– И что? Реально? Мы сделали это? Подтянули все хвосты? – У меня нервно задергался глаз.

Скрупулезная Мия отложила кружевную скатерть и открыла заметку на браслете:

– Ну, еще два практикума по алхимии и дежурство по столовой, но это мелочи. Ллейшах уже подписал нам допуск, а в столовой на следующей неделе дежурим, с нами Алина с подружками поменялась.

Я выдохнула и беззастенчиво начала склубочиваться на свободной части продавленного дивана.

– Эй, погоди! Сегодня у нас праздничный ужин! – заговорил было Морис, но его прервала паучиха:

– Ужинать будем после того, как все зачеты сдадим. Нам только похмелья завтра не хватало.

С ней горячо согласился Рэнди, даже он умудрился за последнюю неделю исхудать, хотя казалось, что больше уже невозможно.

– Как дела у Ма и Чо?

Наши огры за пристрастие решать практикумы физической силой на три дня угодили в карцер, точнее, в два разных карцера, иначе от оного бы и мокрого места не осталось.

– Завтра выходят, – довольно сказал Рэнди. – Я им сегодня вкусняшки носил.

– Фу! – протянули мы хором, зная специфический вкус нашего гуля.

– Не надо ля-ля! Я им нормальные ношу, – обиделся рыжий. – Я со всей душой, а вам лишь бы опошлить.

Браслет завибрировал, пришло сообщение от Ицли, и я со вздохом встала и поползла к выходу. Теперь трансформация давалась мне легко, а после найденной Мией в своем гардеробе юбки с запахом – еще и удобнее.

– Снова змееныш? – Рэнди его недолюбливал, а мне было все равно. Алхимия и зельеварение отняли все силы. Ицли сдержал слово и очень помог нам со всем заявленным в договоре, и теперь пришла моя очередь расплачиваться. Сегодня должно состояться наше последнее совместное занятие, вроде как его проект приблизился к концу.

– Угу. Ладно, удачи мне, – махнула я рукой и покинула гостеприимный подвал.

Ицли занимал одну из тех лабораторий, в которую мы с Морисом недавно провалились из сарая с садовым инвентарем. Помнится, для нахождения там вне занятий нужен был особый пропуск, но временами казалось, что Ицли – внебрачный сын Миллхауса, так у него все легко получалось.

– Готова? – спросил он, не оборачиваясь. Сегодня собрат по чешуе превзошел самого себя, облачившись в кроваво-алый балахон, подпоясанный грубой веревкой.

– Классный прикид, – отметила я и поползла на свое место, к конторке в углу лаборатории. Я и до этого не особо понимала, какие исследования проводит Ицли и чем именно я ему помогаю, просто честно отвечала на вопросы про линьку, ощущения при трансформации и отношения со змеями на голове. Узнав, что я различаю их по характеру, он был удивлен.

Странный запах я почувствовала не сразу, а примерно через двадцать минут после прихода.

– Ты ничего не чувствуешь? – Я принюхалась, пахло не противно, а скорее странно знакомо и неприятно.

– А что, должен? – Ицли взглянул на меня с каким-то бешеным восторгом.

– Странный запах. Знаешь, если это очередной твой опыт, то можно просто все объяснить, – начала я говорить, но на меня медленно наплывало оцепенение, мысли застыли на одной: откуда Ицли достал такой классный балахон и пойдет ли мне подобное одеяние. А потом почувствовала, как меня ласково укладывают на холодный пол.

– Какого?.. – Я чуть скосила глаза и поняла, что лежу в кровавом круге, подозрительно напоминающем ритуальный. – Да ладно! Вы серьезно?

Ицли и вторая фигура в одинаковых балахонах медленно двигались в мою сторону, а мой собрат-змееныш держал в руках кинжал с тускло сверкающим лезвием.

Пошевелиться не получилось, меня качественно так связали, обмотав веревкой практически до шеи в технике «шибари по-домашнему».

– Жертва! Жертва! Жертва! – завыли где-то за моей головой, а я поняла, что на этот раз вляпалась по-крупному.

– Здрасьте приехали! Слышь, змея богомерзкая, ты это, ножичек свой убери. Я нервная, когда в меня всяким железом тыкают! – зачастила я. В стрессовой ситуации во мне всегда просыпался дар красноречия и сарказма.

