Горячие руки на моих плечах обжигают. Сковывают. Не дают вырваться. Мужчина рядом – смесь грубости и силы. Нет в нем романтики или нежности. Только дикая звериная жажда. А я его источник. Источник, без которого он умрет.

Наши тела сплетаются в безумном танце. Горят. Плавятся. И я уже на пике… Но коварная трель звонка заставляет распахнуть глаза. Тру лицо спросонок и тянусь к телефону.

– Да, Аля. Что-то случилось?

– Крис, ты могла бы заменить меня вечером в пятницу?

– Аля, я больше не танцую. Ты же в курсе. У меня ребенок.

Все еще пытаюсь проснуться. Сбросить сонное наваждение. Выкинуть из головы образ, что дурманит мозги. Красивый. Горячий. Страстный и очень жестокий.

– Да. Я понимаю, – голос в трубке тихий и уставший, – просто… я думала…

– Все так дерьмово?

– Очень.

У Али, а вернее Эли, под таким псевдонимом она выступает в клубе «Рай», где раньше танцевала и я, больной ребенок. Дочка, которой требуется постоянное и дорогостоящее лечение. Вообще у всех девочек, что там танцуют, своя история. В основном не простая. Но есть и те, кому просто по кайфу трясти полуголыми задницами перед толпой мужиков.

– Аль, я подумаю. Надо решить с кем дочку оставить.

– Ты меня спасешь!

– Ерунду говоришь. Выйти один раз и повертеть попой – не равно спасению.

– Ты понимаешь. Там… Он…

– К тебе что кто-то пристает? – девушка мнется, молчит и я все понимаю без слов, – почему не скажешь владельцу? В «Раю» вроде все добровольно.

– Это не тот случай, Крис. Понимаешь, не тот. Этот мужчина. Он…

– Козел и мерзавец, – заключаю я, – ладно. Выступлю. Тряхну стариной.

– Спасибо большое!

– Но ты уверена, что один раз тебя спасет? Может лучше обратиться… в полицию? – произношу, а у самой мурашки по телу пробегают.

И в голове тут же возникает, казалось, забытое лицо и тело. Красивое такое. С широким разворотом плеч. Мощными бедрами. Сильными крепкими руками. Тело одного майора, который тоже когда-то работал в полиции. А потом исчез. Ублюдок.

– И что я скажу? Кто вообще мне поверит с такой-то профессией?

– Ты танцовщица, Аль?

– Стриптизерша!

– До гола мы не раздеваемся, – возражаю, – и, вообще, какая ментам разница, где ты работаешь. Примут у тебя заявление и…

– И тут же через шредер его пропустят. Ты не понимаешь, Крис… Тот мужчина… У него такие связи.

– Ясно. Очередной богатый ублюдок. Знавала я такого.

– И как? Как ты от него отделалась?

– Один майор помог. Но знаешь, таких и правда не много в полиции. Он можно сказать жизнью рисковал, чтобы делу дали ход, и чтобы того мерзавца посадили, а меня не закопали. Он меня спас.

– Вот бы к нему обратиться.

– Я бы с удовольствием, – вру, конечно. Вообще без удовольствия. Пристрелила бы этого гада, если встретила. Но Альке бы помогла. Чего уж там, – да только исчез он. Как сквозь землю провалился.

– А может его…

– Нет. Такое вряд ли, – говорю, а у самой мурашки бегут по коже. Сколько раз я и сама думала о подобном исходе. Но всегда гнала прочь дурные мысли, – знаешь, такие и в воде не тонут. И в огне не горят.

– Понятно. В общем, спасибо, что выручила…

– Как дочка то?

– Плохо, – признается, – операция нужна дорогостоящая. Очень большие деньги. Мне столько не заработать.

– А кредит?

– Столько не дадут. У меня ж и работы постоянной нет. Одни подработки. Я все время за ней должна присматривать. Или сиделку дорогую нанимать.

– Да. Понимаю. В общем скинь мне время. Ладно.

– Да. Конечно. Спасибо еще раз.

Мы прощаемся, и я переворачиваюсь на другой бок. Пытаюсь уснуть, но не получается. Ворочаюсь так еще минут десять и встаю. Дочь сопит на своем маленьком диванчике, и я, чтобы не будить ребенка, ухожу на кухню. Пью чай. Делаю себе бутерброд с сыром. Ем не спеша. И пытаюсь придумать к кому на ночь пристроить дочь.

