Сейчас Глебу было десять лет, а Артёму восемь. Роман окончил аспирантуру, защитил кандидатскую диссертацию, возглавил одно из крупнейших на предприятии подразделений. Лера работала инженером в конструкторском бюро. Три года назад они переехали из квартиры в собственный дом.

Насколько мобильным и активным Роман был в работе, настолько сильно ценил спокойствие и уют в доме: тепло, стабильность, надёжный тыл, постоянная поддержка и забота Леры, — это были отнюдь не пустые слова и не теоретические понятия. Конечно, невозможно прожить бок о бок четырнадцать лет, и ни разу не поссориться, но по-настоящему серьёзного напряжения в отношениях супругов не возникло ни разу.

Лера и Рома никогда не были «медийными» персонами, не развлекали коллег скандалами, не афишировали подробности частной жизни, но все знали, что Смирновы — пара состоявшаяся, прочная и незыблемая. Лера была по-настоящему за мужем, боготворила Рому. Он, в свою очередь, ни разу не дал повода усомниться в его честности, порядочности и верности.

Он даже на такси из аэропорта ездить на хотел, всегда настаивал на том, чтобы его встречала жена, и очень расстраивался, если у Леры не получалось приехать. Это было своеобразной семейной традицией, одной из тех, что появляются в настоящих крепких семьях, залогом удачи, хорошей приметой. Лере даже в голову не приходило возразить или предложить мужу уехать на его автомобиле, который можно оставить на стоянке в аэропорту, а потом забрать. Она и сама обожала вот так встречать Ромку после разлуки.

…Лера проснулась среди ночи и поняла, что Ромы рядом нет. Сначала подумала, — отлучился ненадолго, — но муж в спальню так и не возвращался. Накинув халат, отправилась на поиски.

Рома сидел за столом в кухне, пил чай и сосредоточенно смотрел прямо перед собой. Бледный, задумчивый и даже будто немного осунувшийся человек, сидящий за столом, мало чем напоминал пылкого и горячего мужчину, каким Рома был буквально полтора часа назад.

Лера, осторожно заглянув в кухню, замерла в дверях.

— Заходи, ты чего там спряталась? — Рома мягко улыбнулся.

— Я думала, ты не заметил меня, хотела уйти.

— Как я могу тебя не заметить? — Рома протянул руку к Лере.

Она подошла, обняла его за голову, поцеловала в макушку.

— Рассказывай, Рома.

— Ничего от тебя не скроешь, — Роман погладил спину жены, провёл кончиками пальцев между лопатками, притянул Леру поближе и начал целовать её.

— И мозги мне не запудришь, — Лера немного отстранилась, упёрлась ладонями в плечи Ромы. — Рассказывай. Если хочешь устроить очередной заход, то после того, как всё расскажешь.

Рома тяжело вздохнул, провёл ладонями по предплечьям Леры, мягко сжал её локти тёплыми ладонями, уткнулся лбом в её плечо.

— Представляешь, кого я встретил во Владивостоке? Кто был основным куратором учебного процесса для таких, как я?

— Кто же? — Лера почему-то встревожилась.

— Куратором был академик РАМН, профессор Яковлев Альберт Геннадьевич. Ничего интересного не находишь?

— Нет, — Лера покачала головой.

— В первые несколько дней он ко мне, видимо, присматривался. Потом, судя по всему, изучил мои данные, кто я, откуда, и подошёл ко мне после занятий. Начал расспрашивать о семье, о родителях.

— Погоди… — Лера начала догадываться о чём-то. — Ты же Роман Альбертович! Но ты Смирнов.

— Мама записала меня на свою фамилию, но отчество дала по имени отца.

— То есть?..

— Да, — кивнул Рома. Он говорил спокойно и даже немного холодно. — Альберт Геннадьевич оказался моим отцом. Тем самым человеком, о котором я никогда ничего не знал, кроме его имени. Даже фамилию не знал, и не видел его фото. Как выяснилось, они с мамой встретились в Москве тридцать три года назад. Маме тогда было сорок, а моему физиологическому отцу двадцать шесть. Ему всегда нравились женщины старше него, так он сказал. Несмотря на то, что Альберта Геннадьевича во Владивостоке ждала жена, он вступил в связь с моей мамой, у них вспыхнул настоящий роман. Плодом этого романа стал другой Роман, то есть, я. Альберт не знал о том, что мама забеременела. Они не искали встреч друг с другом после того памятного симпозиума. Я всегда знал историю своего появления на свет в общих чертах, но о подробностях мама никогда не рассказывала.

