Он протянул мне небольшую коробочку, меньше ладони. Я поспешила открыть её и увидела внутри золотое насекомое, разумеется, неживое, механическое. Осторожно провела пальцем по гладкой блестящей спинке, вспомнила книжицу, которую мне вручил Джош. Моя догадка подтвердилась. Я вздохнула.

– Надеюсь, он не из настоящего золота?

Рэнди сощурился.

– С каких пор ты спрашиваешь не обратное? Не твоего ли дядю интересовал исключительно навар?

Я позволила себе улыбнуться. Рэнди вновь потрепал меня по голове, как маленькую.

– Нет, конечно. Это олифа. – Видя моё непонимание, Рэнди закатил глаза. – Варёное льняное масло. Если поскрести, отойдёт пленочка. Под ней обычная латунь.

– А так от настоящей не отличишь. Спасибо тебе большое.

– Не выглядишь расстроенной, – он склонил голову набок. – Продать ведь нельзя.

– Мне всё равно нравится. Это можно использовать как украшение.

В доказательство я сняла шнурок для волос, намотанный на руку, продела его в одно из отверстий тела жука и завязала на шее. Рэнди усмехнулся.

– И не только. У него широкий функционал.

– Здесь у нас расположены стеллажи с учебной литературой – вот эти пять шкафов. А дальше начинается исторический раздел. Сюда редко кто заходит, разве что за домашним заданием, но тебе на всякий случай стоит знать, что книги по эпохам расположены справа налево, а не наоборот, – рассказывала мне тётушка Луиза – прошлый библиотекарь в отставке, когда я на следующий день нарисовалась в библиотеке Альтрегоса. Вообще-то, её звали Дилуизафайя Ррегхутрон, но все звали её Луизой или вообще просто Лу. Она была едва ли не старейшим из существующих ныне драконов, большую часть своей жизни проработала в Альтрегосе сперва преподавателем древних языков, а затем библиотекарем.

По внешнему виду понять, что это самый настоящий дракон, было сложно. В человеческом облике Луиза представляла собой бодренькую старушку, навскидку лет шестидесяти. Она даже не носила очки! И зубы были все свои, целые. Вот тебе и пенсионный возраст дракона в тысячу лет. Если бы не прямоугольные зрачки, ну и тот факт, что я уже знала об истинной её сущности, ни за что бы не догадалась.

– Ох-ох-ох, надеюсь, ты справишься, – Луиза ободряюще положила когтистую руку на плечо и повела дальше. – Вот тут у нас книги для особого пользования, – она погладила дубовую дверь с витражной вставкой. От её прикосновения цветное стекло засветилось, и я невольно ахнула от удивления. Драконова магия всегда чуть сильнее, а оттого и впечатляет больше. – Я дам тебе ключик, и если кто-то придёт за книгой из этого отсека, ты пойдёшь вместе с ним, сама отопрёшь дверь и проследишь, чтобы читатель взял только ту книгу, что ему нужна и не больше. Раньше здесь даже стоял грифон в качестве охраны.

– Грифон? – переспросила я.

Сейчас грифоны считаются исчезающим видом и обитают только в заповедниках. В прошлом веке на них велась активная охота. За когти с лапы грифона платили очень хорошие деньги на аукционе, хотя я никогда не понимала, почему, ведь эти когти кроме как украшений даже в зелье никакое не шли. А ещё клюв – он особо ценился у богачей. Он часто становился элементом маски для балов. Мне всегда было больно смотреть на подобные украшения, я как будто чувствовала, что зверь ещё кричит и умоляет о помощи.

– Да, но то давно было. Ещё твоих прадедушек не существовало даже в помине, – Луиза махнула рукой. – Справишься с этой инструкцией?

– Конечно. А что именно хранится в этом зале?

Луиза смерила меня взглядом, оценивая, достойна ли я того, чтобы рассказать что-то, затем ответила лаконична.

– Там хранятся книги, которые не всем должны попадаться на глаза. Очень дорогие, редкие. Тот зал используется как хранилище древнейших драконов главами кланов.

В моей голове закрутились шестерёнки. Если бы я захотела спрятать артефакт, то наверняка положила бы его в комнату, которая очень хорошо охраняется.

