Жизнь в «Столице» кипела. Кабинет мой всегда был забит людьми буквально со всех концов страны. В городе Уварове Тамбовской области я покупал ангap, чтобы поставить в Москве склад для хранения бумаги, которая шла к нам вагонами из Балахны, Пензы и Сыктывкара; химзавод того же города поставлял нам два вагона гидросульфита натрия для обмена в Соликамске на бумагу; заключал договоры с Мичуринским кирпичным заводом на поставку кирпича тоже для обмена; пробивал землю под Москвой под дачные участки для сотрудников; в Кисловодске покупал дом для отдыха сотрудников; с ВАЗом заключал договор на поставку «Жигулей» сотрудникам; выбивал помещение для издательства (о, как это было трудно!); искал сотрудников в технические отделы издательства. А сколько авторов бывало у меня ежедневно! В эти же дни я организовывал журналы «Русский архив», «Нива», «Фантастика» и газету «Воскресение»; учреждал малые предприятия по всей стране…

О журналах и малых предприятиях расскажу чуть подробнее. В то время в стране начали появляться первые независимые газеты и журналы. Закона о них пока не было, но они уже не запрещались. Журнал – это моя давняя мечта. Теперь можно было ее осуществить. Я решил возродить Бартеневский «Русский архив». Пригласил к работе над ним Ирину Смирнову, историка, архивиста. И вдвоем потихоньку начали собирать первый номер. Однажды Смирнова прибежала ко мне в панике: случайно узнала, что еще два издательства работают над журналом «Русский архив», и якобы в одном из них книга сдана в производство. «Надо опередить!» – взвился я. Застолбить журнал за «Столицей», дать первыми рекламу! Номер был быстро сверстан, радио дало почти часовую беседу со мной о журнале, а по телевидению мы выступили вместе со Смирновой. Первый номер журнала вышел за три месяца. Когда появился Закон о печати, мы сразу зарегистрировали и «Русский архив», и «Ниву», опередив издательства, которые пришли с заявкой после нас. Первый номер «Нивы» вышел попозже. Цену мы установили три рубля за экземпляр, а с лотков он продавался за тринадцать. Очень хотелось мне иметь свою газету, но если журнал я мог делать сам, работа знакомая, то опыта газетчика у меня не было. Нужны главный редактор и журналисты. Знакомых газетчиков у меня не было. Мне порекомендовали человека, имя которого я слышал впервые. Но другого не было, и я согласился попробовать. Газета начала выходить, но не такой я видел ее. Мне представлялась она веселой и боевой, ироничной и тонкой, зубастой и умной, независимой и культурной, главной темой ее должна стать жизнь русского народа. Я надеялся, что газета окрепнет, развернется. Руки у меня совершенно не доходили до нее. До третьего номера, на мой взгляд, она потихоньку шагала вверх, появились читатели. Звонки, письма. Потом застыла на месте, стала однобокой, односторонней, и я отпустил ее на свободу, смирившись с неудачей.

Малые предприятия. О них заговорили в стране, стали поддерживать. И однажды мне пришла мысль, что под видом малых предприятий в городах России можно возродить закрытые Хрущевым областные издательства. Сколько обращений к правительству слышали трибуны писательских съездов и пленумов, но правительство безмолвствовало. А я спокойно и тихо начал открывать малые предприятия-издательства:

Липецк, Тамбов, Мурманск, Калининград, Тула, Курск, Харьков и т. д., было создано тринадцать издательств и два акционерных общества. Все они получили от «Столицы» деньги для развития. Одни из них за год окрепли, прочно встали на ноги, издают книгу за книгой, другие туго, медленно развиваются. Это зависит от характера, предприимчивости руководителей и местных условий. Мне мечталось о мощном издательском концерне, где в центре стоит «Столица» с ее журналами и газетой и филиалы ее по всей стране. Каким-то образом о деятельности «Столицы» узнавали зашевелившиеся предприниматели, и вряд ли найдется хоть одна область России, представители которой не побывали в моем кабинете. Со многими завязывались деловые отношения.

