Вот там среди «простых» профессий, по которым по итогам учёбы уже выдавали удостоверения о присвоении квалификации, были запланированы и художник-оформитель, и медицинское дело, и переводчик (какого-то там начального уровня), и бухгалтер — наравне с теми же слесарем, парикмахером, поваром и прочими вполне себе рабочими специальностями.

12. ПРЯМ-ТАКИ ПЕРЕЛОМ

ЕЩЁ ЖИВОТРЕПЕЩУЩЕЕ

Кроме того, на дне рождения обсуждали новый асфальт. Всё садоводство укатать за эти дни хозрасчётники, конечно, не успели, но въезд и нашу первую улицу сделали, и даже пешеходную дорожку с одной стороны. Учитывая, что в бабушкин день рождения пошёл дождь, прелести цивилизации заценили все.

Больше того вам скажу, наличие лишних денежек решает многие проблемы. Я, как буржуин, в прошедший четверг заслала Вовку с переговорами, и товарищи асфальтоукладчики за небольшую дополнительную мзду заасфальтировали нам въезды на все родственные участки (плюс отдельно на наш юннатский, естественно), уложив под ними соответствующие трубы для нормального водостока. Да, заказала я для всех, чтоб уж никто нам не завидовал, ни к чему в родне такие чувства. Но на наших трёх участках (мамин с Женей, наш с бабушкой и шаманский) сделали ещё и небольшие площадки под стоянку, из расчёта на две-три машины, на вырост.

И третья из значительны новостей — снижение цен на «Нивы» и «Запорожцы». Более того, ходили упорные слухи — в частности Вовка слышал через своего дядьку, который служил в ИВАТУ — что планируется решение о снятии с хранения и распродаже населению, в первую очередь в сельской местности, УАЗов и ЛУАЗов. При этом машины, как и все вообще в СССР внедорожники, будут в обязательном порядке ставиться на воинский учёт и в случае военных действий подлежать мобилизации, однако, это никого не пугало. Народ мечтал — эх, если бы в своё пользование уазик! Это ж в какие чигиря за ягодой залезть можно! А сбор лесной ягоды в наших краях всё ещё был чрезвычайно популярен, особенно тех, что в садах не росли ни в каком виде: черники, голубицы, брусники, клюквы. Да и вообще — машина проходимая, ремонтопригодная. А если «буханку» ухватить — сколько в неё народу можно посадить!

Однако, конкретных новостей по военным машинам пока не было, а гражданские — пожалте. Газетку со столбиками новых и старых цен передавали из рук в руки.

Тётя Валя вздохнула:

— Эх, накопить бы на вот эту хоть! Всего две шестьсот…

— Да она же маленькая, — выпятила губу тётя Клара.

— Маленькая — да своя. Мы с ребятишками что — не вместились бы?

Меня, конечно, больше интересовали нивы — машина отличная, по бездорожью едет великолепно. Вроде бы, основную часть своих «детских болезней» должна уже изжить. Мы бы купили, в самом деле.

Да я бы её и по старой цене, десять триста, взяла. А теперь стало девять тысяч — ещё лучше, деньги есть. Но ездить-то как? Ещё восемь с половиной лет нам не светит. Разве что «Муравья» купить. Я слегка толкнула Вовку в бок:

— Вов, давай «Муравья» купим?

«Муравей», кто не в курсе — это такой мотороллер, трёхколёсный и с кузовком. В деревенском хозяйстве — очень удобная вещь. По садоводству гонять — кто нас остановит?

— Надо узнать. На них, может, тоже очередь стоять надо.

— Деда спроси, мож, у него по своим каналам быстрее получится.

И, между прочим, снова на слуху были дела, как позже говорили, коррупционные. Кстати, Соколова, директора Елисеевского гастронома, в этом варианте событий не расстреляли (Андропов, в отличие от Черненко, своё слово держал), и дали даже не по максимуму (двадцатку), а всего-то десять — смягчились, за активное сотрудничество со следствием. Зато уж Узбекское дело по припискам и коррупции продолжало греметь, и круги от него расходились до самого верха…

А чистки продолжались, о чём нам периодически сообщала баба Рая, тщательно отфильтровывавшая информацию об этом и составлявшая из мизерных крупиц картину не хуже штатных аналитиков.

