Ульяна

Натянула шарф на нос и зябко поёжилась. Холодно. Нужно было не слушать Чадова и ехать в универ на своей машине. Не такой уж и важный был его разговор…

Когда уже почти отчаялась дождаться автобуса, не продрогнув при этом до самых костей, перед остановкой притормозил знакомый кислотный спорткар. Дверь пассажирского места приглашающе поднялась вверх.

— И чего глазами хлопаем?! — выкрикнул Чадов из глубины салона. — Запрыгивай, мартышка!

Я закатила глаза и, проклиная всё на свете, села в машину.

— Прекрати давать мне дурацкие прозвища, — процедила, натянуто улыбнувшись.

— Как скажешь, злючка, — усмехнулся сводный и потянулся ко мне.

— Эй?! — воскликнула, опешив. — Ты что творишь?!

Он непонимающе моргнул и медленно расплылся в хитрой улыбке.

— Ремень хочу пристегнуть. А ты о чём подумала?

— Ни о чём… — вымолвила, поджимая губы и ощущая, как предательски начинают пылать щёки. Приснится всякое… потом боюсь собственной тени. — Я и сама могу… поехали уже.

— Да, моя госпожа, — отшутился Чадов и, пристегнув ремень безопасности, вернулся за руль. — Больше не сбегай, чтобы я не искал тебя повсюду, — произнёс он, осторожно выезжая на проезжую часть.

— Разве ты не был занят флиртом с той длинноногой блондинкой? — пробубнила, отворачиваясь к окну. Божечки… как неловко-то. Кто меня вообще за язык сегодня тянет?

— Вообще-то я ждал одного вредного гнома, — непринуждённо отозвался Чадов, сосредоточенно глядя на дорогу. — А ты что, ревнуешь? — улыбнулся иронично, мельком взглянув на меня.

Я ещё больше покраснела, мысленно желая провалиться сквозь сиденье.

— Да кому ты нужен… — проворчала, едва слышно.

Сводный усмехнулся, но промолчал. И на том спасибо.

В кармане завибрировал телефон. Достала его, разблокировала и открыла сообщение от друга.

Коротаев Михаил: «Делаем два варианта статьи. Один для Красновой, второй пускаем в «эфир» после одобрения первого. Убьём сразу несколько зайцев. Нужные «органы» точно заинтересуется, начнётся проверка, пусть ловят нечистого на руку препода без нас…»

Я: «Ты прав. Ректор должен понести отвесность за свою безрассудность. Никто не вправе подвергать опасности жизнь и здоровье студентов, даже, если они учатся на журфаке…»

Коротаев Михаил: «Вот так и напишем.» — ответил он, не забыв добавить улыбающиеся смайлики.

— Гм… что-то интересное пишут? — как бы между прочим поинтересовался Чадов.

Прижала к себе смартфон, удивлённо посмотрев на него.

— Тебе какое дело? Что за проявление любопытства к моей скромной персоне?

— Забудь, — вздохнул он, поворачивая на светофоре.

Я настороженно прищурилась.

— Слушай, мне кажется, или мы куда-то не туда едем?

— Не кажется, — непринуждённо отозвался он. — В субботу благотворительный вечер. Полагаю, что мы должны выглядеть презентабельно, ты так не думаешь? Подберём мне костюм, тебе подходящее платье…

Мои глаза изумлённо расширились до размера блюдец.

— Ты сейчас серьёзно? С каких пор тебя волнуют подобные вещи? Разве ты не планировал найти предлог не идти на вечер, как обычно?

— А вот это обидно было, — беззлобно усмехнулся Чадов, сжимая ладонями руль, будто волнуясь.

Он припарковался возле торгового центра, отстегнул ремень и повернулся ко мне, потирая переносицу.

— Эм… как бы это сказать… сколько лет наши родители уже женаты?

Я недоумённо моргнула и задумалась.

— Скоро будет пять. А что?

Демьян покивал с деловым видом.

— Пять лет… многовато для величайшей аферы века, не находишь?

— Не понимаю о чём ты, — поёрзала я, раздражаясь. — Можешь изъясняться нормально, а не загадками? Бесишь, блин.

Чадов усмехнулся и неожиданно щёлкнул меня по носу.

— Да расслабься ты, ежонок.

— Как можно, когда ты ведёшь себя странно? — проворчала, потирая кончик носа.

