Лом кривится. Смотрит на Лесю, но она делает вид, что происходящее ее не касается. И все-таки упоминание бывшей Лесю задевает.

Я чувствую, как портится ее настроение. И мое тоже. А все из-за ублюдка, которому баб в округе мало.

Лом сжимает челюсти, готовится выдать очередную херню, но объявляют сбор.

Перехватываю малышку под локоть и прижимаю к себе.

— Держись рядом, хорошо?

Леся фыркает и нарочно отходит на полшага.

Та-а-ак… Коготки показать решила. У тебя они есть, я помню.

Рывок — и малышка возмущенно кряхтит, пытаясь скинуть мою руку с плеча.

— Танюшу свою лапай, — шипит тихонько.

***

Мои слова — что о стенку горох.

— Ревнуешь? — хмыкает Арс.

И я затыкаюсь.

Потому что возразить нечего. А какой девушке не понравится роскошный мужик за два метра ростом, который еще и жизнь спас?! Да, Арс мне симпатичен. А где симпатии — там ревность.

— Лучше бы я дома пирожки пекла, — фырчу, поправляя экипировку. — Сейчас как подстрелю своих же!

Арс надевает шлем и снимает с предохранителя автомат. Ему чертовски идет военная форма, прямо настоящий спецназовец, но злость помогает удерживать контроль.

— Целься в Лома, — опускает защитное стекло. — Он тот еще засранец.

— Ну он по крайней мере свободен.

Черт! Прикусываю язык, но чувствую, как Арс напрягается.

— Я тоже свободен. А прошлое — это прошлое. Все, погнали.

И тянет меня к одному из укрытий.

Господи, какой абсурд! А кто меня Таней называл?

Но тут около плеча что-то шмякается. Оборачиваюсь и вижу на кирпичной стене ярко-красное пятно краски.

— Черт! — шипит Арс. — Быстрее, быстрее…

Мы прячемся за бетонным столбом. Арс выглядывает из-за укрытия и опять прячется.

— Сегодня охраняем базу, — кивает на установленный сбоку флаг. — Твоя главная задача — отстреливаться, окей?

Торопливо киваю. Желание разводить ссоры тонет в нарастающем адреналине. Слышу короткие команды нашей группы, треск выстрелов.

Ладно, потом поговорим. Или нет. Не хочу ничего слышать о Танечке. Просто не хочу и все, как бы трусливо это ни звучало.

Выстрелы становятся интенсивнее.

Арс коротко командует, что делать и куда бежать. Постепенно я увлекаюсь. Да так, что, подстрелив одного из противников, не могу сдержать азартного «Да!», за что тут же получаю шариком краски в плечо.

Мой напарник-командир коротко хохочет.

— А вот не нужно было высовываться. Еще одно попадание — и выбываешь.

Да помню я!

Заряжаю в автомат новые пульки. Получается почти отлично. Арс одобрительно улыбается, и от этот мягко слабеет под коленками.

Да уж, Леся… Вляпалась ты капитально. Впрочем, как всегда.

Арс

— Это так круто! Спасибо, что взял меня сюда!

Глаза Леси блестят от удовольствия, щечки разрумянились. Ее запах наполняет машину и шарашит по мозгам крепче любого хмеля.

Несмотря на паскудное начало игры, потом все наладилось. Маленькая втянулась, и под конец я откровенно любовался ее реакцией на обычный, в общем-то, матч.

Леся радовалась так искренне. Не стеснялась эмоций, не брезговала упасть на землю или залезть в какую-нибудь траншею, рискуя обломать ногти.

Страйкбол — увлечение не для всех, как и любой спорт. Но и тут мы с Лесей совпали.

Кошусь на уплетающую мороженое девушку. Похоже, инцидент с Ломом остался в прошлом — это хорошо.

Но с этим козлом я еще поговорю. На ринге.

У Леси звонит телефон и все очарование момента исчезает, как будто не было.

Следователь.

— Поставь на громкую, — советую.

Леся глубоко вздыхает и подчиняется.

— Леся Матвеевна? — звучит на весь салон хорошо поставленный голос. — Это вас беспокоит старший лейтенант Цвирков.

— Я узнала, здравствуйте.

Голос у девочки тихий, но речь внятная.

— Вам удобно разговаривать?

— Да, конечно.

— Боюсь, у меня не слишком приятные новости. Подозреваемый сейчас находится в больнице. Это препятствует следствию.