АВГУСТОВСКОЕ

В крупном свинарнике дела шли по графику. Вова с Женей скатались до свиноводческих хозяйств, прикупили пару хрячков на ремонт. В конце сентября должны были опороситься первые молодые мамки, из приплода которых предполагалось отобрать ремонтных девчух, и нужно было прикупить небратских им кабанчиков (обязательно на пару месяцев постарше).

Использовали для такого случая свежеприобретённый автомобильный прицеп, в который, конечно же, поставили специальную транспортировочную клетку, поверх прикрыв её брезентом. А то этим лопоухим бандитосам только дай волю — сразу повыскакивают. Поместили пацанов в карантин, каждого в отдельную стаечку, и ходили они там важно, кум королю.

Из прекрасного — в середине августа мы с Вовой съездили и получили авторские экземпляры первой книги «Там где бьётся железное сердце Сибири» — именно не в журнальном, а в книжном варианте. Приятно, что ни говори. Одну книгу я сразу задарила Наташке, другую — Тане с Иркой, третью — папе. Ещё одну торжественно поставила на полку к «собранию сочинений». Остальные шестнадцать сложила стопкой в Юбилейном, всё равно шкаф пустой стоит — пусть лежат, есть не просят. А то вот так понадобится кому-нибудь подарить — а у меня в заначке ветер гуляет. Опять же, товарищам из органов будет что при случае почитать.

ДЕНЬ ЗНАНИЙ. МДЭ

Первого сентября мы поехали в город. На велике, конечно. Помимо комфортабельного мягкого багажника к рулю Вовкиного велосипеда была теперь присобачена корзинка, в которую, к примеру, входил рюкзак с учебниками. Правда, сегодня вместо рюкзака корзина была полна букетами, которые мама с бабушкой выращивали всё лето и практически насильно нам всучили — первое сентября же! Надо учителям дарить!

Зачем учителям столько ботанического мусора, я никогда понять не могла. Да, что там! Наверное, из-за этих первых сентябрей я и букеты не люблю. Как оно потом начинает дружно увядать, вода то протухнет, то прокиснет, вёдра эти таскаешь… Фубля. Люблю цветы живые — растут, глаз радуют. А ещё больше люблю конфеты.

Однако, с хорошими конфетами и шоколадками был определённый дефицит, так что пришлось ограничиться штатными гладиолусами.

В школьном дворе яблоку негде было упасть, так что мы прицепили велик около стекляшки (магазин напротив школы), взяли свои букеты и пошли искать ответственных лиц.

Мы нашли Татьяну Геннадьевну, которая отвела нас к завучу старшего блока, а та, в свою очередь — к классной руководительнице четвёртого «а», к которому мы были приписаны — биологичке Марине Ивановне, женщине мягкого характера, полноватой, голубоглазой, с короткой светло-русой стрижкой. Подозреваю, что всё было оговорено задолго до нашего прихода, потому что нам выдали листок со списком дат и времени, когда нужно было подойти и решить: консультации нужны, посещения или ещё что. И только по рисованию был сразу перечень тем, которые следовало отрисовать. Ну и супер.

Дальше мы поехали в музыкалку. Дни наших занятий были определены как среда и суббота.

— Это очень удобно, что среда, — жизнерадостно объяснила мне моя гитаристка, — и время я тебе оставила очень подходящее. Сразу после занятия — на сольфеджио!

Вова, который маячил в дверях, чтобы узнать назначенное мне время и записаться по возможности одинаково, сделал такое лицо… А когда он услышал, что кроме сольфеджио полагается ещё и хор — тоже в среду, пристроенный по времени так, чтобы первоклашкам никуда не ходить… Я думала, он сразу умчится. Но Вова принял этот удар мужественно, со всей возможной стойкостью, хотя сделался столь убийственно серьёзного вида, что мне так хотелось ржать — думала, я лопну.

— Ну, что, твоя душенька довольна? — спросил он, когда мы выскреблись из кабинета хора (на втором этаже) в коридор.

— Вова! Помни о развитии мозгов, — изо всех сил не ржа, призвала я.