Она внимательно посмотрела на его реакцию, но Менфис лишь устало кивнул:
— Вы спрашивали… Да, Менфис — это я.
— Нас послали за вами из дворца, уважаемый, — продолжил рыцарь. — Вас считают причастным к убийству Элеоноры Сертан. И то, что вы сбежали сразу после нападения принца, вряд ли служит оправданием. Вы должны это понимать.
— Патрис… Элеонора… Они живы?
— Принца казнили за убийство наследницы. Она также скончалась от яда, не успели спасти, — сухо констатировал инквизитор, глядя на свои вычищенные ногти.
Менфис хотел вдохнуть, но не смог. Сердце сдавило удавкой. Он хотел заорать, возопить, зареветь, но смог выдавить только жалкий хрип:
— Мой мальчик, как же так, нет… они невиновны… всё баракорцы, шаман…
Он ведь думал о том, что такой исход возможен. Что Патриса могут казнить. Но услышать эту новость оказалось невыносимо больно. По щекам старика непроизвольно полились слёзы, он зашёлся в судорожных всхлипах и согнулся пополам, уткнувшись в колени. Он не мог даже закрыть лицо руками, всё ещё связанными.
Прошло какое-то время, и краем уха, остатками ошарашенного сознания Менфис слышал движения и тихие разговоры. Ему удалось взять себя в руки и восстановить дыхание, но старик всё ещё сидел, сгорбившись, пытаясь собрать мысли воедино. И вдруг почувствовал на руке металл, с прикосновением которого его магическая сила пропала, будто мгновенно ушла в глубины тела и разума, потерялась посреди одолевшего его горя.
Менфис от неожиданности поднял голову и увидел сияющие на браслете алые руны. Вот оно что: магия Крови, которая позволяет блокировать другую магию. Что ж, этого следовало ожидать.
После того как на нём застегнулся браслет, троица явно перестала опасаться волшебника. Виктория развязала ему руки и ноги и, сочувственно улыбаясь, предложила краюху хлеба и кусок сыра.
— Ну, будет, господин Менфис, — бросил Махуд почти презрительно. — Молодых уже не вернуть. А вы ещё можете помочь нам разобраться и поймать виновных, раз уж вы говорите, что принц ни при чём, а виноваты шаманы. Мы готовы выслушать вашу версию.
Менфис кивнул, вытер рукавом влажное лицо и с благодарностью принял еду.
— Допустим, баракорцев мы действительно увидели, и они почему-то схватили вас, — кивнул в сторону четырёх трупов Гордон. — Так что случилось?
Менфис глубоко вздохнул, наконец выпрямился и, стараясь держать подобающее главному магу Аландрии лицо, рассказал отряду спасителей всё, с момента, как почуял чуждую магию в свадебном зале. Он говорил небыстро и порой останавливался, чтобы лучше подобрать слова на неродном языке.
— Они вели меня в какой-то пещер и говорили о пред… главном шамане. Говорили «дети», но я так и не понял этот смысл, — подвёл итог волшебник. Обвёл взглядом посланников лорда: — Я хочу знания, что делает Баракор опять здесь. Хочу… Хотел бы с вами знать, что там, в пещер. Может, мы спасём жизни. Аркен-Хару нужно знать о шаманах.
Во время его рассказа Гордон задумчиво мерил шагами поляну, Махуд стоял напротив и внимательно следил за каждым взглядом и жестом Менфиса, явно надеясь поймать на лжи, а Виктория сидела рядом на пне и периодически сочувственно качала головой. Когда он закончил, некоторое время все молчали. Воин остановился, инквизитор отвернулся, а наёмница поглядывала то на одного, то на другого.
— Что будем делать? — наконец, не выдержала она.
Инквизитор бросил через плечо:
— Пойдём обсудим.
Троица отошла на другой конец прогалины. Менфис же прислонился к дереву, закрыл глаза и постарался отрешиться, чтобы хотя бы немного передохнуть, не думать о случившейся трагедии и почему воля Фреятрон, покровительницы Аландрии, судеб и всех магов воды, привела его к такой судьбе. Богиня завещала плыть по течению, но вовремя делать взмахи руками, чтобы не утонуть. Верную ли реку выбрал маг, когда бросился догонять шамана? Как бы там ни было, сейчас у него точно нет ни паруса, ни весла, чтобы что-то изменить. Можно лишь успокоиться и принять случившееся с достоинством.
