А в это время в гостиной разразился скандал. Стивен высказал Лаки все, что он думает об этом уроде — ее новом братце, да и о ней тоже.

— Он же законченный придурок, да еще и наркоман! И ради него ты рисковала жизнью, причем не только своей, но и жизнью Вика, который пятнадцать лет твой брат! — разорялся Стивен, размахивая руками, — Ты оценила жизнь чужого человека выше жизни брата! Что, Лаки, опять пресловутый долг чести? Этот красавец тоже будет маячить перед нашими глазами, как и твой папочка со своим любимым сыночком? Как быстро ты начала обзаводиться новыми родственниками. Мы тебе абсолютно уже недороги Ты не подумала ни об опасности, грозившей Вику, ни о страданиях Габриэля, умиравшего от страха, что ты погибнешь, а бросилась спасать какого-то братца.

Лаки молча посмотрела на Стивена, налила себе кофе, сделала несколько бутербродов, поставила все на поднос и вышла из комнаты. Это молчание разозлило его еще больше, он никак не мог успокоиться, и начал выговаривать Вику.

— Почему ты идешь ей на поводу? — раздражительно упрекнул он брата. — Ты один хоть как-то можешь повлиять на нее. Надо положить конец этим безумным дракам, я не хочу потерять ее из-за каких-то уродов Лаки должна выбрать, кто ей дороже, в конце концов, мы или они!

— Успокойся, Стивен, — твердо осадил его Викрам. — Как ты смеешь упрекать ее в пренебрежении нами, когда она целый год искала тебя? Никто не верил, что ты живой, одна Лаки в это верила и нашла тебя. А, спасая тебя в Венесуэле, рисковала жизнью гораздо больше, чем вчера. Она чуть не погибла, но и на миг не усомнилась, что поступает правильно. Как и вчера не сомневалась, спасая родного брата. Кровь, знаешь ли, не вода. И брат по крови ей не менее брат, чем ты, я или Габриэль. Ты не имеешь права ставить условия и вынуждать выбирать между нами и ними. К тому же, не забывай, кто она, когда смеешь ей указывать.

— А ведь в Венесуэле рисковала не только Лаки, — неожиданно вмешался в их спор Алан. — Ты, Вик, тоже тогда чуть не погиб, но для Стивена это естественно и нормально. За него могут отдать жизни и сестра, и брат, ведь он этого достоин. А кровь для него ничего не значит, его родные брат и сестра для него совсем чужие люди.

Он повернулся к Стивену и осуждающе произнес:

— Сейчас ты на словах пожалел Габриэля, а я за все время нахождения здесь не заметил, что ты его хотя бы уважаешь. Тебе никто не нужен, и ты требуешь того же от Лаки. А она, считая тебя братом, считает и твоих родственников не посторонними для себя людьми. Именно она помогла Арчи, над которым ты только издевался, стать счастливым. И Саманту вернула к родителям. Лаки — нормальный человек, для нее слово «семья» не пустой набор звуков, как для тебя.

— Я вижу, ты полностью влился в новую семью, пропавший братец, — съязвил Стивен. — Для тебя теперь все родными стали? Так, может поживешь у них, а не здесь? А заодно, и папочку своего прихватишь. Достали уже! Не загостились ли вы, гости дорогие? — и ехидно поддел Алана: — Конечно, удобно жить на всем готовом, причем бесплатно.

— Не тебе указывать, кому здесь жить, это дом Лаки, — холодно ответил на его выпад Алан. — Она сама попросила отца об этом. А я здесь потому, что люблю Лаки, и хочу ее видеть. И уйду только тогда, когда она мне сама об этом скажет. Тебе придется смириться с нашим присутствием, а не выставлять свои нелепые условия. За проживание, кстати, мы вносим долю в общие расходы, а вот делаешь ли это ты, я сомневаюсь.

Желая прекратить перепалку с взбешенным Стивеном, Алан вышел из гостиной и направился в комнату отца, где в это время находился Николас. Его брат уже полностью пришел в себя после ночных приключений, и вновь вел себя развязно, даже нагло.

— Привет, брательник! Как тебе наша сестренка? — с подстебом поинтересовался он у Алана и игриво подмигнул Антэну. — Может, все-таки, она мне не сестра? У нее такие буфера, так и вжарил бы ей. А как она хлестала меня! Горячая штучка. Замутить с ней что ли, по-братски? Представляю…

— Если ты сейчас же не заткнешься, я сам отстегаю тебя кнутом, — тихим от ярости голосом пригрозил Антэн. — Давно надо было это сделать, а то дожился, что мой сын — картежник, проигравший и ум, и совесть. Его уже, как шлюху, продают, а он еще хорохорится.