Ицли никак не отреагировал на мои подколы и, опустившись на колени перед огромной руной, нараспев начал читать заклинание на латыни. Я многое наверстала.

У меня пересохло во рту, хвост отчаянно чесался, да и в принципе вся поверхность тела, находящаяся под веревкой, начала зудеть.

– Ты что, веревку на блошином рынке купил? – Я извивалась на полу, стараясь почесаться о каменные булыжники. Силы во мне в полузмеином состоянии было немерено, так что пару раз я едва не съездила коварному пленителю по челюсти кончиком хвоста.

Вторая фигура застыла за моей головой, никак не участвуя в процессе, разве что тень отбрасывала. Ничего, сейчас я выберусь и так им всем накостыляю!

Плакальщики бросили скандировать «Жертва» и теперь поддерживали змееныша, помогая ему напевать древние слова. Я выгнулась дугой и сумела посмотреть, что сейчас находилось у меня над головой. Непонятного вида каменная конструкция, больше похожая на алтарь, заставленная всевозможными свечками, а ней лежала старинная книга в черной обложке. Похоже, из той же серии, что атаковала меня на занятиях. Да это что ж такое творится? Меня в жертву приносят?

Ицли уже допел свою змеиную песнь, разбудив нечто, дремавшее в этой книге. Его рука с ножом опустилась, резкая боль пронзила кончик хвоста, и моя кровь окропила ритуальный круг.

В ту же секунду лаборатория превратилась в эпицентр магического шторма. Сила взревела, порывы ветра опрокидывали скудную мебель, рвали на части разлетевшиеся листы с псевдоисследованием. Воздух затрещал от фиолетовых разрядов, похожих на электрические, от них до боли напрягались все мышцы и гудела голова. Еще чуть-чуть, и меня точно никто не спасет. Зря они не завязали мне рот!

– Клату, верато, никто! – взвыла я, вспомнив то единственное, что намертво отпечаталось в голове после лекций по древним языкам.

Взрыв – и лабораторию затянуло черным дымом, из которого слышались ужасные звуки: хруст, скрип, всхлипы и жадное чавканье. Я поползла больным хвостом вперед, надеясь, что правильно определила положение двери.

Меня дернули за удавку, замотанную вокруг шеи, и потихоньку потащили обратно в центр комнаты. Я еще раз заорала и хлопнула хвостом по полу. Веревка поддалась, и ползти стало гораздо удобнее.

Раздался вопль Ицли, края ритуального круга вспыхнули алым огнем и потухли, отпуская меня на свободу.

– Все, писец, я теперь властелин колец! – некстати вспомнила я строчку песни, но адреналин перекрывал все. Содрав остатки веревки, я на ощупь нашла дверь и рванула на себя.

– Кудряшова? – на меня смотрела пара огромных глаз с вертикальным зрачком.

– Мэтр? – не сильно удивленно протянула я. – Вы-то мне и нужны, мэтр Ллейшах. Это какая такая курсовая у вашего выкормыша была, а?

Свет из дверного проема попал внутрь, и, проследив за взглядом нага, я увидела, как Ицли сражается с большой зубастой книгой прямо посреди круга. Грозный фолиант так и норовил куснуть парня за мягкое место, а тот верещал по-девчачьи и отмахивался тут же найденной деревянной шваброй. В общем, битва века.

– Надо срочно сообщить ректору, – заявил Ллейшах, впервые не снабдив его саркастичным эпитетом. – Идем скорее, пока не произошло непоправимое.

Книга уже заметила нас и почувствовала запах крови, сочащейся из раны на моем хвосте. Мэтр дернул меня за руку и захлопнул дверь прямо перед оскалившей зубы обложкой. У меня оставалось еще очень много вопросов, но в одном с нагом я была согласна – Миллхаус Дрей должен знать, как меня все достали!

Мы убрались вовремя, а спустя минуту далеко позади послышался тихий хлопок, и до нас дошло облако жирной черной гари. Кажется, на одну лабораторию в Академии только что стало меньше. Может, даже и на одного студента. И нет, мне его не жалко.

Хвост Ллейшаха шуршал по каменному полу подземного коридора, я ползла за ним, даже не подумав вернуть себе ноги – пешком мне точно не угнаться. А он о-о-очень торопился.

– Постойте, – окликнула я мэтра. – Мы точно не заблудились? Разве выход на поверхность в этой стороне?