208-ю притянули. Вот суки. Киваю Лесе. Да, они могут. Купили врача, отправили ублюдка отдохнуть в частную клинику.

— И что теперь делать?

Голос Леси заметно подрагивает. Понимаю. На ее месте я бы тоже хотел разобраться с этим поскорее.

— Ждать. Больничный оформлен на две недели.

Как раз до начала учебного года. Любящий папочка еще надеется отправить сыночка на учёбу вместо тюремной шконки.

— Ясно… Я поняла вас.

— Всего доброго.

И следователь отключается.

В машине повисает тишина. Малышка отворачивается, смотрит в окно. Я буквально чувствую исходящее от нее отчаяние и страх.

— Лесь, — осторожно трогаю круглую коленку. — Все хорошо будет. Этот урод не сможет вечно по больницам прятаться.

В ответ слышу тяжелый вздох.

— Знаю. Но все это так… грязно, — передергивает плечами.

Понимаю ее. Нередко жертвы насилия молчат, как будто это они виноваты в случившемся.

Стискиваю руль до скрипа оплетки. Если ублюдок все же избежит наказания — сам его найду. Может, не слишком много, но связи у меня есть, и я ими воспользуюсь.

В молчании доезжаем до дома.

— Можно мне первой в душ? — слабо улыбается маленькая.

— Ладно. Но если что — зови.

Леся выглядит неважно. Побледневшая, поникшая.

К черту, никакой сегодня готовки и прочей ерунды. Отдохнет как следует, фильм вместе посмотрим.

Иду в комнату переодеться. Но только стаскиваю с себя майку, слышу грохот в ванной.

Леся!

Мгновенно оказываюсь возле двери и дергаю ручку — заперто! Вот бл*дь!

Не раздумывая, высаживаю плечом и… застываю на пороге.

На полу бардак, а Леся смотрит на меня огромными глазищами.

Во рту становится сухо, а в голове пусто. Взгляд медленно ползет по хрупким плечам, небольшой, но чертовски аппетитной груди с темными пятнышками сосков, соскальзывает вниз вдоль плоского животика и замирает на светлом пятне.

Из одежды на девушке — одни белые трусики.

Самые простые, без кружева и остальной херни. Но уже немного спущенные.

Леся ойкает и пытается прикрыться ладошками.

А я, вместо того чтобы извиниться и выйти, делаю шаг вперед.

***

Я случайно свернула полку. Просто голову повело, вот и задела рукой неудачно. А в ванной тут же материализовался Арс.

Полуголый, взлохмаченный, и такой… ох… Пытаюсь прикрыться, но он мгновенно оказывается рядом. Широким жестом смахивает тюбики и флаконы и, подхватив меня под бедра, сажает на столешницу раковины. А сам нависает сверху.

Жадным взглядом скользит по обнаженной коже, высекая в крови первые искры желания.

Он ведь даже меня не трогает! Просто разглядывает, но внутри бегут волны жара, а тяжелые мысли вдруг испаряются, словно их не было.

Комок из страха, отчаянной беспомощности и бессильной злости тает, словно льдинка на солнце, уступая место совсем другим ощущением.

Дышать становится трудно.

Плотное марево желания разливается в воздухе, а между ног голодно тянет.

Вздрагиваю, когда мужские пальцы перехватывают запястья и легко тянут вниз.

— Хочу посмотреть…

Голос Арса хриплый, тягучий. Обволакивает диким медом, делая мышцы слабыми и податливыми.

Арс нажимает сильнее — и мои руки падают, открывая мужскому взгляду обнаженную грудь.

— Черт… — тянет глухо, — Какая же ты красивая.

А я ответить не могу — голова кругом и губы едва шевелятся, пропуская лишь стон. Горячая ладонь ложится на бедро и медленно ползет вверх.

Как сквозь вату слышу дыхание Арса — тяжелое, с надрывом. Широкая грудная клетка вздымается и опадает, я вижу маленькие родинки и шрамы. Их много. Губы ноют отметить каждый рубец поцелуем.

Дергаюсь, когда Арс мягко накрывает грудь.

— Тише, тише… — шепчет, задевая вершинку большим пальцем.

Задыхаюсь, дергаясь навстречу мимолетной ласке. А мужчина перехватывает за подбородок и вынуждает запрокинуть голову.