У директора Цитадели от удивления округлились глаза.

— Но позвольте! Свернутые пространства крайне стабильны! Их далеко не каждый артиллерийский снаряд повредить может.

— Сравнили масштабы! — хохотнул Павел Оттович, — Какой-то снаряд и таланты наших грузчиков! Они могут сломать всё, что угодно. Мне, можно сказать, очень повезло! Могли и потерять где-нибудь.

— Так как же вы с вокзала-то?

— Ещё раз повезло. Вывалился на перрон, исцарапанный, да с le derrière nu (франц. С голым задом). Извините мой французский! Подумалось, что всё! Отбегался! Но Боги нас явно не оставили!

Мужчины размашисто перекрестились.

— В тот момент какой-то ученый муж срочно решил проверить работоспособность своего устройства. Не удивлюсь, если оно просто срезонировало с моим распавшимся свернутым пространством, из-за чего на перроне открылось временное окно в Лакуну. Ну, оттуда сразу терос и повалился. Представляете, какая началась кутерьма? Вот я и воспользовался ситуацией. Замотался в какую-то дерюгу — и бежать. То бишь, совершил маневр тактического отступления! — усмехнулся в усы господин Вайсберг. — Добрался до Евграфия Никандровича и пару дней отлеживался. А как пришел в себя, мы сразу вас набрали!

— Ну… — директор Цитадели не очень понимал, как ему на случившееся реагировать. Сердце прихватывало от осознания, что мечта о возрождении Клана чуть не стала несбыточной. А душа радостно пела, что всё закончилось благополучно. — Главное, что вы живы и успешно до нас добрались!

— Это уж точно, дорогой Мирослав Яковлевич! Но теперь нам нужно поспешить и, наконец, открыть семейное хранилище!

При этих словах пожилой мужчина замер, потом подобрался, засуетился и спешно направился к выходу. Ему вдруг показалось, что если вот прямо сейчас не отправиться к хранилищу, то обязательно что-нибудь случиться и они могут вообще до него не добраться. Снова.

— Павел Оттович, не будем тогда терять ни минуты, поспешим!

— Ведите! — Вайсберг согласно кивнул, делая рукой приглашающий жест, и быстрым шагом двинулся вслед за директором Цитадели.

— Пришли! — выдохнул старик, когда они оказались в неприметной каморке на самом нижнем подземном ярусе.

— Давайте посмотрим. — Павел Оттович подошел к правой стене, пристально её осмотрел и, ощутив лёгкий магический след на одном из камней, положил на него руку.

Мана щедро полилась из ладони, раздался щелчок, и часть кладки отъехала в сторону, открывая людям темный коридор.

Пять минут осторожного шага, и они остановились перед массивными коваными дверями.

— А ведь, если бы мы семь лет назад открыли эти двери, — печально вздохнул Мирослав Яковлевич, — то для Рода всё могло повернуться совсем по-другому.

— История не терпит сослагательного наклонения. — Павел Оттович положил руку за запорный механизм и принялся наполнять его своей маной, продолжая говорить в раздражении. — Если бы глава тогда не погиб! Если бы Владыка Вод выбрал бы не меня, а того, кто был в этот момент в городе! Если бы я достиг нынешнего уровня быстрее! Если бы мы начали операцию до появления Лакуны! Всё это лишь пустые разговоры. Они только отравят нашу жизнь и помешают двигаться дальше.

В этот момент изнутри дверей, наконец, послышался щелчок, и створки раскрылись.

— Добрые слова, отрок. Дюже правильные, — прямо за створками распахнувшихся дверей стоял невысокий старик в серой холщовой хламиде.

— Хранитель! — склонили голову пришедшие.

— Да, да! — махнул рукой старец. — Могуч, велик и светлолик я. Но лучше вы скажите мне! Что там стряслось во внешнем мире? Двадцать шесть уж лет как не захаживал ко мне никто. И сроки пропустили все по передаче новых партий вы архива! Неужто Император на род ваш осерчал? Аль смута началась? Я помню тыщу шестисотый год — там тоже припозднились вы с архивом. А после вскрылось, что и вовсе всё пожгли да испоганили.

Старик говорил много, тягуче и чуть архаично. Очевидно, соскучился по общению и жаждал наверстать упущенное. Если опираться на его слова, последний раз его навещали ещё в тысяча девятисотом году, и он, несмотря на свой отшельнический образ жизни, изголодался просто по возможности с кем-нибудь переброситься словами. Но хранитель хотел не только выговориться, но и услышать новости. Визитерам пришлось уважить древнего старца (без всяких обиняков — тот давно разменял уже свой восьмой век) и поведать о случившемся в мире за последние четверть столетия.

