– Привет, мам. Что ты тут делаешь в такое время? Могла бы предупредить заранее о своих планах навестить нас.

И тут случается то, чего я совсем не ожидал.

Она заплакала.

– Прости меня, родной! Прости, если сможешь! Меня твой отец тоже обманул, поверь мне, пожалуйста. Я бы никогда не взяла такой грех на душу. И никогда не смогла бы так поступить вообще с кем-либо, тем более с девушкой, которая носила твоего ребёнка!

– Мам, успокойся, пожалуйста, – высвобождаюсь из её объятий и усаживаю её на диван.

Приношу ей стакан воды и заставляю выпить. Она успокаивается немного, и мы начинаем разговаривать. Говорим долго, она рассказывает всё, что узнала после нашего ухода. Так же говорит, что ушла от отца. Не может принять и простить то, что он сделал.

Делаю глубокий вдох и пытаюсь найти, что ей ответить. Ничего не приходит в голову, кроме как предложить ей пожить с нами. Она с радостью соглашается.

– Сынок, когда можно увидеть внучку? И Айлин?.. Мне так стыдно перед ней. Мне нужно было всё же самой удостовериться, что с ней всё в порядке.

Она снова поникает и начинает теребить свой платок.

Я её успокаиваю и провожаю её в комнату, которую я сразу же попросил подготовить, когда матушка согласилась остаться жить с нами, пообещав, что познакомлю её с дочкой сразу же, когда она проснётся.

Возвращаюсь в комнату и потихоньку бужу Айлин. Она сначала улыбается мне и отвечает на ласку, когда я глажу её щёки. А потом, видимо, полностью просыпается и отстраняется, нахмурив свои бровки.

– Доброе утро.

– Доброе, – сухо отвечает.

– Айлин, к нам приехала моя мать. Отныне она будет жить с нами. Постарайся с ней сдружиться, пожалуйста. Она тоже оказалась заложником обмана отца и брата.

Она удивляется, потом снова хмурится, но ничего не отвечает мне.

Понимаю, что она сейчас никому не доверяет, ей со мной тяжело ужиться, а тут ещё и матушка.

Вижу, что ей не нравится всё это, она отворачивается. А мне ничего не остаётся, как уйти и дать ей время, чтобы переварить эту информацию.

Захожу к себе в комнату, и взгляд цепляет подарочный пакетик, в котором лежит новый телефон, который я купил и планировал подарить ей, но всё как всегда пошло не так, и я не успел.

Первым на завтрак спускаюсь я, а после матушка. Айлин с Мией не спешат, и меня начинает это волновать. Обычно они не опаздывают и вовремя приходят на завтрак. Думал уже попросить служанку позвать их, но не пришлось, увидел – мои девочки сами вышли.

Мама встала и взволновано вышла им навстречу.

Блять, это просто абсурд какой-то. Я сейчас буду знакомить дочь с бабушкой. И что я ей скажу?

– Доброе утро, госпожа Патимат! – Айлин первая здоровается.

Фух, начало уже есть. Это уже хорошо.

– Доброе утро, Айлин! – отвечает взволнованно матушка.

– Добляе утля, мама папы.

Я выдохнул и с облегчением посмотрел на Айлин. Такая маленькая и красивая. Необычная девушка с добрым сердцем. Пережила столько всего совсем одна и смогла сохранить человечность. Не опустилась на один уровень с теми, кто её предал, обидел, бросил и отвернулись от неё, среди которых числюсь и я.

Даже сейчас, когда она могла просто взять и на зло мне настроить ребёнка против моей матери, не стала этого делать. Наоборот, подготовила ребёнка к знакомству с бабушкой.

Господи, я действительно недостоин её. Знаю и признаю это, но всё равно не отпущу её никогда, потому что я люблю её. Всегда любил, даже когда думал, что она предала и была с моим братом.

Я сделаю всё возможное, но обязательно завоюю её снова.

Я больше не смогу жить без неё.

Без неё и Мии.

И очень надеюсь, что она скоро забеременеет. И тогда она точно не сможет больше сопротивляться и требовать отпустить.

И неважно, что она возненавидит меня снова, когда узнает, что вместо противозачаточных принимала витаминчики.

