Да и почерк у Аришки был так себе.

Третьеклассницы и любимые подружки – Танюшка Вершинина, Тамара Болотина, учились хорошо, в тетрадях порядок, почерк – загляденье. Райка Окунева училась неважно. И Аришка стала немного комплексовать, появилось ощущение своей неполноценности, которое впоследствии оказалось самым верным спутником жизни, правда, иногда отлучаясь и давая возможность ненадолго править балом дикой самоуверенности, наглости и гордыни.

Антонина Фёдоровна Аришку невзлюбила. Не сказать, что возненавидела, но неприязнь и холодок ощущался. Наташка Тарасова объяснила причину, но как-то без подробностей и туманно.

А тут и случай подтвердил. Аришка писала диктант. А текст был жалостливый. Как росла в лесу ёлочка, зелёная и молоденькая. И ходили к ней в гости зайчики и белочки, прилетали в гости зяблики и снегири. А как-то зимой пришёл к ней дядька с топором и срубил. И домой потащил. И плакала ёлочка от боли, страха и умирала.

И плакала Аришка, когда писала всё это под диктовку своей учительницы. А под конец диктанта прямо-таки заревела.

А Антонина Фёдоровна спросила жёстко:

– А что же ты не плакала, когда твоя мать ёлку срубила? Или вам эту ёлку не жалко было?

И у Аришки слёзы сразу высохли. А ведь и правда, мамка ёлку на Новый год домой приносила или в клубе ёлку ставили, и Аришка никогда не думала пожалеть ёлку. А тут впервые взглянула на ситуацию с другой стороны.

Задумалась Аришка. Отчего так получается? И с какой стороны смотреть на вещи? Задуматься-то задумалась, но ответа не нашла.

В мае, когда теплело, Антонина Фёдоровна со своими учениками переселялась в новое здание. Оно не отапливалось по какой-то причине, увы. Потому что это – настоящая школа, просторная и светлая. Всё было выкрашено и блестело. Здание находилось в саду и окружалось кованым забором. А далее росли сосны. Здесь лес вновь встретился с деревней, на этот раз своим сосновым боком.

В школе большой широкий коридор, он же спортзал. Ребята часто на перемене играли в «Знамя».

Ещё играли в «классики» на улице. Игра необычная. Старшее поколение научило, но дальше она не передалась. И постепенно с возрастом у Аришки, и у её подруг, игра стёрлась из памяти. Так, остались какие-то осколки.

Для игры нужна шайбочка. Её делали сами из пустой консервной банки. В неё засыпали сырую землю, утрамбовывали, прикрывали крышечкой от этой самой банки. Важно, чтобы ничего оттуда не высыпалось.

Далее, на земле чертили прямоугольник, делили его на шесть равных квадратов, снизу под квадратами два полукруга, вверху – один большой полукруг. Затем начиналась игра. Баночку вбрасывали в первый квадрат и, прыгая на одной ноге, толкали её этой же ногой поочерёдно во все квадраты. Короче, игра интересная, но лучше в неё играть, чем про неё читать.

Иногда, очень редко, вместо Антонины Фёдоровны приходил учительствовать её сын – Павлик, Наташкин старший брат. С ним было весело. Он задавал интересные задания, например, записывал на доске текст, нужно было найти в нём ошибки.

Павлик был из малочисленной старшей деревенской компании. С Аришкиными друзьями они играли очень редко. Зимой в хоккей, разве что, а летом, иногда, в «Вышибалы» или «Цепи кованые». Старшие ребята увлекались своими старшими делами. Но малышей не обижали. Наоборот, были доброжелательными, хотя, не без исключений.

Осенние занятия начинали в новом здании. Дети на переменках бегали в школьный сад и там, в мокрой траве собирали такие же мокрые, мелкие, зелёные, но сладкие яблоки.

Антонина Фёдоровна воспитывала в своих учениках любовь к Ленину и верность пионерии.

Наташка Тарасова больше всех в этом преуспела и строго спрашивала у Аришки:

– Вот если немцы спросят, кого убить, твою мамку или Ленина, кого ты выберешь?

Аришка чувствовала, что выбор здесь в любом случае будет неправильным и вопросительно поглядывала на более продвинутую подругу, мол, научи, как надо.

