17. О Леонтии, который упоминался ранее как пресвитер и наставник Аэция, Филосторгий сообщает, что, став епископом города Антиохии, он возвел ученика своего в сан диакона и удостоил его официального права преподавать в церкви церковные догматы. Аэций же служение в качестве диакона отверг, а обязанности наставника охотно принял^[1139] и, уделив преподаванию божественного учения необходимое, по его мнению, время, вновь отправился в Александрию, где тогда Афанасий не жалея сил проповедовал единосущие и потому возникла необходимость в противнике, способном противостоять ему.

18. Говорит Филосторгий, что Флавиан и Паулин, разделявшие до того времени между собой Антиохийский престол, были низложены вышеупомянутым Леонтием, так как их взгляды были ему враждебны. Они последовали за отправленным ранее в ссылку Евстафием^[1140], который из-за своих забот о должном священнодействии Антиохийской церкви, а еще более из-за безупречного благочестия, не пожелал приспосабливаться к изменившимся обстоятельствам.

19. Сообщает он также, что когда Секунд и Серра^[1141] прочили Аэция в епископы, тот отказался, обвинив их в нарушении чистоты и святости совершаемых богослужений, ибо к ним допускались омоусиане.

20. А Евномий^[1142], когда до него дошла молва о мудрости Аэция, пришел из Каппадокии в Антиохию и обратился к Секунду. Он-то и представил Евномия проживающему тогда в Александрии Аэцию^[1143]. С этого времени они поселились вместе: Аэций стал его учителем, а Евномий учеником, постигающим Божественную премудрость.

21. Не стыдясь, утверждает нечестивец сей Филосторгий, будто бы сам он является автором похвального слова Евномию.

22. Говорит также, что Констант из-за преданности Афанасию был погублен тираном Магненцием^[1144]. Смерть его наступила во время пребывания Констанция в Месопотамском городе Эдессе, к чему вынуждали его обстоятельства Персидской войны^[1145]; тем временем их старшая сестра Константина^[1146], вдова Аннибаллиана, страшась, как бы тиран Магненций не узурпировал власть над всей империей, провозгласила цезарем одного из военачальников, некоего Ветраниона^[1147]. Представляется, что так поступила она по праву, ибо общий их отец при жизни увенчал ее диадемою и назвал Августою^[1148]. Констанций же, узнав об этом, тотчас послал Ветраниону диадему, тем самым утверждая за ним звание императора, но затем, выступив с войском на запад против Магненция, он, по-прежнему выражая желание сохранить дружбу с Ветранионом, внезапно заподозрил того в измене и, схватив, совлек с него императорское одеяние. Однако он не причинил ему никакого иного ущерба, но даже пригласил на собственную трапезу и, отослав затем в Вифинский город Прузу, назначил богатое и роскошное содержание, заботясь, чтобы он не испытывал нужды ни в чем, необходимом для счастливой жизни частного человека^[1149].

23. Говорит Филосторгий, что царь персов Сапор пошел войною на римлян и осадил город Нисибу, но не преуспел и, вопреки всеобщему ожиданию, отступил с позором, ибо епископ города Иаков указал гражданам путь к спасению, а твердое упование на Бога и вера в его защиту позволили городу выстоять^[1150].

24. В Альпах, по сведениям Филосторгия, именуемых Сукийскими или Юлийскими, имеются узкие проходы, которые, протянувшись с двух сторон между высочайшими горами, сходятся к одному месту, почти соприкасаясь друг с другом. Проходы эти весьма напоминают Фермопильское ущелье^[1151]. Но Юлийские Альпы^[1152] служат границей между Галлией и Италией, Сукийские же расположены между Дакией и Фракией: попытка Ветраниона занять эти проходы и побудила Констанция заподозрить его в мятеже.

