(II, 18) Между тем подошел срок, который злонамеренный властитель назначил на дни Февральских Календ. Не только со всей Африки, но даже и со многих островов собрались епископы, исполненные скорби и уныния. Ибо в течение долгого времени царило спокойствие, и вот царь призвал опытных и ученейших мужей, чтобы погубить их лживыми наветами. Одного из их достойного сомна по имени Лет, деятельного и образованнейшего мужа, царь после долгих лет сурового тюремного заточения приказал сжечь на костре^[722], желая этим примером вселить страх в остальных и сломить их.

Однако вернемся к обсуждению спорных вопросов веры в место, куда прибыли противники. Стремясь избежать наших возмущенных возгласов, ариане не случайно говорили впоследствии, что их подавляло множество наших сторонников^[723], католики же избрали десятерых^[724], чтобы они представляли общее мнение. Кирила поставил для себя и своих приспешников на высоком месте великолепнейший трон, католики же стояли рядом, и сказали наши епископы: «Всегда приятно такое обсуждение, где нет места заносчивой гордыне, но исходя из общего мнения, чтобы представители узнали мнение друг друга и отношения были улажены; вот что действительно должно быть решено: кто ныне будет защитником, а кто испытующим, чтобы извлеченные весы правосудия или укрепили добро или изобличили ложь?» И когда эти и другие слова были произнесены, нотарий царя заявил: «Патриарх Кирила сказал нечто, заслуживающее внимания». Наши епископы, обвиняя его в том, что он из тщеславия незаконно присвоил себе звание патриарха, сказали: «Поручено нам узнать, кто позволил Кириле именовать себя этим титулом». Из-за этого наши противники подняли шум и стали злословить. И так как наши представители требовали, если большинству скромных людей не позволено участвовать в обсуждении, чтобы им, по крайней мере, разрешили присутствовать, было приказано всех детей католической церкви высечь палками. Тогда вскричал блаженный Евгений: «Видит Бог, какие муки мы терпим, и ведает скорбь гонений, которую мы испытываем по вине наших преследователей». Наши епископы обратились к Кириле и сказали: «Представь нам свои доказательства». Кирила ответил: «Я не знаю латыни». Наши епископы возразили: «Мы напомним тебе, что ты, несомненно, всегда мог вести разговор на латыни; и не должен уклоняться от ответа подобным образом, тем более что именно ты раздул пламя этого пожара». Тогда, видя, что католические епископы хорошо подготовились к обсуждению, он различными словесными ухищрениями полностью уклонился от слушания. Наши же представители, предвидя это заранее, составили книгу о католической вере, которую написали надлежащим образом и достаточно полно, говоря: «Если вы соизволите изучить нашу веру, то найдете здесь истину, которой мы обладаем».

Книга католической веры

(III, 1) Царской властью нам приказано изложить суть католической веры, которую мы исповедуем; поэтому, сообразуясь со скромными силами наших мужей и поддержанные благочестивой аудиторией, мы вкратце поведаем о том, во что верим и что проповедуем. Итак, вначале мы поведем речь о единой сущности Отца и Сына, которую греки называют τό όμοούσιον, чтобы выяснить этот вопрос раз и навсегда. Нами, таким образом, признается, что Отец и Сын и Святой Дух имеют общую божественную природу; мы также признаем, согласно истинному вероисповеданию, что Отец пребывает в своем собственном лице, тем не менее и Сын существует в особом лице, также и Святой Дух сохраняет особенность своего лица, однако мы не отдаем предпочтение Отцу перед Сыном и не ставим Сына выше Отца или Святого Духа, также и Святой Дух мы не выделяем по сравнению с Отцом или Сыном: но нерожденный Отец и рожденный от Отца Сын и возникший от Отца Святой Дух, мы верим, представляют собой единую сущность и бытие, так как нерожденный Отец и рожденный Сын и возникший Святой Дух есть одно божество, пребывающее единым в трех лицах. Однако, вопреки этому догмату католической и апостольской веры, возникла ересь, которая вводит молодежь в заблуждение, утверждая, что Сын рожден не от божественной сущности Отца, но из ничего существующего, то есть появился без всякой первопричины; опровергнуть и совершенно разрушить это нечестивое утверждение, противоречащее вере, предназначено греческое понятие τό όμοούσιον, которое переводится как «единая сущность и бытие», объясняющее, что Сын не из небытия и не из иной сущности, но от Отца рожден. Следовательно, кто полагает, что понятие τό όμοούσιον надо отбросить, настаивает на утверждении, что Сын существует без какой-либо первопричины. Но если он рожден не из ничего, то, бесспорно, от Отца, и справедливо понятие τό όμοούσιον, то есть Отец и Сын суть едины.