А скольких новых организаций «Столица» стала соучредителем! Ассоциация книгоиздателей (АСКИ), Союз арендаторов и предпринимателей, «Россия» – по связям с зарубежными соотечественниками, «Русская соборность» и т. д. и т. п. Написал я это, и пришла мне в голову ироническая мысль: вспомнить и перечислить все свои титулы-должности, или как там их еще можно назвать, даже не знаю – в общем, то, что обычно пишут на визитках, по состоянию на первое января 1991 года. Начал вспоминать и офигел! Записываю не по важности, а по тому, как вспоминалось: директор издательства «Столица», член Союза писателей СССР, член Правления Союза писателей РСФСР, секретарь Правления Союза писателей РСФСР, главный редактор журнала «Русский архив», член редколлегии журналов «Московский вестник» и «Нива», президент акционерного общества «Голос», член правления акционерного общества «Толика», член Правления ассоциации «Россия», член Правления Международного фонда «Русская соборность». Член, член, член…

Пишу эти строки спустя год, а кажется, давно это было! И каким интересным, насыщенным было то время. Ни дня покоя, ни часа отдыха! Удивительный год! А сколько сделано! Вспоминаю сейчас и удивляюсь: неужто все это уложилось в один год? Да, за один год удалось организовать, поставить на ноги новое издательство. Создать на пустом месте и так, что о нем заговорили. Что же было сделано? Мы получили ордер на большое помещение на улице Горького неподалеку от Кремля, рядом с Центральным телеграфом, начали строить свою типографию, купили дом в Кисловодске, почти получили землю в Нарофоминском районе (облисполком подписал все бумаги), три склада ломились от бумаги, купили и привезли ангар под склад, о журналах, малых предприятиях и газете я написал. Да, начало было энергичным, мощным, красивым, а кончилось все крахом! Крахом еще более стремительным, чем рождение издательства. Я не почувствовал, не увидел начало разложения, исток будущего краха. Не заметил лишь потому, как понимаю теперь, что по отношению к людям я романтик. Да, я знал из книг, из газет, что есть негодяи, есть преступники, есть злодеи, есть доносчики, но я никогда не верил, что мои знакомые, друзья, окружающие меня люди могут быть завистниками, подлецами, доносчиками, я не верил, что мои знакомые могут сделать мне подлость, ведь я всем желаю добра, стараюсь делать все, что в моих силах, чтоб всем вокруг меня было хорошо. Разве найдется хоть один человек на земле, который может сказать, что я сознательно сделал ему какую-нибудь пакость? Я мог кого-то нечаянно обидеть словом, шуткой, но из-за этого врагами не становятся. Мне всегда казалось и кажется до сих пор, что я лишен чувства зависти. Нет, вру, я завидую Бунину: ну как ему удается так найти и соединить слова, что я не только вижу зримо все то, что он описывает, живу среди тех, о ком он говорит, но и наслаждаюсь этими самыми обычными словами. Господи, научи меня так же соединять слова, ведь я рассказываю в своих книгах совсем об ином времени, чем Бунин. Его уже нет, он не сможет рассказать! Ведь Ты, Господи, знаешь, сколько сил и времени я потратил над белым листом бумаги, чтобы найти свои слова, чтобы они вызывали такие же чувства у читателей, какие вызывают во мне строки Бунина и Достоевского… А современникам своим, особенно тем, с кем знаком, я никогда и ни в чем не завидовал. У меня свой путь, и я почти всего достиг, о чем мечтал в юности, достиг и разочаровался. Единственно, что приносит радость и наслаждение – это литература. Мне хочется повторить еще раз слова, которые я повторил в семнадцать лет: «Жизнь – это литература, а все остальное лишь материал для нее». Мне уже немножко за сорок, и осталась у меня единственная мечта – читать и писать, писать и читать. Все остальное не приносит радости.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.