Медитация спасала любого волшебника от упадка сил и излишней эмоциональности. Менфис сам не заметил, как начал привычно одними губами произносить молитвы Фреятрон и погрузился в отрешённое состояние.
— Итак, господин Менфис…
Волшебник вздрогнул, очнулся и поднял глаза на худощавого и холодного инквизитора.
— Мы действительно решили сперва проверить ваши слова, а затем уже возвращаться в Митсаль. Если вы говорите правду, то казнить вас на месте будет второй ошибкой. Аркен-Хар ценит волшебников и не может себе позволить просто так убивать всех одарённых направо и налево, пусть даже из другой страны, тем более, ваше преступление не доказано. Поэтому вы пойдёте с нами. Правда, без возможности пользоваться магией, уж не обессудьте.
Менфис смиренно склонил голову:
— Я благодарен вам. Мне равно нет пощады. Нет места в Аландрии. Патрис… — тут его голос предательски сорвался, и после судорожного вдоха маг продолжил: — Не уберёг его. Султан не простит. Но… войну нельзя допускать.
— Точно. И чем скорее двинем, тем лучше, — бросил Гордон. — Поднимайтесь, уважаемый.
Опираясь на дерево, Менфис поднялся. На удивление, после еды и воды у него даже появились силы держаться на ногах. Будь у него магия, он бы восстановил себе силы эффективнее… Но он не мог винить посланников лорда за меры предосторожности. Они делали всё правильно.
Группа снова двинулась по лесу. Один конвой для Менфиса сменился другим, немного более дружелюбным. По крайней мере, Виктория всячески старалась смягчить обстановку и принялась расспрашивать Менфиса о том, каково это — жить в Аландрии. Да и дорога оказалась не столь тяжёлой: выяснилось, что чуть поодаль от поляны троица оставила лошадей. Инквизитор скомандовал Менфису сесть позади него, волшебник без слов подчинился, только на вопрос о направлении прикинул стороны света по утреннему солнцу и уверенно назвал ориентиром видневшийся над деревьями горный пик. А затем, совершенно истощенный ночным переходом и переживаниями, помимо воли уснул, прислонившись к алому плащу.
К предгорьям они выехали спустя несколько часов. Совместной разведкой Гордон и Виктория обнаружили следы, которые вывели группу к пещере. Солнце только начало катиться к горизонту, когда они, спешившись поодаль и наблюдая за входом, решали, как именно зайти, чтобы не привлечь внимания.
— Я могу пойти вперед и подам знак, если на входе не будет караула, — предложила Виктория.
— А если там и вправду шаманские чары? Можешь и не вернуться, — покачал головой Махуд.
— Мы все не лыком шиты. Идёмте вместе.
— А господин Менфис? — с сомнением оглянулась на старика девушка.
— У него сапоги мягкие, тоже вполне может тихо двигаться. А почует шамана, нам скажет. Так, уважаемый?
— Так, — кивнул Менфис. — Скажу, если что чувствую.
— Решено. Идём. Тихо! — и Гордон двинулся вперёд, вытащив клинок из ножен.
Виктория с взведённым арбалетом направилась следом, Махуд же сперва мотнул головой Менфису, а сам пошел замыкающим.
Вход оказался чист. Однако, судя по всему, пещера была большой и глубокой. Почти сразу проход начал опускаться, и уже через несколько минут солнце перестало освещать группе путь. Шепотом помянув демонов, Махуд тронул простую серьгу в ухе, и над головой инквизитора загорелся небольшой белый огонёк.
«Магия Света, серьга из гранира, — отметил Менфис, — значит, в Аркен-Харе ещё остались артефакты, это отрадно».
Отряд продолжал неслышно двигаться вдоль гладких стен. Тишину нарушало только их дыхание и изредка из-под ног с тихим стуком укатывались мелкие камешки. В пещере было влажно и душно. Какое-то время пахло только мокрым камнем и мхом, но спустя примерно полчаса Менфис учуял шаманские травы вместе с духом баракорской магии. Он сказал спутникам, и они двинулись дальше ещё осторожнее. Тоннель теперь вел без уклона, прямой коридор уходил дальше в гору, лишь изредка поворачивая. Благо в нём не было ответвлений, иначе блуждать в лабиринте в темноте они могли бы долго.