25. Когда Констанций готовился выступить против тирана Магненция, ему внезапно донесли, что большое войско персов двинулось в направлении Восточных провинций^[1153]. Поэтому Констанций был вынужден объявить Галла^[1154] цезарем и послать на Восток сражаться с персами. Галл доводился ему племянником, поскольку отец Галла Констанций был братом Константина Великого, от которого были рождены Констанций и его братья.

26. Как раз в то время, когда Констанций одержал победу над тираном, ему было явлено знамение креста, далеко простершееся по небу и неизъяснимо ярким сиянием своих лучей затмившее дневной свет. В Иерусалиме его можно было видеть около третьего часа того дня, на который выпадает праздник, по обычаю именуемый Пятидесятницей. Сие ниспосланное Богом знамение было открыто взору на всем пространстве от места Лобного до Масличной горы, которую со всех сторон окружала великолепная, подобная венцу радуга. И радуга эта возвещала милость Христа Распятого и Вознесшегося, а венец — грядущую победу императору. Сие лучезарное, повергающее в трепет видение не осталось сокрытым от взоров его воинов, но и другому войску было явлено воочию. И самого Магненция, и приспешников его, словно отданных ему в услужение демонов, оно повергло в непреодолимый ужас, а Констанцию и его войску придало неколебимую стойкость. Потерпев поражение в первой же битве^[1155], Магненций мало-помалу вновь собрал свои силы^[1156], но во втором сражении был наголову разбит^[1157] и, лишившись почти всего своего войска, бежал в город Лугдун. Здесь, движимый жалостью, он сперва умертвил своего брата^[1158], спасая его от плена и жестокости врагов, затем — самых близких друзей своих^[1159], и, наконец, сам, бросившись грудью на острие меча, пронзенный им насквозь, испустил дух. Правление его продлилось без малого четыре года.

27. Говорит Филосторгий, что Василий и Евстафий, враждебно настроенные к Аэцию, до тех пор не переставали нелепой клеветой на него тревожить слух Галла, пока он, наконец, не поверил этим епископам и, распалясь гневом, не повелел разыскать Аэция и переломать ему обе ноги. Но когда Леонтий, епископ Антиохийский, опроверг перед цезарем наветы злоумышленников, обвинительный приговор Аэцию был отменен, а вскоре сам он посетил Галла, и между ними завязалась дружба. Цезарь часто посылал Аэция к Юлиану, особенно в то время, когда брат пытался склонить Галла к эллинству, с тем чтобы он увещеваниями обратил Юлиана к благочестию. К тому же Галл пригласил Аэция быть его наставником в святом вероучении.

28. В то время как Галл вел весьма успешную войну с персами^[1160], клеветники возбуждали в Констанции зависть к нему^[1161]. И вот, когда Персидская война благодаря доблести и мужеству Галла завершилась победой^[1162], император послал префекта преторианцев Домициана^[1163] с тайным распоряжением воспрепятствовать отъезду Галла из Антиохии^[1164]. Этим думал он умалить славу Галла как отважного полководца и заботящегося о государстве правителя. Но Домициан, поступая и мысля не только не благоразумнее, но даже дерзостнее, чем того требовали полученные им указания, прибыв в Антиохию, где остановился Галл, не соизволил даже показаться ему на глаза. По этой причине, а также вынуждаемый другими обстоятельствами^[1165], Галл принял решение в наказание за дерзость и высокомерие казнить префекта^[1166] и в союзники для суда над ним избрал себе Монция^[1167]. И вот с безмерной дерзостью так он сказал Галлу: «Ты не можешь претендовать и на должность градоначальника. Как же решишься ты посягнуть на жизнь префекта преторианцев?» При сих словах жена Галла Константина, до глубины души возмущенная тем, что Галла, цезаря и мужа августы (ибо и она приняла от отца этот титул), осыпают подобными оскорблениями, своими руками схватила Монция и передала стражникам. Те тотчас отправились с ним в преторию Домициана, стащили последнего с престола и, веревками привязав их друг к другу за ноги, с необычайной жестокостью лишили жизни. Совершенно это было поспешно и с согласия самого Галла^[1168].