– Варя, подожди, пожалуйста! Мы можем поговорить о важных вещах? Я хочу сделать что-то реальное, что тебе поможет! – взмолилась Анна Сергеевна.

А мне хотелось только уйти, снова спрятаться от всего мира и немного передохнуть перед тем, как я начну изучать всё, что будет связано с предстоящим разводом.

– Что-то, что мне поможет? – повернулась я к свекрови и приподняла бровь. – Может, изобретёте машину времени и вернётесь назад, где вовремя расскажете мне о том, что ваш сын – предатель? И я тогда не потеряю шесть лет своей жизни? Вдумайтесь, Анна Сергеевна – шесть лет! Сейчас мне вообще кажется, что нет в мире того, что способно мне компенсировать эти потерянные годы.

Свекровь прикрыла глаза и покачала головой. Я верила в то, что она испытывает искреннее сожаление, но кого или что она при этом жалела? Уж я в списке тех, кому она станет сочувствовать, не стою на первом месте, уверена.

– Варя, ни Коля, ни Максим не знают, что я здесь. И не знают, что я хочу сделать. Пожалуйста, выслушай меня… Я хочу тебя поддержать не словами, а делом!

Последнюю фразу она сказала запальчиво, вложив в неё столько эмоций, что я почувствовала отклик в душе. Делом, значит… Ну, что ж… Посмотрим, что она имеет в виду под словами «поддержать делом».

– Хорошо, – после небольшого раздумья всё же ответила я. – Пять минут превращаются в чашку чая у меня дома, – сказала и продолжила путь к двери в подъезд.

Тут же услышала позади шаги свекрови и её вздох облегчения. Странно… Я ведь уже, считай, ей никто. Она годами врала мне в лицо, зная правду о сыне и его второй семье. А тут делает вид, что ей действительно небезразличен факт того, что они поступили со мной по-скотски. Интересные дела…

Когда мы зашли в квартиру, я оставила Анну Сергеевну снимать одежду в прихожей, сама же быстро прошла на кухню и поставила чайник. Когда свекровь присоединилась ко мне, я указала ей на стул.

– Спасибо, Варенька… – начала она, но я её перебила:

– У меня сразу же к вам вопрос. Вы ведь могли просто сделать вид, что ничего не случилось. Ваш сын теперь с другой, там он и будет жить. У вас с Николаем Олеговичем внук… А я вам чужая. Так почему сейчас вы приехали ко мне и просите прощения? Я же для вас никто…

Анна Сергеевна тут же замотала головой.

– Нет, Варя… нет, ты неправа! Все эти годы была мне как дочь и я всячески, насколько могла, это показывала. Если хочешь знать – Динара мне не нравится и никогда не нравилась!

Она даже ударила по столу ладонью, чем немало меня удивила. Анна Сергеевна была весьма тихой и скромной женщиной, так что сейчас я могла сказать точно – она пребывает в каком-то странном, неведомом мне до сих пор состоянии.

– Молчала я о ней и Дамире – это да, каюсь. Но ты знаешь, Макс у меня один… – Она развела руками в извиняющемся жесте. – Какой бы ни был, а сын. И я ему сразу, как только узнала, что он связался с Хасановой, высказала всё, что думаю по этому поводу.

Я отвлеклась на чай. Было ли мне больно слушать свекровь? Нет. Чувства словно атрофировались, превратились в какие-то обрубки, если можно так в принципе сказать о том, что способно родиться в душе. Я только-только начинала испытывать хоть какую-то эмоцию, но она тут же умирала. Мне даже не нужно было прилагать для этого особых усилий.

– Анна Сергеевна, признаюсь честно, меня не особо интересует эта сторона вашей жизни, – ответила я размеренно, поставив перед свекровью чай.

Взяла свою чашку и устроилась напротив. Смотрела на мать Макса и всё пыталась пробудить в себе хоть что-то, но не ощущала ничего, кроме жуткой усталости. Хотя не отказалась бы от вполне закономерной злости.

