, вы так похожи между собой. Кем вы друг другу являетесь? – спросила она нас.

– Мои родители, – ответил я первым, чтобы не дать отцу проявить неуёмную фантазию.

– Это правда? – изумилась она.

– Очень ранний брак по малолетке, – всё же соврал отец. – Мы в один год окончили школу, а он пошёл в первый класс.

– Серьёзно? – Гид посчитала в уме, сколько лет могло быть моим родителям с такой разницей. – Не может быть.

– Что вы его слушаете? Соврёт – недорого возьмёт. Николай, хватит сочинять, – попросила мать. – Не стала бы я с тобой десятилетним дружить. Я же помню, какие сопли у тебя висели через всё лицо, да ещё и с землёй вперемежку.

– Ладно, простите, что спросила. – Гиду стало неудобно. Она обратилась ко всем, чтобы рассказать ещё одну запоминающуюся историю:

– Во время активности часто, особенно при просмотре замедленной съёмки, замечают, как в вулканы ныряют летательные аппараты пришельцев. Неизвестно, зачем они это делают, видимо для пополнения энергии своих летательных аппаратов или же они так добывают какое-нибудь вещество. Страшно даже представить себя, пусть и внутри совершенного аппарата, среди раскалённой магмы.

– Это правда или красивая сказка? – поинтересовалась у меня Айрис.

– Я видел несколько роликов в интернете, но они были такого качества, что им нельзя верить. Даже если они и приворовывают нашу магму, то на доброе здоровье, планета не обеднеет.

Никас закапризничал и стал сучить ногами, целясь мне в пах. Пришлось придержать их руками.

– Де мы? Де мы? – начал он задавать один и тот же вопрос без конца. Место не очень приглянулось ему, а может быть, не понравился неприятный запах сероводорода.

– Мы на вулкане, сынок, – заглядывая в лицо сыну, произнесла Айрис. – На вулкане.

– Вьюкане? – переспросил он. – Дёмой ату. – Никас скривил мордаху, собираясь расплакаться.

– А хочешь, я покормлю тебя крабом? Тебе вчера он очень понравился. – Айрис полезла в сумку за едой.

– Ябом? Ату, – примирительно согласился сын.

– Я переживаю, что он будет у вас примерным мальчиком за кормёжку, – поддел нас его дед.

– А ты сам-то не такой, что ли? – заступилась за внука бабка. – Ты вчера ел крабов как не в себя. Я боялась, что у тебя несварение начнётся.

– У меня несварение только от твоего лапшевника бывает.

– Ты ел его последний раз тридцать лет назад, – возмутилась мать.

– А как вспомню, так сразу несварение случается.

Увлёкшись завтраком, я не сразу обратил внимание на нарастающий гул. Вначале я принял его за завывание ветра в камнях, но когда моя задница, опёршаяся о валун, почувствовала вибрацию, мне стало тревожно. Наша гид тоже заволновалась и стала часто поглядывать на часы. Как ни крути, но время каждого этапа посещения вулкана было прописано в договоре, сокращение его грозило потерей денег.