Решив для себя хоть что-то, Алиса чуть бодрее зашагала куда глаза глядят.
С каждым шагом мысли в голове немного упорядочивались, составляя подобие плана. Нужно найти укрытие. Это сейчас самое главное. А для начала следует выйти из леса на окраину Истры, или в какую близлежащую деревеньку, а там видно будет. Выйти из леса несложно. Тут и леса-то между малой и большой объездными трассами всего ничего, главное идти прямо.
Когда к вечерним сумеркам, совсем обессилев, Алиса так и не выбралась из леса, стало ясно, что укрытие надо искать хоть какое-нибудь и прямо сейчас. Но кругом были лишь сосны, иногда сменяемые лиственницами, да кусты в низинах, где во время дождей скапливается вода. А кое-где и вовсе встречались наледи, под которыми журчали ручьи. Алиса миновала три таких места, и сейчас, имея на руках пустую бутылку, а так же пересохшее от жажды горло, очень жалела, что не набрала там воды. А еще она стала подозревать, что это все был один и тот же ручей, и что она все это время ходила кругами.
Взобравшись на пологий склон и миновав такой же пологий гребень сопки, Алиса оказалась на прогалине, и впервые за день перед ней расстилался вид на окрестности. Пологие холмы бесконечными волнами простирались до самого горизонта. Кое-где между ними виднелись белые плешины, на месте ключей, питающих ручьи, или один единственный ручей. А на горизонте догорал закат.
Вот растяпа! Она же даже не подумала сориентироваться по сторонам света. День был солнечным, и это было вполне возможно. Но сегодня уже поздно об этом думать. Нужно ждать утра. Печенья есть немного, чтобы утолить голод. Воды она наберет в ручье – хорошо хоть хватило ума не выкинуть бутылку. А вот устроиться на ночлег, так чтобы не замерзнуть – это куда сложнее. И нужно спешить, иначе совсем стемнеет.
Торопливо переставляя ноги, Алиса поспешила в сторону ближайшего ледника. Для этого нужно было спуститься по склону наискосок, и чуть обогнуть бугристую подошву соседней сопки. Поспешила, перешла на бег и, запнувшись, вскрикнула и кубарем покатилась вниз. Когда падение прекратилось, Алиса осталась без сил лежать на спине. Из глаз катились слезы. В левой лодыжке пульсировала боль, и девушке было страшно проверить. Вдруг перелом.
Когда слезы высохли, а боль немного притупилась, Алиса села. Что ж, с виду нога целая. Уже неплохо. Морщась от боли, она ощупала ногу, покрутила стопой. Вздохнув, поднялась, опираясь о ствол дерева. Попробовала сделать шаг, затем другой. Острой боли не было. Дошагав до другого дерева, остановилась передохнуть. Глянув на небо, которое стало чуточку темнее, заковыляла к следующему дереву. Она шипела от боли, но шла дальше. Каждый шаг причинял боль. Но оставаться на месте нельзя. Небо было ясным, что грозило заморозками. Не соорудив себе укрытия, она могла не дожить до утра.
Миновав склон, Алиса спустилась в заросшую кустами падь, где вся низина была закрыта толстым слоем белого льда. Судя по тому, как выглядели кусты и деревья, толщина льда ближе к центру не меньше метра. И где-то под ним журчала вожделенная вода. На взгляд определив, откуда и куда течет ручей, Алиса побрела вниз по течению, внимательно осматривая белую ноздреватую поверхность.
Пройдя с полкилометра, Алиса вышла к неожиданно широкой долине между сопок, будто засыпанной снегом, и, наконец, услышала журчание совсем рядом. А пройдя еще с десяток метров, увидела кажущуюся черной в сгущающихся сумерках проталину во льду, из которой доносилось звонкое журчание. Во рту уже давно пересохло и Алиса, не в силах больше терпеть жажду, заторопилась к воде. Поскальзываясь и охая от боли в пострадавшей ноге, она спустилась до края прошлогодней травы у начала небольшого обрыва над каменистым дном ручья, над которым с другой стороны нависал ледяной козырек. Не сумев остановиться, свалилась с обрыва вместе с комом земли, прямо в воду и закатилась под лед. От усталости, она даже не закричала и только в очередной раз охнула, на этот раз из-за ледяной воды, промочившей одежду. Перевалившись со спины на живот, Алиса попыталась вскочить и стукнулась о нависающую над ней льдину. Послышался треск. Не пытаясь больше подняться, девушка ползком выбралась из-подо льда и точно так же добралась до берега. От раздавшегося позади плеска даже не вздрогнула.