– Вы скрывали от меня двойную жизнь вашего сына. Это я понять могу, хоть сделать мне это и сложно. Но сейчас-то всё известно и решено. Мы с Максимом разводимся, он забирает положенное по закону, – я не удержалась и кривовато улыбнулась, – и идёт строить свою новую жизнь. Ваши извинения я услышала, принять их не могу, уж простите.

Разведя руками, я отвлеклась на то, чтобы запить глотком чая горькое чувство, что появилось во рту. После чего продолжила:

– Вы сказали, что хотите поддержать меня делом. Валяйте.

Прозвучало грубовато, но Анна Сергеевна на это внимания не обратила. Засуетилась, стала доставать из сумки какие-то документы. Положила их передо мной и сказала:

– Это не бог весть какая, но всё же квартира. Она на окраине города и досталась мне в своё время от родителей. Я знаю, что Максим хочет делить напополам ваше жильё. Я сказала ему, что он поступает нехорошо, но сын ответил, что с голым задом к Хасановым прийти не может. Поэтому я считаю справедливым отдать тебе свою квартиру – пусть она и не компенсирует то, что мы сотворили, но хоть как-то тебя поддержит в трудный период.

Пока я, хмурясь, переводила взгляд с документов на свекровь и обратно, Анна Сергеевна, понизив голос, добавила:

– А ещё ты кое-что должна знать, Варя… Как-то раз, когда Коля и Максим были одни, точнее, думали, что одни… они говорили о тебе. Есть какая-то причина, почему мой сын не хотел разводиться с тобой, пока ты сама обо всём не узнала. О ней мне они не сказали, но, несмотря на то, что Максимка уже давно к тебе охладел, он не хотел развода и говорил об этом со своим отцом.

Зря я считала, что объём той информации, которая причиняла боль, иссяк или вот-вот иссякнет. Слова свекрови пробили брешь в той искусственной апатии, в которую я сама себя погрузили. Хлынули на оголённые нервы новым водопадом, что сносил на своём пути те островки спокойствия, в которых я так отчаянно нуждалась.

– Максим жил со мной до сих пор только потому, что у него на это имелась какая-то веская причина? – тупо переспросила я.

Если до сего момента я могла ухватиться за слова мужа о том, что разлюбил он меня, несмотря на свою двойную жизнь, не так давно, то сказанное Анной Сергеевной в корне меняло дело. Гуляев мне лгал, как сивый мерин. Во всём и всегда. Ну или как минимум несколько последних лет.

– Да, но я не знаю, какая именно, – вздохнула свекровь.

Я стала мысленно перебирать в голове вероятные варианты того, что могло служить поводом для жизни с нелюбимой женщиной. Похоже, Марина была права – я действительно не знала чего-то очень важного. Но что именно мне было необходимо разведать? В какую сторону вообще нужно было копать?

– Спасибо, Анна Сергеевна, вы мне очень помогли, – не без сарказма поблагодарила я свекровь.

Она поняла, что я имею в виду. По сути, всё лишь запуталось ещё сильнее. Хотя, с другой стороны, при беседе с Мариной о попытках разузнать детали, связанные с семейством Хасановых, я уже не буду столь категоричной.

– Извини, Варюш… Я пытаюсь как могу! Обещаю, что буду теперь держать ушки на макушке. Сейчас, конечно, сын занят…

Она осеклась и отвела взгляд. А я поняла, что как раз эта сторона истории, когда речь заходила о новых буднях Гуляева, в которых он счастливо существовал со своей новой-старой семьёй, меня действительно не трогает.

– И вы меня извините, Анна Сергеевна, – вздохнула я. – И спасибо за то, что не махнули на меня рукой и приехали сегодня.

Придвинув ко мне документы, свекровь повторила то, что уже сказала до этого:

– Я попробую уговорить сына, но он непреклонен… Хочет продать именно эту квартиру, где вы живёте… то есть, жили. Говорит, что это дело чести – не брать ничего у нас с отцом, а забрать то, что заработал он сам. Так что вот, – она указала на бумаги, – выбирай день и поедем к нотариусу. Оформим дарственную, и эту квартиру у тебя уже никто не отнимет!

Она заявила это воинственно, словно на жильё, которое собиралась мне подарить, уже выстроилась очередь из желающих. И их нужно было отгонять любыми способами.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.