– Пойдём, ещё кое-что покажу.

Мы вышли обратно в главный зал. У большого застеклённого окна в пол стоял массивный дубовый стол, по бокам от которого тянулись более низкие, чем для книг, стеллажи – картотека. На столе на этом стояло странное устройство, которых мне ещё не доводилось видеть. Сверху у него был тёмный прямоугольник в латунной раме, от него тянулось множество маленьких трубочек. Сзади него стояла большая железная коробка, внутри которой эти трубочки сходились в едином паровом ядре, а ещё за неимением одной из стенок я могла видеть множество шестерёнок разнообразного калибра и предназначения. На столе стояла панель, тоже из латуни, с кучей клавиш, напоминающая нижнюю часть печатной машинки. Луиза нажала на одну из них с характерным звенящим звуком. Чёрный прямоугольник вдруг поменял цвет на бледно-розовый, а шестерёнки внутри коробки пришли в движение, затрещали. Горячий воздух по трубам пошёл запускать все внутренние процессы машины.

– Что это такое? – шёпотом спросила я, словно боялась разрушить магию. – Похоже на печатную машинку.

– ПАМ. Это в сокращённом варианте. Полностью – Паровая Аналитическая Машина. Смотри, как удобно. Это вот экран, – Луиза указала на менявший цвета прямоугольник, – на него выводится нужная нам информация. Это отражение внутренней жизни ПАМ, все движения этих шестерёнок и винтиков преобразуются в понятный нам текст. Ни грамма магической эссенции, только техника! Это единственный экземпляр в Кёртингтоне, а, возможно, и во всём мире. Осторожнее с ним.

Я послушно закивала, думая про себя, что лишний раз даже не подойду и не буду дышать рядом, чтобы если что ненароком что-то не сломать.

– Сюда вводим любое имя, – она быстро напечатала что-то одним когтистым пальцем, – обрати внимание: каждая клавиша подписана своей буквой – очень удобно.

– А почему они не по алфавиту?

– По той же причине, что и на печатной машинке3. Никогда не работала на ней?

Я отрицательно покачала головой. Хотелось бы мне научиться. Труд машинистки воплощал идеи в жизнь, по сути, с их помощью рождались мои любимые книги. Без них идея так и оставалась бы идеей, либо же была записана на бумаге перьевыми ручками.

Луиза потянула за рычаг, и из люка под столом вылезла механическая рука. Такой удивить кого-то было сложно: механические складные руки были неотъемлемой частью почти любого производства из-за удобства достать что-то с верхотуры. Управлялись такие руки с помощью двух-трёх рычагов на специальном пульте. Но здесь пульта не было. Рука сама, ведомая командой, что дала ей ПАМ, полетела к одному из шкафов и вытащила незамедлительно одну из карточек, после чего в секунду положила читательский билет на стол.

– Впечатляет, – выдохнула я.

– Это ещё не венец человеческого творения! Но сильно упрощает нам работу. Тебе стоит потренироваться, чем самой рыться в этом алфавитном беспорядке.

Луиза не сомневалась в том, что я стану великолепной сменой. Она сказала, что я ей понравилась сразу, стоило мне заявиться на пороге Альтрегоса.

– У тебя большой потенциал, дитя. Как тебя зовут?

– Рене, – ответила я, удивившись. Луиза точно меня спрашивала. Или так проявляется старческая забывчивость? Но у драконов же такой ясный ум.

– Нет, я имела в виду полное имя.

– Ренетрие ЛеБран.

– ЛеБран? Хм, – Луиза выглядела задумчивой. – Ты уверена в этом?

– Абсолютно. Моего дядю зовут Руфус ЛеБран, и у моей матушки была такая же фамилия.

– Была? Бедное дитя! А отца ты не знаешь?

Я покачала головой. Мама никогда о нём не говорила, а дядюшка Руфус лишь фыркал или отвечал:

– Надеюсь, он гниёт в тюрьме, где ему и самое место.

Я даже не знала, как его зовут. О нём не принято было говорить.

– Просто ЛеБран – необычная фамилия для дракона из клана Тридан.

– Д-дракона?

– Ну, конечно, дракона, – Луиза улыбалась.