— Ну, что ты! Твой сыночек хороший, послушный мальчик, и всегда радует своего любимого папочку! — язвительно поддел его Николас, издевательски указывая рукой на Алана. — А вот с пасынком тебе не повезло. Надо было сразу сдать его в приют, чтобы не огорчал тебя. И тогда бы ты не знал, стал он картежником, шлюхой, или просто сдох под забором. Ты никогда не любил меня, я всегда раздражал тебя, — с ненавистью упрекнул он отца и жестоко добавил, раня того в самое сердце: — Только мама любила меня. Почему умерла она, а не ты?

В этот момент в комнату зашел Викрам, уже без грима, в своем обычном виде и холодно обратился к Антэну, кивая на Николаса:

— Лаки ждет его в библиотеке, а тебе лучше остаться здесь или подождать ее решения в гостиной. Он пойдет со мной один. Идем, парень, — жестко приказал он Николасу. — И не зли меня, шутки закончились.

Николас бросил растерянный взгляд на отца и молча пошел за Викрамом.

В библиотеке никого не было. Вик подтолкнул его через порог и прикрыл дверь. Николас с любопытством осмотрел уютную комнату, заставленную шкафами с книгами и удобными креслами, и решил занять одно из них. Но только он плюхнулся в кресло, как раздался властный женский голос:

— Я не разрешала тебе садиться, ты здесь не гость.

Николас повернулся на голос и увидел, что в библиотеке он уже не один.

— Ты? — с испуганным недоверием произнес он, вскакивая с кресла. — Опять ты!

— Я, — охотно подтвердила Лаки. — Хорошо, что узнал. Значит, помнишь мое предупреждение, что в третий раз пощады не будет.

Николас с тревогой поглядывал на девушку. Он уже дважды встречался с ней за карточным столом. Первый раз еще весной, в третий день своего пребывания в Ирландии. Он хорошо запутал следы, чтобы отец не нашел его, уехав из Канады сначала в Мексику, оттуда в Бразилию, а затем, увязавшись за группой миссионеров, в Венесуэлу. В Каракасе Николас сел на самолет и вылетел в Ирландию, зная, что отец покинул эту страну более двадцати лет назад, и не намеревался возвращаться обратно.

Посчитав, что в Дублине отец станет искать его в последнюю очередь, он расслабился и предался вольной жизни, благо, что деньги у него были. Правда, они закончились в тот роковой для него вечер, когда, захотев развлечься, он зашел в бильярдный клуб, в задних комнатах которого подпольно вовсю шла игра. Сначала все было отлично — ему повезло в рулетке, и внутренний голос подсказал испытать удачу в покере. Окинув взглядом зал, он увидел шикарную золотоволосую красотку, потягивавшую мартини и со скукой наблюдавшую за игрой двух игроков, выглядевших весьма безобидно. Один был болваном в роговых очках, типичный студент-ботан, второй походил на менеджера среднего звена. Николас решил, что с легкостью выиграет у таких лохов, он знал пару-тройку трюков, а заодно и подцепит девчонку, пригласив в игру. Сначала обыграет ее, а затем великодушно простит проигрыш, ну, за определенное вознаграждение, конечно.

Лучше бы его внутренний голос в тот вечер молчал, а еще лучше бы посоветовал остановиться, взять выигрыш и уйти домой. Тогда он точно не попал бы в руки профессиональных картежников, так называемых «катал». Кто же мог знать, что эта краля и ботан работали в паре, и оказались намного ловчей Николаса. Он проиграл им все, что у него было в тот вечер, включая акции семейной компании, за которыми пришлось съездить в отель в сопровождении двух крепких охранников.

Красотка небрежно просмотрела акции, недовольно скривилась и сказала, что какие-то липовые бумажки ее не интересуют, ну разве только, если к ним он еще добавит свои золотые часы. Николас и глазом не успел моргнуть, как, словно в анекдоте, проигрался до трусов, причем в буквальном смысле, на потеху всем собравшимся в клубе. Охранники тогда вытолкали его под издевательский смех «тупой» блондинки: «Это тебе наука, дебил. Не умеешь играть — не берись. В следующий раз, если увижу за столом, то и без трусов оставлю».