И подруга учила:

– Надо сказать: «Убивайте меня, а Ленина и мамку не трогайте!».

«Вот оно как!» – запоминала на всякий случай Аришка.

О том, что Ленин умер, она узнала позже. Вначале в её голове была путаница небольшая, ведь на красных плакатах она читала, что «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить!».

И Аришка мечтала, что он приедет к ним в деревню, и она поведёт его по всем интересным деревенским местам. И она всё ему расскажет про себя, про бабушку и Андрея, про подружек и обязательно покажет ему свою красивую школу.

Лето – Аришкино самое любимое время года.

Во-первых, каникулы. И, когда она стала ходить в школу, разница ощутилась весомо;

во-вторых, приезжают летние гости.

Особо, с нетерпением Аришка ждала Ольгу. Оля – младшая дочь деда Петра, она приходилась Аришке двоюродной тёткой и была лет на 5 старше Аришки.

Оля была своеобразная, очень умная, училась на одни пятёрки и шла на золотую медаль. Но что-то с физкультурой не заладилось. Оля красивая и фигуристая. Немного полновата на детский взгляд Аришки. И бёдра её делали какой-то гитарный загиб, что было уж лишним, опять же с Аришкиной точки зрения.

Оля была немного брезгливая и ценила личное пространство. Например, когда она, наконец, приезжала, Аришка неслась к ней в объятия на всех парах, прямо откуда-нибудь из лужи, из грядки, из канавы, так, что комья грязи или столбы пыли неслись вместе с ней, и ей навстречу выпячивалась Олькина вытянутая рука, и покрасневшее лицо вовсе не выражало радости.

Рука вытягивалась вовсе не для объятий, а чтобы остановить Аришку хоть на каком-нибудь расстоянии от себя.

А лицо краснело, возможно, от досады, что Аришка вечно какая-то грязная, а может быть из опасения, что руки недостаточно, чтобы остановить вопящую племянницу, в общем, для Ольги этот восторг был неприятен.

Приезжая в деревню, она старалась погрузиться в этот мир. Деревенский, летний, полный звуков, запахов, свободы и отдыха.

Она уходила в лес, и Аришка увязывалась вслед за ней.

Она подолгу сидела на полянах и смотрела, вдыхала лесной аромат и утверждала, что в городе совсем другой воздух. Аришка старательно принюхивалась. Вроде воздух как воздух, но Ольге, безусловно, верила. Старалась вызвать в памяти особенности городского воздуха, вспоминала, что в троллейбусах её подташнивало, и болела голова.

А потом Аришка широко открывала глаза и по Олькиному примеру старалась рассмотреть всю окрестную красоту. И видела эту красоту: листья, деревья, солнечные блики, травинки, цветы. И слышала эту красоту: птичьи голоса, разные, множество прекрасных птичьих песен, и ощущала тёплый ветерок на своём теле, нежный и бархатистый.

Но долго удерживать всё это в своём внимании не могла, так как для этого нужно было напрягаться, а долго быть в таком напряжении сложно. И Аришка сдувалась, как воздушный шарик и просто носилась по полянке, а Олька всё ещё сидела и всё ещё была погружена в созерцание.

В лесу нашлась канавка, по дну которой, в принципе, протекал ручеёк. Почему в принципе? Потому что его не было видно, а то, что он там всё же существует, угадывалось по наличию вечной мокроты. Оля предложила Аришке очистить эту канавку. Больше в свою спасательную компанию брать было некого, Андрей не очень интересовался лесными канавками, а круг общения Ольки ограничивался узко.

Кроме родственников она ни с кем не сдружилась и, даже, знакомства поддерживала без желания. На уровне «Здравствуйте». И в период Олькиного присутствия Аришка как-то отдалялась от друзей, даже некоторое отчуждение к ним чувствовала. Так складывалась некая конфронтация, и Аришке не совсем удобно было перебегать с одной позиции на противоположную другую. Хотя, удобно или неудобно, но Аришка всё равно перебегала. И, бывало, по несколько раз на дню.

Но, к оврагу!

Итак, Олька предложила. И рассказала, что, если всё получится, то будет чудо-чудное: голубой ручеёк, совсем как в мультике. Со всеми вытекающими из него улыбками.