Он вздохнул и откинулся на спинку сиденья.

— Просто… я вдруг подумал, что безумно устал… устал от самого себя. Устал от этой игры «в ненависть» … — Я непонимающе нахмурилась, встревоженно посмотрела на сводного. Чего это он? Что за печальная улыбка? — Знаешь, когда мама умерла, я думал, что всё, мы остались с отцом одни, только я и он и так будет всегда. Я готовился ко взрослой жизни, старался быть сильным ради него, а потом… в его жизни появилась Диана. Я был в растерянности… Поначалу, и правда, думал, что твоя мать какая-то аферистка, врач же… Ну, знаешь… втёрлась в доверие к обеспеченному мужчине, у которого больная жена…

— Да-да… я поняла о чём ты… — пробормотала, стараясь побороть недовольство. Всё же Демьян говорит о своих чувствах, такое не часто случается. Точнее… никогда не случалось.

Чадов усмехнулся и поджал губы.

— Я думал… что, если приму новую женщину отца, предам память о маме. Я не хотел быть предателем, понимаешь? — спросил он, повернув голову. Я неуверенно кивнула, ощущая, как взволнованно стучит в груди сердце… — Я отрицал действительность, закрывался от реальности. Не хотел слушать, не хотел видеть… Казалось, один неосторожный шаг, и я навсегда потеряю себя. Потеряю те ценные воспоминания, что у меня остались от мамы. Всё, что у меня от неё осталось… Я не хотел заполнять свою жизнь новыми, чтобы не вытолкнуть старые… — В носу предательски защипало. Мне пришлось часто-часто заморгать, чтобы не позволить пролиться внезапно подступившим слезам. Я и близко не представляла, как Демьяну было тяжело всё это время… Как он справлялся с этими чувствами в одиночку? — Но, правда, я так больше не могу… Чувствую, что начинаю дуреть, медленно схожу с ума, всё больше погружаюсь во тьму… Наши родители любят друг друга и заслуживают быть счастливыми…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я всё же позорно шмыгнула носом и предупреждающе выставила ладонь.

— Не смотри! Не смотри, пожалуйста… мне очень стыдно за свою сентиментальность… — я сглотнула, пытаясь справиться с эмоциями, и нервно усмехнулась. — На самом деле… я много раз представляла себе день, когда мы вместе сможем сходить на могилу твоей матери… Мы ходили… втроём. Но без тебя… Я приносила ей розы, но понятия не имею, какие на самом деле нравились цветы твоей маме…

— Так вот чьи это были розы, — добродушно усмехнулся Демьян и внезапно потрепал меня по волосам. — Мне тоже неловко, так что давай закроем эту тему? — предложил он, протягивая мне бумажные салфетки. — Я всё же мальчик… не мне изливать душу перед девочкой.

Я кивнула, вытаскивая салфетки из пачки.

— Но я рада, что мы, наконец, смогли нормально поговорить. Чувство… будто огромный камень свалился с души. Даже силы закончились… — усмехнулась, вытирая глаза.

— Тогда нужно будет их восполнить и хорошо поесть, — со знанием дела произнёс Демьян, глуша двигатель. — Только подождём пару минут, пока твоё лицо не станет нормального цвета. А то люди решат, что это я тебя довёл. Не хочу быть абьюзером в глазах окружающих, — усмехнулся он и положил голову на руль, глядя на меня из-под слишком пушистых для парня ресниц.

Я кивнула и полезла в рюкзак за бутылкой с водой. Вот успокоюсь и пойдём за платьем…

***

Девочки такие девочки! Ну вот серьёзно.

Раньше всё время поражалась, как Лика может по пять часов (и это минимум!) ходить по магазинам, мерить кучу вещей и при этом от каждой нос воротить.

Я-то, например, почти не устраиваю глобального шоппинга. В основном мама занимается моим гардеробом. У неё это получается куда лучше любого стилиста. А если вдруг что-то прямо срочно потребуется, то заказываю в интернете.

Обожаю шоурумы.

Во-первых, никуда не нужно ходить. Спокойно выбрала на сайте, заказ сделала и ждёшь себе доставку, будто белый человек. А во-вторых, комфортная примерка дома, без всяких нервов и толкотни в очередях. Разве не красота? А я о чём говорю!

Сегодня я впервые почувствовала, что такое найти платье мечты на собственной шкуре. Вернее сказать, поиски пока не увенчались успехом.