«Ква-а-а-а-а!..» – одним духом пошёл из них воздух.
Услыхал их Аист из деревни.
Обрадовался:
– Целый хор! Будет мне чем поживиться!
И полетел на озеро завтракать.
Прилетел и сел на берегу. Сел и думает:
«Неужели я хуже лягушки? Поют же они без голоса. Дай-ка и я попробую».
Поднял длинный клюв, застучал, затрещал одной его половинкой о другую, – то тише, то громче, то реже, то чаще: трещотка трещит деревянная, да и только! Так разошёлся, что и про завтрак забыл.
А в камышах стояла Выпь на одной ноге, слушала и думала:
«Безголосая я цапля! Да ведь и Аист – не певчая птичка, а вон какую песню наигрывает».
И придумала: «Дай-ка на воде сыграю!»
Сунула в озеро клюв, набрала полный воды да как дунет в клюв! Пошёл по озеру громкий гул:
«Прумб-бу-бу-бумм!..» – словно бык проревел.
«Вот так песня! – подумал Дятел, услыхав Выпь из лесу. – Инструмент-то у меня найдётся: чем дерево не барабан, а нос мой чем не палочка?»
Хвостом упёрся, назад откинулся, размахнулся головой – как задолбит носом по суку!
Точь-в-точь – барабанная дробь.
Вылез из-под коры Жук с предлинными усами.
Закрутил, закрутил головой, заскрипела его жёсткая шея – тоненький-тоненький писк послышался.
Пищит усач, а всё напрасно: никто его писка не слышит. Шею натрудил – зато сам своей песней доволен.
А внизу, под деревом, из гнезда вылез Шмель и полетел петь на лужок.
Вокруг цветка на лужку кружит, жужжит жилковатыми жёсткими крылышками, словно струна гудит.
Разбудила шмелиная песня зелёную Саранчу в траве.
Стала Саранча скрипочки налаживать. Скрипочки у неё на крылышках, а вместо смычков – длинные задние лапки коленками назад. На крыльях – зазубринки, а на ножках зацепочки.
Трёт себя Саранча ножками по бокам, зазубринками за зацепочки задевает – стрекочет.
Саранчи на лугу много: целый струнный оркестр.
«Эх, – думает долгоносый Бекас под кочкой, – надо и мне спеть! Только вот чем? Горло у меня не годится, нос не годится, шея не годится, крылышки не годятся, лапки не годятся… Эх! Была не была, – полечу, не смолчу, чем-нибудь да закричу!»
Выскочил из-под кочки, взвился, залетел под самые облака. Хвост раскрыл веером, выпрямил крылышки, перевернулся носом к земле и понёсся вниз, переворачиваясь с боку на бок, как брошенная с высоты дощечка. Головой воздух рассекает, а в хвосте у него тонкие, узкие пёрышки ветром перебирает.
И слышно с земли: будто в вышине барашек запел, заблеял.
А это Бекас.
Отгадай, чем он поёт?
Хвостом!
Хвосты
Прилетела муха к человеку и говорит:
– Ты хозяин над всеми зверями, ты всё можешь сделать. Сделай мне хвост.
– А зачем тебе хвост? – говорит Человек.
– А затем мне хвост, – говорит Муха, – зачем он у всех зверей, – для красоты.
– Я таких зверей не знаю, у которых хвост для красоты. А ты и без хвоста хорошо живёшь.
Рассердилась Муха и давай Человеку надоедать: то на сладкое блюдо сядет, то на нос ему перелетит, то у одного уха жужжит, то у другого. Надоела, сил нет! Человек ей и говорит:
– Ну, ладно! Лети ты, Муха, в лес, на реку, в поле. Если найдёшь там зверя, птицу или гада, у которого хвост для красоты только привешен, можешь его хвост себе взять. Я разрешаю.
Обрадовалась Муха и вылетела в окошко.
