– А что,… мне нравится твоя идея,… вроде всё по-честному,… так что живи, сколько хочешь,… нора у меня большая, на двоих хватит!… Да и запасов немало, тоже в достатке,… ешь, сколько влезет!… Тем более ты вон, какой худой,… в тебя много-то и не влезет!… И ты прав, уж если бы воры вместо тебя залезли, то всё разорили бы,… уж лучше с тобой жить, чем постоянно боятся, что кто-то чужой ко мне заберётся,… ха-ха… – быстро поразмыслив, согласился шмель и даже по-доброму хохотнул. И с этого момента стали они жить вместе, сообща службу нести.

Да только жизнь-то хороша, оказалась лишь у одного таракана. А вот шмель по-прежнему трудится не покладая лапок и крыльев. И даже больше летать стал, крутится, словно белка в колесе, ведь теперь ещё один рот добавился, таракана кормить надо. Но шмель этого недопонимает, трудится с утра до ночи, жужжит-летает. А таракан целыми днями в норе валяется, да мёд с нектаром уминает, аж за щеками трещит; располнел на сладком-то, раскормился, и в конец обленился. Ведь всё что он сделал за последнее время, так это лишь натаскал в нору для себя мягкой, пышной подстилки из одуванчиков. И спит себе, усами шевелит, да ножкой во сне подрыгивает.

А между тем в нору к шмелю так никаких чужаков и не лезет, никто не посягает на его запасы. Но это не потому, что там таракан вахту несёт, вовсе нет, а оттого, что никому и в принципе в голову не придёт разорять шмелиные запасы, ибо в лесу всякий знает, что шмель в отличие от пчелы может и несколько раз подряд ужалить, и даже до смерти. Так что к нему лучше не соваться. А таракан хитрец, зная это, ловко обыграл ситуацию, сжулил, навязал шмелю свои услуги, всё перевернул в свою пользу и теперь пожинает плоды; объедается, от лени мается, да на мягкой подстилке в уюте валяется.

Однако долго так продолжаться не могло, притом не потому, что шмель догадался о коварстве таракана, он-то как раз об этом подумал бы в самую последнюю очередь, ему некогда, трудиться надо, а продолжаться это не могло оттого, что таракану самому всё стало надоедать. Ведь по натуре тараканы существа суетливые, быстроногие, им бы поноситься, пошустрить, где бы чего стащить. Спокойная жизнь им совсем не по нутру. А потому прошла неделя, другая, такой сладкой жизни, и наш таракан загрустил.

– Эх, как же было хорошо, когда я мог целыми днями бесцельно по лесу мотаться,… бегал, где хотел и как хотел,… и при этом ничего не делал!… Правда, я и сейчас практически ничего не делаю,… но и свободно тоже не мотаюсь!… Отойти никуда не могу,… не имею права, ведь у нас со шмелём договор,… бросать склад с его припасами мне нельзя,… тогда я лишусь и крова, и еды!… Да уж,… сам не ждал, не гадал, а в ловушку попал!… Оно, конечно, поначалу всё было хорошо,… ешь от пуза, сколько влезет, спи, отдыхай вдоволь!… Но теперь и погулять захотелось, а не дозволено… – печально рассудил таракан, лишь чуток выглядывая из норки, а дальше ему высовываться по договору запрещено, даже строчка об этом такая есть «сторож должен неотступно следить за объектом, ибо замены ему нету». И вот тут на этот счёт у таракана появились мысли.

– А что если я найду себе замену!?… нет, не навсегда конечно, а лишь на время!… Допустим, захочется мне погулять,… вот я и оставлю за себя замену,… а если кто непрошенный пожалует, то замена тревогу и поднимет!… Впрочем, кто же осмелится без спросу пожаловать к шмелю,… все же знают, что к нему лучше не соваться!… Хотя я же сунулся,… так что на всякий случай лучше найти себе замену,… уж совсем-то пустой дом оставлять нельзя!… Но вот только кого найти?… нужно чтоб и смелый был, и ловкий, и на вид грозный,… а кто у нас такой есть, надо ещё посмотреть… – вновь задумался таракан, и опять из норы высунулся, взглянуть, кто там снаружи бегает и сможет на время его заменить. Смотрит, гусеница ползёт.

– Нет, эта не подойдёт,… её никто не боится,… а если случится, то её и саму съедят,… такой охранник нам не нужен,… ха-ха… – усмехнулся он и снова стал наблюдать. Видит, жук стригунец во весь дух мчится.

– О, нет,… этот тоже не подойдёт,… слишком шебутной, не усидит на одном месте,… будет по норе носиться, все соты переломает,… лучше ещё кого-нибудь присмотрю… – вновь отверг кандидатуру таракан, и опять на улицу глядит, а там не спеша муравей идёт, деловито так своими усиками-антеннами пошевеливает. Ко всему принюхивается, примеряется, смотрит, что такого полезного можно в муравейник отнести.