– Ну вот, теперь еще и вода взбаламученная, – вздохнула она, садясь на берегу прямо на землю.
Потом заплакала и засмеялась, до истеричного хохота. И долго не могла остановиться. Потом так же долго пила ледяную воду, наполняя бутылку тут же где сидела. Усталость была так сильна, что холод заставил ее подняться на ноги только когда тело начала сотрясать крупная дрожь. Надев рюкзак, Алиса попыталась взобраться на обрыв, с которого совсем недавно свалилась. Пришлось цепляться за оголенные корни, но ей это удалось, и даже стало немножко теплее от усилий. Выбравшись на ровное место, она огляделась. Сумерки уже начали обесцвечивать все вокруг. Да еще к тому же к промокшим насквозь джинсам понемногу добавлялась и куртка. Мокрая до того только снаружи, она тоже стала нещадно холодить кожу. Снимая на ходу рюкзак, а затем и куртку, Алиса направилась к кажущимся черной стеной густым зарослям лиственниц, заполонившим собой всю долину по эту сторону ручья. Ко льду, буквально светящемуся отраженным светом закатного неба, она старалась не подходить. Забравшись в самую гущу, где под ногами мягко пружинил толстый слой палой хвои и мха, она бросила рюкзак под ноги и принялась пристраивать куртку на острых обломанных ветках тоненьких лиственниц. Следом туда же отправились особенно сильно намокшие джинсы, для чего пришлось разуться, и кофта. Водолазка осталась практически сухой, за исключением рукавов. На обломанных стволах погибших лиственниц нашли свое пристанище и кроссовки. Попрыгав на месте, похлопывая себя по плечам, Алиса принялась выжимать и расправлять то куртку, то джинсы, то кофту, время от времени встряхивая их по очереди. Кофта, как и водолазка, намокла не целиком, и вскоре девушка повязала ее себе на пояс.
Когда стало ясно, что больше она ничего не может сделать, для того, чтобы вещи стали суше, Алиса присела перед рюкзаком. Он тоже промок. Как и большая часть его содержимого. Ругая себя за то, что раньше об этом не подумала, она принялась раскладывать вещи вокруг себя. Натолкнувшись на пакет с печеньем, поняла, насколько голодна. Продолжая припрыгивать на месте и то и дело то засучивая влажные рукава водолазки, то расправляя, она съела печенье, запивая водой. Потом, уже практически в темноте, набрала воды в чуть более удобном месте, чем то, где она упала. И все это время, сотрясаясь от холода, не переставала думать, что делать. Выходило, что лучше всего одеться и повыполнять какую-то механическую работу, чтобы одежда высохла прямо на теле, но вот трогать мокрые вещи совершенно не хотелось. Да и если просто топтаться на месте, в голову начинают лезть мысли о том, что вряд ли она доживет до утра. А значит нельзя бездействовать. Для начала она разложила вещи из рюкзака так, чтобы они могли хоть немного подсохнуть: открыла кошелек, развязала пакет с бельем и носками. Остальное можно было бы просто вытереть. Вывернула рюкзак. Снаружи он и потом прекрасно высохнет. Пересилив себя, вновь принялась выжимать куртку, и была вполне довольна тем, что получилось удалить скопившуюся по низу воду. То же самое с джинсами. Потом опять занялась рюкзаком. Но нет, этих действий было недостаточно для того, чтобы согреться, да и сил бодрствовать всю ночь на ногах не было совершенно. Тогда Алиса выбрала в стороне, среди особенно частых тонюсеньких стволов лиственниц, большая часть из которых давно погибла из-за недостатка света, небольшой пятачок свободного пространства с ровной, покрытой мхом поверхностью, и принялась стаскивать туда хвою со всей округи. В дело пошли и ветки, которые она вплетала между деревьями. Получалось что-то не поддающееся описанию. Когда совсем стемнело, продолжать обустройство убежища для ночлега приходилось на ощупь. Алиса увлеклась и практически не замечала холода. Но стоило ей остановиться хотя бы на минуту, дрожь начинала сотрясать все тело.