Неспешно беседуя, собравшиеся перекочевали вглубь Хранилища, в просторное помещение, где, видимо, местный обитатель проводил большую часть своего времени. Тут были наполненные бумагами, свитками и сундуками стеллажи вдоль стен, зона для Чтения Вед, рабочий стол, большой стол на двенадцать персон, что сиротливо пылился в углу. И пара десятков стульев и кресел из самых разных эпох.

Так, расположившись в понравившихся креслах, мужчины продолжали активно просвещать отшельника в вопросах мировых потрясений.

— Вот, собственно, и все основные события, Хранитель, — закончил свою часть речи Павел Оттович. Он бы с радостью обратился к старцу по имени-отчеству, вот только их, похоже, уже лет двести никто не знал (ранг его, кстати, тоже давно не спрашивали). Была известна только должность: «Хранитель Вечного Архива и Судного Схрона». — Конечно, это если кратко, а более подробный пересказ потребует куда большего времени, которого у нас сейчас просто нет. Но мы с удовольствием поведаем вам обо всем в мельчайших деталях позже. А в настоящий момент мы очень спешим.

Старец же на это покивал и пробормотал.

— Власть попала в руки черни. Уму непостижимо это. Как вшивые французы, решили сами всё разрушить. Вот дела! Но правы вы! Об этом можно позже! Да и представиться забыл я.

С этими словами затворник хлопнул себя по лбу, поднялся из своего кресла и, повернувшись к Павлу Оттовичу, склонил голову.

— Я — Хранитель Вечного Архива и Судного Схрона, приветствую нового главу клана, а также рад встрече с вами, Владыка Вод.

— Я — Вайсберг Павел Оттович, Глава восточной ветви рода Вайсбергов приветствую Хранителя, — представился по протоколу молодой мужчина.

В это же время у его плеча из воздуха соткался небольшой карп, который приветливо махнул старцу плавником.

— Приветствую тебя, зануда! Рад видеть, что ты ещё коптишь этот мир! — прошелестела рыба. — С чтением ведь всё так же?

— А что может измениться? — отмахнулся Хранитель. — Талант мой мал, как и всегда. А тут запасы благовоний к финалу стали подходить… Что ударило по скорости развития моей.

Мирослав Яковлевич на такие жалобы тихо хмыкнул. Когда в девятисотом он спускался сюда с прошлым главой, то слышал те же самые слова. Вот только есть нюанс. Каким бы малым ни был талант обосновавшегося тут человека, он ежедневно культивирует на протяжении последних семи сотен лет, и только Боги ведают, каких высот смог за это время достичь… По крайней мере, ни один Глава за последние двести лет так и не смог ощутить, каков же у этого старика ранг.

— Так что же, Павел свет Оттович, вы взять желаете из Схрона? Разящее оружие аль злато? Броню на витязей и воев аль предметы, полные проклятий? А может, крепостные купола защиты? Если так, то вынужден расстроить. Последний был изъят из Схрона аж в восемьсот сороковом. По-моему, его хотели в городской дворец поставить… С тех пор запас сиих славных куполов не пополнялся, — перешёл, наконец, к делу Хранитель.

— Мне, в первую очередь, нужен артефакт «Врата в Лакуну»…

[1] Вайсберг, Павел Оттович. Родился в 1895 году в Новогирканске. От рождения не обладал серьезными талантами в магии, зато имел математический склад ума и прекрасно разбирался в точных науках. В 1913 году был отправлен к родственникам в Швейцарию для изучения банковского дела. В 1918 году, после внезапной смерти предыдущего Главы восточной ветви рода Вайсбергов, к нему перешёл фамильяр клана «Владыка Вод», и он стал новым Главой. Вернуться в Новогирканск, чтобы помочь своему клану, Павел Оттович не успел — род слишком быстро выбили из города. Следующие восемь лет потратил в усиленных тренировках и развитии дара, на что родом Вайсбергов было потрачено более 700 тысяч швейцарских франков. Также всё это время активно участвовал в разработке и подготовке операции по отделению от СССР города Новогирканска и объявлению его свободной экономической зоной (вольным городом), для чего и отправился туда в 1926 году. Стал свидетелем открытия Лакуны, после чего принял активное участие в «сражении за город».