– Ого!… а вот он-то мне и нужен!… И ростом как раз, и видом удачен, и смел, и проворен,… хорошая замена из него для меня получится!… – мигом решил таракан и муравья окликнул, – эй, муравей, дружище,… подойди-ка ко мне поскорей,… у меня к тебе дело есть!… Уж если сговоримся, то я тебя не обижу, хорошо заплачу, благодарность выражу!… иди, не бойся… – мягонько так позвал муравья и даже улыбнулся ему. Ну а муравей видит, к нему по-доброму обращаются, не нападают, в драку не вступают, и отвечает.

– А чего мне боятся,… мы муравьи народ отважный,… друг за дружку горой стоим,… если что, вмиг вступимся,… никто к нам особо и не пристаёт!… Да и ты я гляжу, зла мне не желаешь, по-хорошему приглашаешь,… хотя и ходит про тебя по лесу недобрая молва,… дескать, ретив ты и своими усами можешь, кого угодно проткнуть,… даже жизни лишить!… Так что не пойму, зачем я тебе понадобился?… – слегка смущённо говорит муравей, а сам лукаво улыбается, признал таракана, не раз слышал о его выходках, а тут ещё и увидел. А таракан сразу в разъяснения пустился.

– Ну, это зря про меня так говорят,… на самом деле я хороший,… вот сторожем здесь в шмелиной норе устроился!… А от тебя мне надо, чтоб ты за меня всего-то полчасика подежурил,… посиди тут, никого не пускай,… покарауль соты с нектаром и мёдом,… а я схожу пока прогуляюсь, разомнусь немного, свежим воздухом подышу!… А как вернусь, тут же с тобой рассчитаюсь,… мёдом угощу!… И если ты согласишься, то мы можем так хоть каждый день повторять,… ты за меня подежуришь, а я тебе сладостями отплачу!… Ну, как ты на это смотришь?… – вновь заискивающе спросил таракан.

– Хм,… ну, отчего бы и не подменить тебя,… тем более ты мёдом рассчитаешься,… а мы муравьи сладкое страсть как любим!… Хорошо, я согласен,… иди, гуляй, разминайся, дыши свежим воздухом… – мигом согласился муравьишка, и они поменялись местами, таракан вылез наружу, а муравей заскочил в норку.

Ох, и обрадовался же таракан своей воле. Выбрался наконец-то на свободу из сладкой темницы, и сразу бросился по лесу бежать, давай на приволье резвиться. Проказничать не забывает, и как прежде встреченных им насекомых да паучков своими усами пугает, задирает. При этом урчит, шумит, хохочет. От всей души веселится, над другими потешается, успокоиться никак не может, развлекается.

И вот забавлялся он так, забавлялся, бежал-бежал, и до самого болота добежал, а там лягушка на кочке сидит и мошкару ловит, кормится. А уж мошкара-то вокруг неё облаком вьётся, и старается наоборот лягушкой полакомиться, прямо целиком слопать её желает. Ну а кто на болотах бывал, тот знает, что такое мошкара или гнус – это просто проклятье какое-то. Облепит тебя со всех сторон, и лезет повсюду; и в нос, и в рот, и в глаза, и за шиворот, и за пазуху, и даже в уши. И спасу от неё нет никакого.

Вот и в этом случае, облепила мошкара лягушку и лезет ей повсюду. А лягушке-то лишь этого и надо, она словно приманка у охотника, как говорится – на ловца и зверь бежит, мошкара ей в глаза, а она её своим языком только успевает слизывать, да в брюшко себе отправлять. Мошкара для неё, как рыбья мелюзга для рыбака на ушицу годная. Языком раз махнёт и будто ложку ухи проглотила. А таракан, как увидел такой способ питания, так тоже кушать захотел, в нём мгновенно зверский аппетит проснулся.

– Вот так способ пообедать!… я тоже так хочу!… Надоело мне, у шмеля лишь одни сладости есть, даже приторно стало,… разнообразия желаю!… А тут как раз хоть какое-никакое, а мясцо,… а его давно уже не пробовал,… последний раз в городе на помойке при кафе остатки куриной ножки подъедал!… А тут вон как,… считай, дичь сама в рот летит!… Надо только лягушку прогнать, и вся мошкара моя!… Ох, и перекушу же я сейчас… – жадно пуская слюнки, подумал таракан, и тут же на лягушку свои усищи, словно кинжалы выпятил. Крылья распустил, взъерошился весь, чтоб больше лягушки казаться, да как заурчит, зашипит, заверещит.