С танцами в клубе «Рай» я завязала. Да и странно это днем воспитывать ребенка, а ночью танцевать полуголой перед кучей похотливых самцов. Аля, другое дело. У нее нет выбора. У нее дочка больная. Не знаю, что бы делала я в такой ситуации. Наверняка бы землю грызла, чтобы только найти деньги на дорогие препараты. Но я, к счастью, не на ее месте. Мне вообще позавидовать можно.

Дед оставил неплохое наследство. Вклад в банке на круглую сумму и квартиру двухкомнатную. Я у него единственная внучка. Родители разбились на машине, когда мне только семнадцать исполнилось. Поэтому дед был моей семьей. Правда недолго.

– Ма-ма-а-а! Ты почему меня не разбудила?

– Зачем? – удивляюсь.

А сама глаз не могу отвести от заспанной хитрой мордашки. Вся ведь в отца пошла. От меня ничего не досталось. Гадкая судьба. И здесь не подфартило.

– Сегодня восьмое марта. Мы будем выступать в садике. Ты обещала сделать мне красивую прическу. Хочу, чтобы все девочки мне завидовали.

– Зависть – плохое чувство, – возражаю.

– Ты поэтому такие каблуки высокие носишь? Наша воспитательница сказала, что у тебя ноги от ушей и она тебе завидует.

– А ну брысь в ванну, чистить зубы и умываться.

– Злая ты! Вот был бы у меня папа, я бы ему на тебя жаловалась!

Язык показывает и убегает. Пакостница мелкая. И в кого этот ребенок такой растет? Уж точно не в меня. Папина дочка. А папа у нас кто? Папа у нас мент. Однажды попавшийся на моем пути. Спасший. И… Исчезнувший. Просто переспал и бросил. Обычная история для мужчин. Необычного в ней лишь моя дочь, которая стала настоящим сюрпризом.

Клуб. Знакомая обстановка. Музыка. Даже девочки есть знакомые. Те, кто дольше всех продержался. Текучка здесь дай боже. Все-таки танцевать у шеста – не самая романтичная профессия. Сложная, что ни говори. Здесь растяжка нужна. И гибкость. И сила рук. Это только на первый взгляд – крути себе попой. Но танец у шеста – тяжкий физический труд. Хотя, наверно, любой посмеется мне в лицо, если озвучу. Но о своей работе я никогда не распространялась. А потом и вовсе ушла. Хватило приключений на жопу. Как вспомню, так вздрогну. Если бы не один очень дерзкий майор, лежала бы трупиком в лесополосе прикопанная.

Так что спасибо еще ему должна сказать. Не потому, что бросил. А за жизнь, свободу, ну, и за дочку. Она умница. Хотя, вот если бы встретила…

– Крис! Привет! Ты ли это?

– Я. Я. Элю сегодня подменяю.

Сирина, вернее Марина, спрыгивает с шеста. Здесь у многих имена вымышленные. Красивые. Стриптизерша Валисия звучит куда изящнее чем Валька. Здесь ведь «Рай». Элита. А не сельский клуб.

– А Север в курсе?

– Я что самоубийца без его ведома на смену выходить.

– Ты то? Нет, конечно, – хмыкает, тонкую бретельку на изящное плечо возвращает, – ну, пошли в гримерку. Расскажешь. Мальчики, мы скоро вернемся, – кидает на прощание каким-то уже в дрызг пьяным мужикам.

Они улюлюкают, а я благодарю, что охрана в «Раю» не то что в других клубах. Здесь своих девчонок в обиду не дают.

– Да нечего рассказывать, – хмурюсь, снимая одежду уже в гримерке.

Разглядываю два лоскута ткани, мало что прикрывающие. Но прячущих самое главное. Это самое главное по прейскуранту и только на добровольной основе. В «Раю» всегда было так. Поэтому ситуация с Алей странная. Там либо мужик очень богатый, со связями. Либо… бандит какой.

Еще раз мысли в голове прокручиваю. Может сходить к нашему главному. Тому, кого здесь боятся и уважают. Михаилу Северову. Но кто я такая? И что ему скажу? Я даже ситуации толком не знаю. Лишь то что к Але кто-то пристает. Так он и не в клубе ее может выцепить. А Север не обязан каждой танцовщице по телохранителю выдавать.

– Эй. Земля! Прием, – щелкает пальцами перед глазами Марина, – ты чего застыла? Скоро наш номер. Пошли. Тряхнешь старинной. Сбросишь лишние кило. А то я смотрю ты поправилась.