Летит она садом и видит: по листу Слизняк ползёт. Подлетела Муха к Слизняку и кричит:
– Отдай мне твой хвост, Слизняк! Он у тебя для красоты.
– Что ты, что ты! – говорит Слизняк. – У меня и хвоста-то нет: это ведь брюхо моё. Я его сжимаю да разжимаю, – только так и ползаю. Я – брюхоног.
Муха видит – ошиблась, – и полетела дальше.
Прилетела к речке, а в речке Рыба и Рак – оба с хвостами. Муха к Рыбе:
– Отдай мне твой хвост! Он у тебя для красоты.
– Совсем не для красоты, – отвечает Рыба. – Хвост у меня – руль. Видишь: надо мне направо повернуть – я хвост вправо поворачиваю. Надо налево – я влево хвост кладу. Не могу я тебе свой хвост отдать.
Муха к Раку:
– Отдай мне твой хвост, Рак!
– Не могу отдать, – отвечает Рак. – Ножки у меня слабые, тонкие, я ими грести не могу. А хвост у меня широкий и сильный. Я как шлёпну хвостом по воде, так меня и подбросит. Шлёп, шлёп – и плыву, куда мне надо. Хвост у меня вместо весла.
Полетела Муха дальше. Прилетела в лес, видит: на суку Дятел сидит. Муха к нему:
– Отдай мне твой хвост, Дятел! Он у тебя для красоты только.
– Вот чудачка! – говорит Дятел. – А как же я деревья-то долбить буду, еду себе искать, гнёзда для детей устраивать?
– А ты носом, – говорит Муха.
– Носом-то носом, – отвечает Дятел, – да ведь и без хвоста не обойдёшься. Вот гляди, как я долблю.
Упёрся Дятел крепким, жёстким своим хвостом в кору, размахнулся всем телом да как стукнет носом по суку – только щепки полетели!
Муха видит: верно, на хвост Дятел садится, когда долбит, – нельзя ему без хвоста. Хвост ему подпоркой служит.
Полетела дальше.
Видит: Оленуха в кустах со своими оленятами. И у Оленухи хвостик – маленький, пушистый, беленький хвостик. Муха как зажужжит:
– Отдай мне твой хвостик, Оленуха!
Оленуха испугалась.
– Что ты, что ты! – говорит. – Если я отдам тебе свой хвостик, так мои оленятки пропадут.
– Оленяткам-то зачем твой хвост? – удивилась Муха.
– А как же, – говорит Оленуха. – Вот погонится за нами Волк. Я в лес кинусь – спрятаться. И оленятки за мной. Только им меня не видно между деревьями. А я им белым хвостиком машу, как платочком: «Сюда бегите, сюда!» Они видят: беленькое впереди мелькает, – бегут за мной. Так все и убежим от Волка.
Нечего делать, полетела Муха дальше.
Полетела дальше и увидала Лисицу. Эх, и хвост у Лисицы! Пышный да рыжий, красивый-красивый!
«Ну, – думает Муха, – уж этот-то хвост мой будет».
Подлетела к Лисице, кричит:
– Отдавай хвост!
– Что ты, Муха! – отвечает Лисица. – Да без хвоста я пропаду. Погонятся за мной собаки, живо меня, бесхвостую, поймают. А хвостом я их обману.
– Как же ты, – спрашивает Муха, – обманешь их хвостом?
– А как станут меня собаки настигать, я хвостом верть! – хвост вправо, сама влево. Собаки увидят, что хвост мой вправо метнулся, и кинутся вправо. Да пока разберут, что ошиблись, я уж далеко.
Видит Муха: у всех зверей хвост для дела, нет лишних хвостов ни в лесу, ни в реке. Нечего делать, полетела Муха домой. Сама думает:
«Пристану к Человеку, буду ему надоедать, пока он мне хвост не сделает!»
Человек сидел у окошка, смотрел во двор.
Муха ему на нос села. Человек бац себя по носу! – а Муха уж ему на лоб пересела. Человек бац по лбу! – а Муха уж опять на носу.