(III, 2) Итак, Сын рожден от Отца и таким образом составляет с ним единую сущность; это положение подтверждают слова апостола: «В этом блеск славы и образ совершенства его, заключающий в себе все выражения щедрот его»^[725]. С другой стороны, сам Бог Отец, порицая вероломство вероотступников, которые не желали постичь смысл предназначенных для них слов Сына, объявленных во всеуслышание через пророков, сказал: «Они не услышали глас сущего»^[726]. Тот глас сущего наполнил ничтожного священным трепетом и побудил его свидетельствовать через некоего пророка, говоря: «Услышь рыдания, вознесшиеся превыше гор, и стенания по дорогам пустыни, ибо они погибли оттого, что были неразумны: они не слушали глас сущего, достигший с небес даже нерожденных младенцев»^[727]. И опять же, тех, кто отклоняет положение о единой сущности и тем самым не желает признавать основу веры, Господь порицает, говоря: «Если заблуждаются они относительно моей сути, я во что бы то ни стало отвращу их от этого пагубного пути и наихудших помыслов»^[728]. Кроме того, единую сущность Отца и Сына следует понимать не внешне, но тому, кто смотрит истинным внутренним зрением, она открывается совершенно явственно; так вопрошает пророк: «Кто заглянет в суть Бога и постигнет слово его?»^[729] О том, что суть Отца есть суть Сына, было некогда дано пророческое предсказание, изреченное Соломоном: «Суть же и благодать свою, которую в Сыне имеешь, ты открыл явственно»^[730], в образе и подобии хлеба небесного, ниспосланного с небес народу Израиля. На это сам Господь указал в Евангелии, говоря: «Не Моисей дал вам хлеб с неба, но Отец мой дает вам хлеб с неба»^[731], и, поясняя свои слова о хлебе, говорит: «Я сам живой хлеб, который ниспослан с неба»^[732]; об этом также сказано у пророка Давида: «Вкушал человек хлеб ангелов»^[733].

(III, 3) Итак, представляется совершенно очевидным единство и неизменность сущности Отца и Сына, об этом и сам он говорит в Евангелии: «Я в Отце и Отец во мне», и еще: «Я и Отец мой суть едины»^[734]. Что указывает не только на единство воли, но и одновременно на единую сущность, ибо не сказал «я и Отец желаем одного», но «суть едины». Из этого поистине следует вывод о единстве с Отцом не только в желаниях, но в самой сути. Также Иоанн евангелист говорит: «Ибо иудеи требовали убить его не потому только, что он не соблюдал субботу, но потому, что он Отца своего называл Богом, равным образом и себя делая Богом»^[735]. Об этом, однако, не прямо было сказано иудеям, но как справедливо утверждает евангелист о Сыне, он неизменно являл собою Бога. Также написано в Евангелии: «Что бы ни совершал Отец, то же самое совершает и Сын»^[736]. И еще: «Как Отец воскрешает мертвых и животворит, также и Сын тех, кого пожелает, воскрешает»^[737]. И еще: «Дабы все чтили Сына, как чтут Отца»^[738], ибо равная честь только лишь равным оказывается. Также об этом Сын говорит Отцу: «Все мое — твое и все твое — мое»^[739]. И еще: «Филипп, кто видит меня, видит и Отца, как же ты просишь: яви нам Отца?»^[740] Не сказал бы этого, не будь он во всем подобен Отцу. Также сам Господь говорит: «Веруйте в Бога, и в меня веруйте»^[741]. Кроме того, чтобы показать, сколь неразрывно их единство, он утверждает: «Никто не знал Сына прежде Отца, также и Отца никто не узнал прежде Сына, но Сын, кому пожелает, откроет его»^[742]. И как Сын, кому пожелает, откроет Отца, так и Отец откроет Сына, подобно тому, как и сам он сказал Петру, признавшему его Христом, сыном Бога живого: «Блажен ты, Симон Бар Иона, ибо не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец мой, сущий на небесах»^[743]. И еще Сын говорит: «Никто не придет к Отцу, кроме как через меня»^[744], и: «Никто не придет ко мне, нежели через Отца, который послал меня и вновь призовет к себе»^[745]; единство Отца и Сына явствует из того, что они взаимно свидетельствуют верующим друг о друге. Также Сын говорит: «Если приняли меня, то тем самым приняли и Отца моего: и через это узнали его и свидетельствовали о нем»^[746].