В самой глубине трясины на более-менее плотном участке земли стоял деревянный дом без окон и с пологой крышей. А перед странным жилищем раскинулся невиданной красоты сад с цветами, чьи листья и бутоны были будто высечены из горного хрусталя самых разнообразных цветов. Когда на болотную трясину налетали порывы ветра, цветы издавали жалобный хрустальный звон, больше всего походивший на плач.

Хозяина дома всегда можно было найти среди цветов. Этот раз не был исключением. Заячья Маска увидел среди хрустального зеленого плюща узенькую сгорбленную спину.

– Слепее-ец!– не слишком громко окликнул он, чтобы ненакором не напугать.

Спина разогнулась, и перед Посланником оказался худенький мальчик лет семи-восьми с необычайно взрослым, серьезным лицом и слепыми неподвижными глазами.

– Что тебе нужно опять?– раздраженно спросил он.– Ходишь тут, топчешь мои растения и наводишь смуту. Никто не должен ходить сюда, чтобы не портить цветы.

Заячья Маска пожал плечами.

– Я выполняю свою работу. Мне нужно узнать не передавал ли один из твоих цветов каких-то тревожных сигналов? Быть может, какой-то из них пошел в сильный рост в последнее время или…

– Ты имеешь в виду те цветы, что я раздаю соседям?– раздраженно перебил его Слепец.

– Именно.

– С ними все в порядке.

– Точно?

– Да что ты ко мне прикопался-то?! Я же сказал, что все в порядке!

– Ладно, спасибо,– Заячья Маска слегка наклонил голову и поджал губы.

– Ага, иди уже.

Возвращаясь назад по болотным мосткам Заячья Маска начинал испытывать глухие удары отчаяния. Если он не найдет беглеца и виновного в его исчезновении лесного жителя до Карнавала, не сносить ему головы. Лесоцарь очень жесток на расправу.

Сашку пугало это место. Ему не нравилось, что здесь все кажется гнилым и затхлым, не нравился даже запах пещеры, в которой он казался. Она пахла старым деревенским кладбищем.

А Женя… она выглядела и говорила странно. Будто бы вывернутая наизнанку копия той девчонки, которую он знал. Эти волосы, яркая одежда – Женя, его Женя, почти всегда ходила во всем черном! И ее слова, это глухое смирение со своей жизнью, как у древней старухи, которая готова сесть в кресло и умереть прямо здесь. Но, кажется, воспоминания ободрили ее, а после разговора о матери, что-то зажглось в ее глазах.

Женя любила свою мать, Сашка это хорошо знал. Она всегда говорила о ней с нежностью и каким-то надрывом, будто бы готовая вот-вот расплакаться. Однако в последнее время в их отношениях что-то заметно изменилось. Женя часто приходила в школу злая, о матери не говорила и сбрасывала ее звонки. Она рассказала другу о причине такого поведения, но Саша считал, что она не права. Ирина, мать Жени, была серьезно больна и ей нужна была поддержка единственной дочери. А в такой жизненной ситуации, как сейчас, особенно.

Но Женя решила просто сбежать от всех проблем.

У Заячьей Маски, в отличие от всех остальных жителей Леса, не было своего дома. Спал он где вздумается. Трава служила ему мягкой постелью, а деревья прятали от дождя, если ему вдруг хотелось, чтобы ночью шел дождь. Когда-то даже сам Лесоцарь настаивал на том, чтобы Заячья Маска возвел себе жилище. Но Посланнику намного больше нравилось быть вольной птицей, что может спать где вздумается.

Времени у него оставалось совсем мало, солнце уже окрасилось в золотой предзакатный цвет. Но и тех, к кому можно было обратиться, тоже осталось совсем немного. По пути от Слепца он зашел к Курильщице, но эта старая сплетница совсем ничего не знала и была сильно поглощена подготовкой к предстоящему ,Карнавалу.

И деревья молчали. Если раньше они хоть какие-то подсказки пытались давать, то сейчас лишь жалобно трепыхали листочками.

Заячья Маска начинал злиться.

Но Лес не имел чудесное свойство: он не мог позволить кому-то испытывать плохие эмоции. И очень быстро Тропа привела его в прекрасную березовую рощу.