Пусть злится и бесится, со временем она привыкнет и простит, снова станет моей не только телом, но и душой. Я готов ждать столько, сколько надо.

– Ох, доброе утро, моя принцесса.

Мама присаживается, чтобы быть на одном уровне с Мией.

– Ты… ты такая красивая… – тихо шепчет мама. Рассматривает её восхищённо и несмело протягивает раскрытые руки. – Милая, можно тебя обнять?

В этот момент моя ненависть к отцу и брату непросто усиливается, но и ещё в голову приходит план, как им отомстить. Я заберу у них то, чем они дорожат. Познакомлю их с чувством потери и безысходности.

Из-за них я потерял любимую женщину, из-за них я не знал о том, что у меня есть дочь. Айлин страдала тоже из-за них. А теперь и мать вынуждена просить разрешения, чтобы обнять собственную внучку.

– Мама, можьна? – дочь вскидывает голову на Белоснежку, и та ей одобрительно кивает.

После просыпается почемучка Мия и заставляет нас всех улыбаться за завтраком.

Так и началось знакомство дочки с бабушкой.

Мы с госпожой Патимат немного подружились с самых первых дней её переезда. Она долго просила прощения и каждый раз извинялась за то, что её семья сделала мне. Хотя сама она не была причастна к сговору её мужа и сына.

Я старалась общаться с ней уважительно и уделять внимание, так как видела, что ей очень тяжело. Она всё-таки сильная женщина. Смогла уйти от такого мужа.

Первую неделю она приходила в себя и никуда не хотела выходить. А после решила, что так нельзя и надо продолжать жить. Предложила выехать куда-нибудь пообедать, пока Рома на работе. Я придумывала разные причины отказа, но каждый раз у неё находилось решение, и поэтому мне пришлось признаться, что у нас с её сыном не всё так хорошо, как мы ей показываем.

– Госпожа Патимат, я не уверена, что Рома разрешит.

Она на секунду замерла, потом с непонимаем спросила:

– Прости, дочка, но что ты имеешь в виду?

В ответ мне приходится увести свой взгляд. Становится немного стыдно и неловко.

Госпожа Патимат понимает сразу, что тут что-то не так, и хмурится. Потом подходит и поднимает указательным пальцем моё лицо.

– Милая, он тебя обижает?

– Я… он… у нас с ним всё очень сложно. – начинаю запинаться, и тут же на глазах совсем невовремя наворачиваются слёзы.

– Ох… Тихо, моя хорошая, не плачь. Расскажи, расскажи мне всё, как есть.

Она присаживается рядом и стирает мои слёзы. Обнимает и шепчет, что всё будет хорошо, и она не позволит меня никому обидеть, даже собственному сыну. Совсем как будто настоящая мама. Из-за этого я начинаю ещё больше реветь. Мне всю жизнь не хватало материнской любви, которой так и не получила от своей приёмной матери.

И тут платину прорывает, и я начинаю говорить.

– Он закрыл нас здесь и не выпускает. Забрал мой телефон, я даже подругам не могу позвонить. Сижу в четырех стенах и схожу с ума. И Мия тоже вынуждена сидеть дома, не ходим в садик уже почти месяц. Ребёнок не понимает, почему вынуждена сидеть дома. Хочет гулять и играть со сверстниками. А ещё меня, наверное, уволили с работы…

Я рассказываю ей всё.

Как он обвинил меня в измене, как бросил пятитысячную купюру в лицо, как какой-то проститутке. Как я старалась связаться с ним и рассказать о беременности. Как сумела сохранить ребёнка.

Рассказываю всё, что могу вспомнить в этот момент.

Как видела его с другими по телевизору и в социальных сетях, о том, что знала, что он с другими проводит ночи, пока я воспитывала нашу дочь. А потом он явился в день моей свадьбы и забрал у меня дочь.

Госпожа Патимат ужасается и прикладывает руку к губам. Вижу, что женщина в растерянности и не может что-либо ответить мне.

– Я поговорю с ним сегодня же. Так нельзя. Ты… только скажи, ответь мне честно…

Она мнется и не решается спросить, а я немного успокаиваюсь в этот момент, и мне вдруг становится стыдно за то, что открылась ей и вывалила всё на неё.