— А как тогда он узнал тебя?

Рома взял со стола телефон, вывел на экран фотографию:

— Вот наша группа, а вот преподаватели и кураторы.

Присмотревшись, Лера обхватила ладонями щёки.

— Вот это да!

— Да. Сходство впечатляющее, Лера! Только у него виски седые.

Лера в изнеможении опустилась на табурет. Ну и дела! Те же зелёные глаза в обрамлении длинных и густых чёрных ресниц. Те же ярко очерченные, причудливо изломленные брови. Та же копна тёмных волос.

— И вы… удостоверились как-то?

— Сделали анализ. Всё подтвердилось. Могу показать результаты.

— Рома, ничего не надо показывать. Я безоговорочно доверяю твоим словам, — волнуясь, начала Лера. — Но ведь это прекрасная новость! Это значит, что ты не один!

— Я не один! — резко ответил Роман. — Моя семья — это ты, Глебка и Тёма!

— Рома, — Лера старалась говорить мягко и терпеливо. — Никто этот факт не пытается оспорить. Но разве плохо, когда есть отец?

— Мне сложно привыкнуть к этому. У меня никогда не было отца. И сейчас я не чувствую его. Живу, как жил, не соотношу себя никак с Альбертом Геннадьевичем.

— Никогда не поздно всё пересмотреть, Ромка!

— Я не знаю… Не знаю, что делать. Может, и хотел бы переосмыслить, но не знаю, с чего начать. Он хочет приехать, познакомиться с внуками и с тобой. Сказал, прилетит по первому сигналу. Ждёт нашего с тобой совместного решения. Он овдовел два года назад. Жена была тоже старше на пятнадцать лет, совместных детей у них нет. Если верить отцу, я единственный его родной ребёнок.

— Конечно, пусть прилетает, Рома!

— Ты уверена?

— Более чем, Рома! Как вообще можно было сомневаться? А почему по телефону мне не рассказал ничего? Переживал всё в одиночку? Не хотел волновать?

— Иди ко мне! — Рома взял Леру за руку.

Она встала с табурета и вновь обняла мужа, прижав к себе его голову.

— Лера… Да, не хотел волновать раньше времени. Но ты самая лучшая у меня. Самая понимающая и добрая. Ты говоришь так спокойно, рассудительно, и я начинаю понимать, что ты во всём права. Начинаю принимать реальность. Конечно, пусть прилетает.

— Неужели ты думал, что я откажу? Не захочу общаться с Альбертом Геннадьевичем?

— Нет, но переживал, как воспримешь новость о том, что у тебя появился свёкор! Значит, позвоню и скажу, чтобы прилетал?

— Звони. Там ведь утро уже. Я жду тебя в спальне, — поцеловав мужа в щёку, Лера вышла из кухни. Пусть поговорит с отцом спокойно, без контроля с её стороны.

* * * * * * * * *

Альберт Геннадьевич прилетел через четыре дня после ночного разговора Леры и Ромы. Начался сентябрь, и новоявленный дед даже успел поприсутствовать на торжественных линейках обоих внуков.

Отец Ромы гостил в семье сына десять дней и успел найти общий язык со всеми: с сыном, с Лерой, с внуками и с родителями Леры. Тяжелее всего и дольше всего Альберт Геннадьевич налаживал контакт с Романом. Не всякий человек, который до тридцати двух лет жил без отца, сможет в одночасье принять новое положение вещей. Тем более, Рома, который всегда был очень замкнутым и закрытым человеком, близко почти никого не подпускал. Его душа была чем-то схожа с айсбергом, большая часть которого скрыта от посторонних глаз.

Немалую роль в поиске общего языка между такими похожими, и в то же время, такими разными мужчинами сыграла Лера, её мудрость и терпение. Она не давила на Рому, но постоянно создавала такие ситуации, при которых отец и сын вынуждены были контактировать напрямую. Окончательное принятие Романом отца произошло после того, как они вдвоём посетили могилу Галины Ивановны. Идея принадлежала, конечно, Лере.

Мужчины долго говорили, сидя на скамейке в тишине вечного успокоения. Мягкая осенняя погода навевала светлую грусть и способствовала ностальгии. Рома больше часа рассказывал Альберту Геннадьевичу о маме, а тот слушал, не перебивая. Потом отец рассказывал Роме о сложных и ярких взаимоотношениях с Галиной. Едва они вернулись домой, Лера сразу уловила перемену, точнее, перелом в отношениях сына и отца.