Сашка все ел и ел. Жадно впиваясь в каждый кусочек и зажмуривая глаза от удовольствия. А потом все обильно запивал соком. Женя смотрела на него с щемящим сердцем. Ей даже представить было трудно, через что довелось ему пройти перед тем, как добраться до нее. Но она очень ценила то, что он пошел следом за ней.

Быть может, у нее все-таки был настоящий друг?

– Спасибо,– от души поблагодарил Сашка, когда наелся. Он откинулся на спинку дивана и поморщился.– Теперь желудок режет, блин.

– Сколько дней ты не ел?– Женя взяла одно печенье и откусила маленький кусочек.

– Позавчера, кажется, я доел последнее.

Сердце Жени болезненно екнуло.

– Зачем ты вообще пошел за мной?– тихонько спросила она.

– Потому что беспокоился. Ты все последнее время была очень странной. Я думал, что дело только в твоем отце, но теперь понимаю, что случилось на самом деле.

Женя промолчала, лишь захрустела еще одним кусочком печенья.

– Что ты планируешь делать дальше?– спросил Саша.– Так и будешь оставаться в этом… месте?

– Почему бы и нет?– она пожала плечами.– Там я слишком ужасно поступила для того, чтобы иметь право вернуться. Да и не ждет меня там ничего хорошего.

– Женя, но ты же ведь даже не знаешь, что это за место такое! Где оно, что оно, кто тут вообще живет. Об это ты не задумывалась?– Саня негодующе всплеснул руками.

Она отвернулась.

– Не все ли равно?– тихо проговорила девушка.– Здесь тихо, спокойно. Я большего не хочу.

– И тебя не беспокоит, что ты ничего не знаешь об этом месте?

– Ни капли. Постепенно я все равно узнаю его.

– А если он не такой как тебе кажется?

Женя рассмеялась.

– Мне абсолютно все равно, поверь. Даже если меня тут расчленят и сожрут, то мне будет все равно, потому что последние дни я провела в спокойствии.

Эти слова явно ужаснули Сашку. Он подался вперед и схватил Женю за руку.

– Ты что такое говоришь?!– воскликнул он.– Тебе жить надоело?! Давай возвращаться домой, не дури. Тебя мать дома ждет.

Женя заколебалась буквально на миг, но потом тряхнула головой и встала.

– А у меня вечером карнавал. И мне нужно готовиться.

Когда обычные березы в зеленом кружеве своих крон сменились голыми, покрытыми копотью стволами, Заячья Маска понял, что его занесло во владения Горелого. Здесь земля была укутана серым пеплом. И он же снежными хлопьями валился с когтистых крон деревьев. Животные в эту часть Леса почти не забредали, лишь изредка залетали какие-нибудь отчаянные или дурные птицы, садились на хрупкие ветки, издавали пару тревожных криков и возвращались восвояси.

В самой глубине леса стоял крошечный домик, больше похожий на охотничью заимку. Возле дома располагалась скамейка, на которой обычно сидел хозяин, с тоскою глядя вдаль или же читая какие-то старые газеты.

Мужчине было за сорок, но его лицо больше походило на стариковское. Глубокие морщины впились в его кожу, трещинами расходясь от глаз, рта и лба. Да и в коротко стриженных волосах было очень много седины. Он был похож на обычного работягу, но неизмеримая тоска в глазах придавала ему какого-то печального, хрупкого благородства.

– Здравствуй, Горелый,– в некотором замешательстве Заячья Маска остановился рядом со скамьей. Он не знал, зачем Тропа привела его сюда.

На коленях, покрытых старыми трениками, мужчина держал газету с лицом какого-то политика и громким заголовком в полстраницы.

– Привет,– тихо проговорил мужчина.– Тебе что-то нужно?

– Да нет,– он сел рядом на скамейку.– Просто случайно забрел.

– Чай будешь?

Заячья Маска едва заметно кивнул. Горелый поднялся, отложив в сторону газету, и быстро сходил в свой дом. Спустя минут десять он вышел и протянул Заячьей Маске эмалированную кружку с нарисованными на ней ягодами, вторую такую он взял себе. Обе кружки исходились паром с мягким приятным запахом мяты.